34. Закон „выколачивания честолюбиям
В бытность свою президентом Отделения конторского оборудования фирмы „Ксерокс" Дональд Массаро рассказывал, как фирма пришла к решению „выйти на рынок персональных компьютеров". Технические характеристики изделия разработали „обычным порядком". Спецификация получилась, по его словам, „разумно неразумной", и он передал ее в инженерно-техническую группу.
„Члены инженерно-технической группы пришли к выводу, что руководство насмотрелось каких-то фантастических программ, которые не идут по обычному телевидению. Поэтому проект как бы положили на полку. Каждые две-три недели мы снимали его оттуда, несли в инженерно-техническую группу и спрашивали, уверена ли она, что он нам не под силу. А они возвращали бумаги в полной уверенности, что мы накурились марихуаны".
Однако выход был.
„Выяснилось, что у нас в инженерно-техническом отделе есть тот самый нужный одиночка, который однажды встал и сказал: Я сумею это сделать". Кстати, он был даже не полноправным инженером, а простым дизайнером. Естественно, руководители отдела начали смеяться. Но мы сказали: „Хорошо! Вот тебе 25 тысяч долларов — иди и делай". И через четыре месяца он пришел с полностью готовым проектом".
Над проектом вместе с ним работали 10 человек, трудились вечерами и по субботам, потому что днем у всех была своя основная работа. Вот так, возможно случайно, сделав совсем не случайно ставку на вызревание в своих людях чувства престижа, фирма „Ксерокс" вырвалась из привычных рамок и вышла на новое для себя, новаторское направление.
35. Закон „высвобождения места"
После выступления Ивана Семеновича Козловского члены политбюро ЦК ВКП(б) стали вызывать его „на бис" и предлагать свои программы:
— Спойте арию...
— Спойте романс...
Вмешался И. В. Сталин:
— Нельзя покушаться на свободу художника. Товарищ Козловский хочет спеть „Я помню чудное мгновенье".
Сталин, как всегда, не ошибался.
* Не стоит навязывать другим что-либо свое без предварительного — со стерильным „незасвечиванием" своих намерений! — освобождения для него места.
Мы должны, так сказать, занять территорию собой, чтобы затем войти в нее. *
В киноповести Александра Довженко „Украина в огне"- украинская девушка Олеся обращается к встреченному ею по дороге танкисту: „Я дивчина. Я знаю, придут немцы завтра или послезавтра, замучат меня, надругаются... Прошу тебя... Пусть будешь ты".
За этот эпизод на Александра Петровича обрушился шквал критики. Мол, где Довженко видел на Украине таких девушек? Разве не ясно, что это оголтелая клевета на украинский народ, на украинских женщин.
Дело дошло до того, что фильм был снят с проката, а; во все соответствующие инстанции поступило строгое циркулярное письмо начальника Главлита Н. Садчикова: „Всем- органам цензуры. Обязываю впредь не публиковать в гражданской и военной печати произведения украинского писателя Довженко А. П. без особого на то в каждом отдельном случае моего разрешения".
И не поняли, не знали, не ведали все эти грамотеи от культуры, что в художественном произведении есть пласты не только эстетические, духовные и идейные, но и психологические. Что одних забот только о приятии мало, надо уметь обеспечить еще и восприятие.
Фрагмент с девушкой — это типичное воздействие на человеческие установки. Тонкому знатоку людей Довженко надо было надежно и прочно снять все барьеры, мешающие доверительному разговору со зрителем. И он нашел, свежий, нестандартный ход, осуществив им незримый пролог к серьезному, „взрослому" разговору.
Своим приемом Довженко вовсе не оскорблял или унижал кого-либо, а высвобождал в людях-зрителях место для последующих восприятий — как собственных их размышлений в связи с увиденным, так и внешних „идеологических" и „культурных" воздействий.
36. Закон „вытеснения"
* Чем больше величина талантливости человека и чем выше скорость ее внедрения в общественное признание и жизненный круговорот, тем скорее скажется, что для нее нет места среди людей современников. И тогда жизнь большого человека сама собой делится на сегодняшнюю и завтрашнюю, когда он уже в памяти последующих поколений доживает то, что не прожил при жизни.*
И что любопытно еще, так это то, что талантливые люди сами приближают миг своего вытеснения из состава живых. Мало того, что они это делают своими произведениями, своим громким обличительным голосом, своей нарочитой яростью, своей слепящей других яркостью, так они еще непрерывно провоцируют, так сказать „испытывают на прочность" удерживающие канаты своей судьбы. Они все время задевают трагическую сторону смерти.
Все их творчество, подобно взрыву рвущееся вширь, непрерывно ощущает „стягивающее" давление сковывающих границ публичного несогласия, отторжения, отбрасывания. И то, что для других означало бы такое естественно-привычное: „Не суйся!", „Ишь, умник нашелся! „Остановись, выскочка!" — для них — шлагбаум, пленение, удушение.
Вот почему так безжалостно, итак откровенно их напутствие и предсказание самим себе — „Вы нынче умрете". Они зовут столь необходимый, им простор. Кличут его. И... накликают: ведь, говоря слоями В. В. Розанова, выстрел Мартынова в Лермонтова „не случай, а Рок. Ибо слишком большие вещи суть Рок".
Я бы заключил эти свои рассуждения близкой мне мыслью Аллы Марченко:
„Герой нашего времени" М. Ю. Лермонтова кончается остросюжетным, почти детективным „Фаталистом". Эта новелла почти ничего не говорила ни современникам, ни близким потомкам. И вдруг стала казаться нам, „потомкам дальним", чуть ли не главным звеном в „цепи". И вряд ли это случайный сдвиг: самая поэтическая и лаконичная из главок „Героя...", она дразнит наше воображение, обещая разгадку загадочного романа. И в самом деле, что такое „Фаталист"? Анекдот из кавказской армейской жизни, которая, смертельно устав от бессмысленной— вечной — колониальной войны, опасно развлекает себя на английский манер? Или все-таки философская притча? А может быть, на дне этих уже разгаданных загадок есть еще и другие? А что если главное лицо драмы — не Вулич (жертва) и не наблюдатель (Печорин), а палач— исполнитель таинственной воли Проведения, тот самый пьяный казак, который, словно исполняя тайный указ, убивает Вулича с, казалось бы, немотивированной и бессмысленной (словно свинью) жестокостью
„Вулич шел один по темной улице; на него наскочил пьяный казак, изрубивший свинью, и, может быть, прошел бы мимо, не заметив его, если бы Вулич, вдруг остановясь, не сказал: „Кого ты, братец, ищешься" — „Тебя!" — отвечал казак, ударив его шашкой, и разрубил его от плеча почти до сердца. Два казака, встретившие меня и следившие за убийцей, подоспели, подняли раненого, но он был уже при последнем издыхании и сказал только два слова: „Он прав!". Я один понимал темное значение этих слов... "
Если смотреть на „Фаталиста" „эстетически холодно", то слова „он прав" относятся вроде бы лишь к предсказанию Печорина: „Вы нынче умрете", Но в том-то и заковыка...".
37. Закон „главного разочарования"
* „Ми знаем себя, и все же, несмотря на все и усилия…„
(Эрих Фромм)
Если бы счастье всегда сопровождало могущество, ток то был бы счастливее калифа Абдурахманами? Однако он приказал начертать на своей гробнице следующую надпись: „Я наслаждался всем — почетом, богатствами, высшей властью. Государи, мои современники, почитавшие меня и боявшиеся меня, завидовали моему счастью и моей славе; они искали моей дружбы. Я отмечал в течение всей моей жизни в точности все те дни, когда я испытывал чистое и неподдельное удовольствие, и за 50 лет царствования я насчитал их только 14".
38 . Закон „глубинной психогенности"
Все человеческое знание проистекает, обосновывается и приумножается психогенными механизмами, в основе которых лежат три закона:
1) закон уровня информации;
2) закон отставания;
3) закон соотнесения.
Закон уровня информации
Всякий раз, постигая действительность, мы находимся в ситуации перехода от меньшего знания к знанию большему.
Если эта процедура непрерывна и нацелена на полное и исчерпывающее ознакомления с изучаемым полем, то в действие вступает „уровневое" проявление основных закономерностей познания. „Закон уровня", как мне он открывается, очерчивает следующее: если вы хотите добиться успеха в той сфере деятельности, которой занимаетесь, и вам желается не только знать познанное, но и сделать в уже имеющееся свой вклад открывателя, то для этого вовсе не обязательно начинать с забот о наличии - „семи пядей во лбу". Достаточно настойчивой непрерывности вычерпывания (до исчерпания!) информации об изучаемом объекте — и ожидаемое появление творческого ф озарения наступит необходимо, обязательно, непреложно.
Убеждающе настраивающим образом-аналогом здесь мог бы быть пример восхождения на гору. Чем далее вверх мы идем по склону, тем больший горизонт открывается нам. И подобно тому как видеть дальше есть нечто совсем другое, нежели подниматься на гору, тем не менее первое есть очевидно — однозначная функция второго. Так и эскалация уровня информации, не будучи сама по себе Творчеством, влечет его (Творчество) с таким постоянством, которое иначе как „железным" и не назовешь.
„Уровневый механизм", что называется, лежит на поверхности. О нем, хотя и неявно, говорят половицы и поговорки, напоминают многочисленные советы и рекомендации, на него намекают мудрые максимы и изящные сентенции:
Упорство и труд все перетрут.
Воля и труд человека дивные дива творят.
Талант — это труд.
Успех — это 10% умения и 90% потения.
Кто ищет, тот находит.
Дорогу осилит идущий.
Кто стучит, тому открывают.
К полноте охвата, по-своему, апеллируют все наведения, утверждающие примат всесторонности подхода, пытливой неутомимости, желания во всем... дойти до самой сути.
Закон отставания
Сущность и производные от нее сердцевинные формулировки природообразующего начала во всем, что есть в мире, — это уже эпистемологическая предметность следующего закона познания, закона отставания, сфера которого — психоорганизующая деятельность мышления.
Закон отставания указывает на проблемное поле мышления, мышления, приближающегося к границе известного с неизвестным; он постулирует имманентные константы новой ситуации, когда вышеназванная граница уже перейдена, и фиксирует ту сторону человеческой встречи с Неизвестным, когда вновь увиденное не может быть ни уяснено, ни присвоено, ни отчуждено в формах текущей культуры, имеющегося языка и традиционных парадигм.
Основной посыл закона: интерпретация факта всегда отстает от его новизны. Это значит, что постижение результатов открытия, а ведь только они — в буквальном и полном смысле слова — могут быть названы действительно Новым, протекает в среде, обстановке, обусловливании использования уже имеющегося багажа знаний, старого опыта и в атмосфере прежних представлений. И иным быть не может! Но тогда как же быть?! Получается, что нам свойственно и присущно знать, что не выразимо как знание, известное нам.
Формула закона отставания обнаруживает и столбит данную парадоксальность как принципиальный момент в творческой деятельности людей
Закон соотнесения
Философское освоение действительности, как и философский уровень мышления, традиционно относятся к высшим формам исследовательского знания. Это не только верно, но особенно и убеждающе понятным становится из апперцептной* таблиц (рис.1).
Соотнесение, понимаемое как всеаспектное сравнение по пониманию, смыслу и сущности всего, что есть, со всем, что есть, осуществляемое Комбинированно, ассоциативно и многопланово, есть одномоментное действие мозга, которое разворачивается по закону внутреннего функционирования того, что имеется, появляется и осуществляется в нем, и специфично тем, что находится под постоянным и непрерывным адекватизирующим воздействием этого синтеза себя на себя самого.
Смешивающий перенос и переплетение непереплетаемого, накладываемое толкованием на толкование, и истолковывание этим толкованием начальной понимаемости дает причудливый узор вспышки смысла, в которой встрясно и буквально за миг можно целостно увидеть всю совокупность множественности и подробную вариативность ее оттенков, нюансов и акцентов. Они меняются, переливаются, переозначиваются и ведут себя так, как если бы зеркало запело отражаемый вид, то есть хотя и необычно, возможно, но возможно необычно.
Природа соотнесения и оно само всегда были под пристальным вниманием всех мыслителей. Они дали определительные доказательства сравнения как основной, главной, всеобъемлющей формы осуществления мышления; выявили и назвали ступени, направления в процедуре соотнесения; исчерпывающе обозначили векторы значимости в ролевых функциях краеугольных собирателей, отвердителей и держателей познания.
Рис. 1. Апперцептная формула закона соотнесения
В подтверждение сказанному — классифицирующий перечень обоснований закона соотнесения в виде опорных мнений и суждений людей незаурядных, доказавших свое право на авторитетную позицию в рассматриваемом вопросе.
1. Нет бытия вне сравнения, ибо само бытие есть— сравнение.
(О. Мандельштам)
Мысль человеческая может действовать только исходя из наблюдения и сравнения; никаких других точек нет и быть не может.
(П. Н. Ткачей)
Почти все афоризмы древних мудрецов раскрывают им мысли, пользуясь сравнениями.
( (Ф. Бэкон)
2. Никто не прибегает к аналогии, если можно ясно и просто выразить свою мысль.
(А. И. Герцен)
Ньютон обозначил непонятную силу физического притяжения именем силы притяжения, он проследил и систематизировал ее действия и открыл закон движения, в результате чего обосновал полезную и делающую честь человеческому уму доктрину, Нам же следует поступать таким же образом в отношении функций нервной системы, и причину, скрытую в импульсе нервов, вызывающую их действия и до сих пор не поддающуюся определению, мы по аналогии назовем нервной силой.
(И. Прохазка)
3. Для нашего сознания только через метафору раскрывается материя.
(О. Мандельштам)
Метафора является немыслимой основой мысли, написанной немыслимыми белыми чернилами в книге всех философий.
(Ж. Деррида)
4. Миф есть рассказ, отвечающий на вопросы: почему и каким образом?
(Г. В. Плеханов)
Миф позволяет внутреннему происходить внешне.
(С. Кьеркегор)
5. Сказка — ложь, да в ней намек, Добрым молодцам урок.
(А. С. Пушкин)
6. Уподобление рождает пространные и притом прекрасные идеи.
(М. В. Ломоносов)
7. Веден Аллах к своему свету кого пожелает, и приводит Аллах притчи для людей. Аллах сведущ о всякой вещи!
(„Коран")
8. Пример... его суть хорошо передает немецкое слово Beispiel — Bei — spiel — (das Веispiel — пример), то есть нечто при — хладное. Это есть и в русском языке: пример, то есть нечто, находящееся при мере, следовательно, дополнительное и обставочное*.
9. Душа никогда не мыслит вне образа.
(Аристотель)
10. Разум наш видит многое, для чего у нас не хватает словесных обозначений.
(Данте Алигьери)
* Говори не то, что хочешь сказать, а то, что хотят услышать те, кто тебя слушают. *
Обличать-то оно, конечно, можно, но как выпутаться потом из создавшейся неловкости? Ведь король, он и голый — король!
И то, что позволил себе несмышленый ребенок в известной сказке, вряд ли на пользу тем, кто повзрослее и кому совсем не чужд комплекс осторожности.
* Суть создание макни сконструированных ситуаций, при которых любое критическое выступление против них оборачивается потерями для критикующего.
Несогласие в таких случаях из эпизода возражения превращается в нечто большее, в неуловимое, но всем заметное самообнажение, когда общее приспособительное молчание всех „голых" скрадывает их раздетость, а „засвечивание" этого обстоятельства одним каким-то крикуном-немолчальником обнажает только его одною и никого больше.*
Существуют десятки апробированных формул для практического торжества этого правила. К примеру, вот.
• Кто у нас не работает, тот не ест. Во-первых, это чуть сдвинутый по смыслу тезис „Кто не работает, тот да не ест!"
Во-вторых, чтобы возник эффект закона „голого короля, надо подчеркнуто педалировать слова „у нас".
(Вспомним известный анекдот-байку о столовой, где однажды разгорелись страсти в связи с вопросом зайчонка, почему медведь и волк целыми днями не при деле, но тем не менее исправно кормятся. На что заведующая — лиса — по-своему переосмыслив истоки заячьей философии, резонно и исчерпывающе подвела итог дебатам; „Кто у нас не работает, тот и не ест".)
• Бог открывается только тому, кто в него верит. Таким аргументом были сражены все, какие только имелись, еретики и богоотвергатели.
• Чтобы понять диалектику, надо родиться философом!
Так советские философы нейтрализовывали любые атаки своих противников, из тех, иго отрицал наличие пресловутых трех великих законов диалектики.
• Нет плохих учеников (студентов), есть плохие учителя (преподаватели).
Этот коронный ход какого-то анонимного софиста спас р все поколения школьной и вузовской „серой массы",
• Нет слабых диссертаций, есть просто мало связей или просто много врагов у диссертанта.
Какое остроумное „спасение" любой „провальной" ситуации!
• Наши недостатки — продолжение наших доспюинств.
• Скажи мне о своих друзьях, и скажу тебе, кто ты.
• Женщина всегда такая, какой рядом с ней мужчина
• Каждый народ имеет такое правительство, какого
он достоин.
• Никакое правительство не революционно имени потому, что оно правительство,
• Каждый все понимает в меру своей испорченности
• Мы ошибаемся, чтобы не ошибаться.
•Чтобы говорить о чистоте, надо самому быть, чистым.
• Богохульники потому и богохульствуют, что они отвергнуты Богом.
• Из двух спорящих один — дурак, другой — идиот
• Чем больше в человеке хорошего, тем меньше он замечает плохого в людях.
• Камни бросают только в плодоносящие деревья.
• Я знаю только один дельный совет: никогда не давать никому советов.
41. Закон „грандиозных проектов"
„Чтите тех, кто пытается совершить: великое, даже если им это и не удалось".
(Сенека)
„Великое предприятие редко удается с первого же раза".
(Лун Бонапарта)
* Ненасытность, а вернее, ненасыщаемость — ведущая черта в человеческих существах. Что бы людям ни предъявлялось или ни давалось, они всегда готовы и будут желать большего. Они всегда выберут и предпочтут то, что сулит увеличение, расширение, выдвижение в первые ряды. А если при этом еще намекающе проглядывает „центропупизм" (термин В. В. Маяковского), то нет в мире такой силы, которая бы удержала любого из нас от подчинения воздействиям с признаками грандиозности, гигантизма, вселенской масштабности и первородной уникальности.*
В „ Двенадцати стульях" И. Ильф и Е. Петров с покоряющей художественностью обыгрывают сам способ реализации закона „грандиозных проектов", когда, преследуя, свои более чем лукавые интересы „великий комбинатор" Остап Бендер рисует потрясающие перспективы развития провинциальных Васюков в случае проведения там международного шахматного турнира:
„— Мой проект, — говорит он, — гарантирует вашему городу неслыханный расцвет производительных сил. Подумайте, что будет, когда турнир, окончится и когда уедут все гости. Жители Москвы, стесненные жилищным кризисом, бросятся в ваш великолепный город. Столица автоматически переходит в Васюки. Сюда переезжает правительство. Васюки переименовываются в Нью-Москву, Москва — в Старые Васюки. Ленинградцы и харьковчане скрежещут зубами, но ничего не могут поделать. Нью-Москва становится элегантнейшим центром Европы и всего мира.
— Всего мира!!! — застонали оглушенные васюкинцы.
— Да! А впоследствии и вселенной. Шахматная мысль, превратившая уездный город в столицу земного шара, превратится в прикладную науку и изобретет способы междупланетного сообщения. Из Васюков полетят сигналы на Марс, Юпитер и Нептун. Сообщение с Венерой сделается таким же легким, как переезд из Рыбинска в Ярославль. А,. там, как знать, может быть, лет через восемь в Васюках состоится первый в истории мироздания междупланетный в шахматный конгресс!"
Что же до жителей этого заштатного городишка, начинающих шахматистов, то, как и положено, их реакция на манипулятивную хитрость Остапа Ибрагимовича была вполне в духе разбираемого здесь закона — то есть закономерной. Васюковчане слушали все с открытым ртом и верили каждому слову, потому что
42. Закон „давящего молчания"
„Читая по книжке с эстрады, чтец очень скоро убеждается, что одно орудие в его батарее приемов работает непропорционально калибру — это пауза: то выразительное молчание, то красноречивое молчание, то в геометрической прогрессии нарастающее молчание, которое часто позволяет добиться нужного эффекта там, где его порой не дает, даже самое счастливое сочетание слов. Я бывало играл паузу именно столько, сколько следует, последняя фраза производила потрясающей эффект".
(Марк Треф)
„...Глаголу не сравниться по звучанию. С воздействием, присущему молчанию",
(Филип Сидней)
Умение „держать паузу" — сильный ход в общей стратегии достижения своих целей. Примеров тому сколько угодно. Вот лишь один.
С 11 по 20 апреля 1992 г. в Москве проходил VI съезд народных депутатов России. Верховный Совет Российской Федерации в лице председателя Руслана Имрановича Хасбулатова (в прошлом заведующего кафедрой экономики столичного института народного хозяйства им. Плеханова) решил дать бой исполнительной власти в лице руководителя тогдашних министров Егора Тимуровича Гай дара. Замысел не из легких, поскольку на стороне „рынка" и „шоковой терапии" по-российски — сам президент Б. Н. Ельцин.
Депутаты активно „перетягивают канат". Драматизм нарастает. Война нервов достигает предела. Правительство Гайдара не выдерживает и… подает в отставку.
Депутаты настойчивы, они жаждут закрепить победу. Они понимают, что отставка — это еще не все, это только зондаж, пробный шаг в выявлении сил и их расстановке. Но... а где Ельцина Какова его позиция в связи с атакой на его правительством
Но Ельцина нет. Еще два дня назад он был и выступал на съезде, А в эти дни, самые напряженные дни, его нет.
Пауза...
Только великие актеры в театре отваживаются на „театральную паузу", Никто не знает, сколько ей следует— длиться. Знает только талант.
И вот Ельцин, похоже, решил продемонстрировать наличие своего таланта — таланта „политической паузы",
Он ждет и не вмешивается в споры на съезде. Ждет день... два... три...
И... дрогнули депутаты. Они первыми пошли на компромисс с правительством.
Ситуация была спасена. И тогда Ельцин объявил, что он не принимает отставки правительства.
*Контактная ситуация, сознательно удерживаемая
одной стороной от превращения ее в общение, становится для другой стороны нарастающе и очень быстро непереносимо-неприятной с появлением унизительно- явственного почувствования, когда человек сам в себе вдруг начинает слышать непроизнесенное чужое Отстань!” или Пошел прочь!”.*
Забавную ситуацию возможной формы психологического отказа приводит в своей книге „Жизнь в наше время" Дж. Гелбрейт, ссылаясь на опыт своего общения с индийским национальным лидером Джавахарлалом Неру: „Его метод, с помощью которого он избавлялся от нежелательных идей и неприятных просьб, был очень эффективен и приводил в замешательство. Состоял он в полном молчании. Вы просили его... Он не выдвигал возражений; он просто ничего не говорил. Когда молчание становилось невыносимым, вы повторяли свою мысль или просьбу и в отчаянии слышали лишь собственные слова. Вновь царило молчание. Вы теперь ждали услышать от него хотя бы отрицательный ответ. И когда в конце концов он давал его, вы с благодарностью исчезали".
* Строительство возвеличивающих сооружений приходится на середину периода власть
Если правитель затевает грандиозные постройки, знайте: начинаются великие два у” истории — увядания и упадок.*
В подтверждение сошлюсь на монументальные устремления Адольфа Гитлера. Особая „чересчурность" их приходится на 1939 год, что составляет как раз половину между 1922 г. (приход фюрера к власти) и 1945 г. (крушение гитлеровского рейха).
Близкое окружение Гитлера, те несколько человек, среди которых он проводил изрядную часть своего времени, было удивительно немногочисленным.
Оно состояло из старого испытанного фотографа, шофера, секретаря, подруги, двух женщин-секретарш, кухарки и, наконец, еще одного челом совсем иного рода— лейб-архитектора Шпеера. Последний должен был воплотить в жизнь строительные планы вождя немецкой нации. „Ваш муж, — торжественно заявил Гитлер жене Шпеера в тот вечер, когда они познакомились, — воздвигнет для меня здания и сооружения, каких не строят уже четыре тысячи лет".
В замыслах Гитлера было создание грандиозного Купольного зала для собраний (Купол-Горы). В этой циклопической постройке должны были семнадцать раз уместиться вашингтонский Капитолий, римский собор св. Петра и еще многое в придачу. На самой вершине этого гигантского сооружения, на высоте 290 метров, фюрер пожелал посадить орла. Весной 1939 г. он говорил об этом Шпееру: „Здесь орел не должен больше опираться на свастику (гаммированный крест), здесь он будет попирать земной шар. Венчающим элементом этого высочайшего в мире здания должен быть орел на земном шаре!"
Но из всех задумок, предназначенных обновить облик ф Берлина, сердцу Гитлера милее всего Триумфальная арка. Превзойти Наполеона — вот его тайная страсть. Елисейские поля, ведущие к Триумфальной арке, имеют протяженность два километра. Его же, Гитлера, Парадная улица будет не только шире (до 120 м), она и длиной будет в пять километров. Arc de Triumphe имеет в высоту 50 метров, его Триумфальная арка будет в два с половиной раза выше.
Чем все закончилось, мы знаем.....
44. Закон „держания в строгости"
* Из посуды без трещин содержимое не вытечет. Так же и человек. В строгих рамках задаваемого ему образа поведения он способен быта существом предсказуемым и не опасным. *
Узбек Ахмаджон Адылович Адылов был арестован 13 августа 1984 г. А до этого он был известен на всей территории СССР. Герой Социалистического Труда, Кавалер трех орденов Ленина, руководитель знаменитого Папского агропромышленного объединения. Легендарным был и его арест в Гурум-Сарае. Дом окружили в три кольца солдаты внутренних войск в бронежилетах. Их было две тысячи человек. Пригнали тридцать три пожарные машины, сто грузовиков. Когда его везли в Наманган, через каждые сто метров на дороге стояла милиция, а в салоне „Волги" в его голову постоянно целились три пистолета.
Семь лет, четыре месяца и одиннадцать дней провел он в тюрьме, так и не получив приговора. 24 декабря 1991 r, его выпустили. Вот мнение Адылова о мире через три месяца пребывания на свободе, на 67-м витке жизненной орбиты:
„Я сейчас новый человек и ничего не понимаю. Все разрушено, разграблено, цены страшные, А ведь земля на месте, вода на месте, солнце на месте. Все взятки берут, а порядка все равно нет. Вот я приехал домой из заключения, а свет не работает, Я попытался узнать, в чем дело, никто мне объяснить не может. Тогда я позвал младшего сына и сказал: „Приведи мне этого электрика, который здесь за все отвечает". Когда его привезли, я сказал просто: „Даю два часа времени, и чтобы все горело, иначе буду бить". Через десять минут все заработало и работает до сих пор. Так что порядок навести можно. Было бы только желание..."
Следующая история из тех же далеких „недавних" времен. Поведала о ней в книге „Разговор один на один" И. И. Семенова, много лет проработавшая корреспондентом. Ее собеседницей была сотрудница отдела учащейся молодежи Приморского крайкома ВЛКСМ Лена Мамонова. Лену стоило выслушать, ее рассказ заслуживает внимания.
„— Видите курточку? — спросила она меня (т.е. И. И. Семенову — П. Т,), указывая на синюю „аляску", висевшую на гвозде. — После пожара, осталась.
— Какого пожарами?
— Ну как же, теплоход у нас горел осенью восемьдесят шестого. Детей наградили поездкой, а посудину пароходство предоставило старую, трубы, котлы — все давно замены требовало. Мы, конечно, этого не знали, но когда ребятишек на борт привезли, первым делом организовали учебу на случай аварии. Разбили на звенья, каждому звену командира назначили, сделали пробную посадку в шлюпки. Сказали ребятам, что в "один из трех дней обязательно проведем учебную тревогу. А в первую ночь беда случилась. Пожар, сирена завыла. Мы, взрослые, пока спросонок одежду натянули, к ребячьим каютам бросились — а там уже нет никого. Выскочили на палубу — детишки наши в трусах и маечках по шлюпкам сидят и радостно докладывают, кто первый добежал, требуют поздравить победителей. Они решили — тревога учебная. Паники не было никакой. Команда быстро спустила шлюпки на воду, а там уже военные моряки подоспели, вот в эти самые куртки завернули наших голышей.
Я вспомнила этот случай, О нем писали в газетах. Вспомнила и потрясение корреспондента от высочайшей степени организованности ребят во время встречи с родителями в Находке. Можете себе вообразить волнение отцов, матерей, бабушек и дедушек. Каждого ребенка ждали несколько взрослых. Достаточно было одного движения, и дети могли быть раздавлены своими и чужими. Вожатые это предвидели. Ребят построили по отрядам, попросили не кричать „мама", „папа" и, ни на кого не глядя, пройти к автобусам. Им объяснили, почему это необходимо сделать. И дети выдержали испытание. Сформированное представление о пионерской дисциплине сослужило добрую службу. Свидание с близкими произошло чуть позже, но было безопасным".
* Если протекание групповых или общественных процессов своим спокойствием или направлением уже более не удовлетворяет, а применение средств сильного воздействия в переориентировании может быть людьми не воспринято или вам самим кажется недостаточно обоснованным (оправданным), то самое лучшее из средств приведения психики людей в нужную для вас кондицию — потрясти или прервать нормальный ход событий.*
Владислав Листьев
1 марта 1995 года в Москве возвращавшийся домой после передачи „Час пик" — самой популярной по политической актуальности телепрограммы — в подъезде своего дома двумя выстрелами был убит тележурналист Владислав Листьев, „Влад", как его по-свойски величали все россияне, потому что его любили, потому что, его присутствие в кадре никогда и ни у кого не вызывало раздражения.
Огромная страна в одночасье всколыхнулась. Фон для необходимых очень жестких политических шагов был создан...
Василий Осипович Ключевский (1841 — 1911), читавший в Московском университете лекции по „биографии" России, был непревзойденным оратором. Необходимый исторический фон и особое настроение слушателей создавалось им буквально в мгновения. Например, он говорил: „Императрица Екатерина была не очень грамотным человеком — в слове „еще" она делала четыре ошибки: „исчо"..." Весь его курс был пересыпан подобными наблюдениями.
Один интервьюер как-то спросил знаменитую немецкую киноактрису Марлен Дитрих: „Почему Вы в своих фильмах поете только о любви?" — „Только? — переспросила Дитрих. — В любви заключено все..."
Иосиф Самуилович Шкловский (автор знаменитой книги „Вселенная, жизнь, разум", долгие годы горячий пропагандист наличия внеземных цивилизаций) в биохронике „Эшемлон", живописуя свою студенческую „эмгэушную" бытность, вспоминает, Сергея Николаевича Блажко:
„Сергей Николаевич был личностью совершенно легендарной. Например, с ним случилась, притом как раз в описываемое время, такая история. Во время очередной кампании за повышение трудовой дисциплины посещение лекций сделали строго обязательным, С.Н. читал курс общей астрономии на физическом факультете для нескольких сотне студентов. Лекции происходили в знаменитой Ленинской аудитории на Моховой, где скамьи расположены амфитеатром. Журчание старого лектора кое-как можно было слышать только в первых двух рядах, а сидящие выше студенты занимались кто чем. В частности, двое устроились на верхотуре и, нагнувшись, окруженные болельщиками, играли шахматную партию факультетского первенства. На доске создалась острейшая ситуация с „висящими" фигурами. И в этот момент один из игроков сделал грубо ошибочный ход, ломающий всю его партию. Тогда его партнер, забывший все на свете, радостно рявкнул на всю аудиторию: Hy, это муде!". Сергей Николаевич посчитал этот крик души за сомнение пытливого юноши в истинности некоей теоремы, которую он в этот момент доказывал. Прервав доказательство, он неожиданно громким высоким фальцетом проверещал: „Это не муде, а закон природы!"
По свидетельству помощника И. В. Сталина П. Поскребышева (об этом рассказала его дочь), вождь любил актерствовать, чтобы не сказать — паясничать: неоднократно на заседаниях Политбюро он одевался официантом и с подчеркнутым подобострастием всех обслуживал.
Георгий Никитович Коваленко, наверное, один из самых интересных людей, потому что при знакомстве со всеми съемочными группами, которые брали у него интервью, он говорил одно и неизменное: „Я всех членов Политбюро видел в гробу". Согласитесь, довольно смело!
Но на деле все проще простого. Георгий Никитович работает могильщиком. Вот уже более 35 лет. И ни одни сколько-нибудь ответственные похороны не обходились без него, „Самое трудное, — рассказывал в одном из своих выступлений в прессе Коваленко, — закрыть могилу. Ведь сыпать землю нужно ровно 4 минуты 30 секунд — именно столько звучал Гимн Советского Союза",
Именно от Г. Н. Коваленко нам стали известны подробности (а вернее, „нюансы" ) погребения умершего в 1982 г. главы Советского государства Л. И, Брежнева.
„Когда мы опустили его в могилу, то миллионы телезрителей услышали какой-то странный стук. Народу показалось, что мы, могильщики, просто-напросто уронили гроб, и тысячи, телеграмм тут же полетели в Москву. А на самом в еле все было не так. Начальство потребовало, чтобы гроб опустили с первым же залпом орудийного салюта. Мы долго-долго репетировали, но... Нагоняй получили все, от самых-самых верхних — до нас. Я страшно огорчился, когда умер Леонид Ильич. Он был очень добрым человеком, всех жалел. Помню, хоронили Суслова, Пельше даже подошел к оркестру и попросил играть не так траурно, а то Леонид Ильич расплакался. Когда Леонид Ильич маму свою хоронил, то плакал все время, таблетки глотал. Я тогда подошел и обнял его. Он тепло так сказал: „Спасибо тебе, Георгий", а сам: „Мама, мамочка... и плачет".
Все пять примеров хотя и разнятся содержанием, общи в одном: в них всякое произошедшее событие подчеркивается не обилием слов и громоздкостью убеждения, а какой-то небольшой мгновенной, очень яркой деталью.
* Без копейки нет рубля, и без маленького винтика не будет работать никакой сложный механизм. Вроде бы, ну и что там: чепуха, деталька, мелочь — а поди ж ты, без нее не обойдешься.
Посмотрите на левый рисунок. Только всматривайтесь пристально и долго. Замечаете (?), согнутая часть фигуры ведет себя по отношению к нам мерцающего приближается, то удаляется. Наблюдается „эффект подвижности".
А теперь взгляните на то изображение, что помещено справа. Концентрируя и напрягая внимание, мы способны переключать зрение и видеть в итоге то лица двух людей, то белую вазу на темном фоне.
Так и деталь. Меняя ракурс дотошности и реализма, нам удается или сдвинуть „деталь "на периферию, сводя ее роль к величине, приближающейся к нулю, или размещать по центру события, делая самое его зависимым от вроде бы штришка, смысловой пушинки, ну, право же, от еле заметной малости.
1. Знайте, что нет ничего крупнее „мелочи", если эта „мелочь "касается чего-то крупного.
2. Любое событие есть лишь постольку, поскольку оно оживляемо „деталями" и скрепляемо ими. „Детали не разбавляют и не украшают; они реализуют, то есть превращают что бы то ни было и овальность, в фактичность, в наличное „имеет место быть".*
В американском рекламно-информационном телесериале о службе специальной экстренной помощи „Телефон помощи 911" все иллюстрационные ситуации „воспроизведены", то есть в них играют актеры. Но степень достоверности — и это отмечается всеми — без натяжек, стопроцентная. За счет чего? Факторов много: и правильный выбор приглашенных на роли людей, и точная режиссура, и воссоздание до мельчайших элементов „тех самых условий", и высокий уровень натуральности.
Однако главное все же не в Этом, а в факторе почти что филигранной психологичности. Создается она приемом „деталь". Мы верим каждому эпизоду, каждому шагу действующих лиц, потому что в поступках героев есть в каждом кадре некий штрих, что мы немедленно оказываемся во власти проникающего в нас влияния.
В одном из штатов две школьницы пошли на прогулку в каньон, и одна из них при спуске в долину сорвалась с большой высоты. Мы видим на экране распластанное безжизненное тело пострадавшей, испуг ее подруги, процедуру спасения, волнение и от, чаяние десятков людей. Иногда, краем сознания, когда прах за судьбу человека становится нестерпимым, вдруг ловишь себя на том, что видимое — понарошку, всего лишь „кино". Видимо, это понимают и создатели ленты. Тут же, как по заказу, идет эпизод, который снова берет нас то ли в эмоциональный, то ли в рациональный полон. Но как? А такой мелочью, которая мгновенно рассеивает наше предубеждение.
Ведь подружки не просто пошли погулять. Хотя внешне все выглядит спонтанно, но на самом-то деле (вот ведь, оказывается, как!) одна из них позвала другую. И вот сам- то „инициатор" похода в горы как раз не пострадал. В конце фильма есть сцена-монолог этой девушки уже после того, как все самое страшное было позади. Ее слова мне врезались в память: „Я думала, что Кристи больше не будет со мной дружить, даже не станет разговаривать. Но время снова как-то незаметно нас сблизило".
То что актер может играть „чувства" — это мы, конечно же, знаем. Но предположить, что актер будет играть нашу собственную потаенную мысль, а именно, что у этой страшной трагедии есть виновница — „мол, не позвала бы, ничего бы и не случилось" — это, с нашей точки зрения, уже чересчур, а потому невозможно.
И тем не менее. То, что показывается на экране, опровергает любое неверие зрителя в изображаемое. „Деталь" срабатывает, покоряя нас. Мы из зрителей снова становимся участниками событий.
Евгений Ананьевич Халдей, известный фотомастер, корреспондент фотохроники ТАСС во время Великой Отечественной войны, рассказывая о своей интересной профессии, в одной из бесед с журналистами вдруг разговорился и, отвечая на вопрос, снимал ли он великого полководца Георгия Константиновича Жукова рядом со Сталиным, вспомнил:
„Да, снимок, где они стоят рядом на Мавзолее, есть в моем сборнике фронтовых фотографий „От Мурманска до Берлина". Тоже мелкая, но характерная деталь: Жуков, разглядывая этот снимок, спросил, не робел ли я, снимая И. В. Сталина. Я отвечал, что по-разному: когда издали, с помощью объектива, тогда спокойно, а когда вблизи, признаюсь, чувствовал дрожь. Жуков же вспомнил в этой связи, что, когда они стояли на Мавзолее, пошел сильный дождь. Крупные капли стали капать на козырек его фуражки, а оттуда на нос. Простое человеческое желание нос почесать — сил нет. Но Жуков косится на Сталина — тому тоже неприятно, но терпит, стоит спокойно. И Жукову пришлось терпеть до окончания парада„. Сталина он, что и говорить, уважал",
На использовании „правила детали" строится и широко распространенная языковая формула „вот только один штрих, играющая роль сильного подтверждающего довода в цепочке рассуждений.
Выступая 20 декабря 1994 г. по ЦТ-1 („ Останкино" ), руководитель аппарата Президента Российской Федерации Сергей Филатов обсуждал тему боевых действий федеральных войск в Чеченской Республике. Военные сражения шли уже более недели, политическая ситуация не упрощалась, а усложнялась, и Филатов как бы между прочим в ряду своих критических замечаний о президенте Чечни Джохаре Дудаеве вдруг сделал паузу, а затем сказал: „Да что говорить! Вот только один штрих, который характеризует Дудаева. Я недавно встречался в ним. Дело было летом, когда предполагалась его встреча с Ельциным, Мы вели разговор, в частности, о тяжелой экономической ситуации в России, о необходимости кредитных вливаний, и Дудаев сказал: „Мы могли бы инвестировать в Россию от 20 до 80 миллиардов долларов в год". Вы только подумайте, предлагать нам то, что у нас же было украдено „чеченской мафией" через терроризм, так ведет себя этот прогнивший режим".
Существует любопытный пример, когда „правило детали" было использовано мошенниками. Придав ему статус „пунктика", они поставили завет его в центр отвлекающих средств и таким образом нанизали на „деталь" всю особенность разыгранной ими с обманутой стороной комедии. „Партийный акцент", который они придумали, оказался и действенной сутью, и надежным смыслом весьма тонкой интриги.
В Южном порту Москвы, на автомобильной толкучке всероссийского значения, к группе беспечно беседующих, людей подошел молодой человек и твердо спросил:
— Коммунисты есть ?
Присутствующие вздрогнули, как от залпа расстрела. Разговор оборвался.
— Нет, — пожали плечами граждане. — А что?
— Да тут один сумасшедший новую „Волгу" продает, — пояснил юноша, которого ответ сильно разочаровал. —Члену КПСС полцены скидывает...
— Где он?!! — заорали несколько глоток. — Я — коммунист!!!
В пылу вспыхнувшего спора за право купить автомобиль выяснилось, что в КПСС состояли решительно все. Среди присутствующих оказался даже секретарь парткома
электролампового завода. Но пришелец потребовал доказательств, и энтузиазм моментально угас, поскольку выяснилось, что все партбилеты предусмотрительно уничтожены.
Партбилет сохранился только у товарища Белоконя, редактора многотиражки завода железобетонных конструкций, который как-то нетвердо верил в необратимость перемен. Правда, взносы он не платил уже полтора года. Парторг, у которого остался штамп партячейки, вызвался ликвидировать этот недостаток, приняв от злостного неплательщика взносы в размере 50 долларов США. Но, образумившись, согласился на три бутылки водки.
Юноша тут же потребовал 50 тысяч за посредничество по окончании сделки, и тройка аллюром унеслась вдаль.
— Повезло гэкачеписту проклятому, — констатировали ренегаты. — Надо будет ему шины проткнуть!
Тем временем хранитель партбилета интересовался у юноши:
— А что за дурак такой?
— Ортодоксальный марксист, Ленина видел, — на ходу разъяснил посредник. — Сейчас бедствует, но не хочет, чтобы потом, когда все вернется, товарищи по партии обвинили его в мелкобуржуазных инстинктах...
Сначала заскочили к Белоконю за деньгами и партийным билетом. Потом парторг на своей квартире проштамповал документ, заверил его подписью и предложил разлить на троих. Но юноша и Белоконь, пребывающие в состоянии делового азарта, предложение отвергли. Через полчаса они уже стояли на Тверском у подъезда дома, где жил эксцентричный коммунист.
Юноша слетал наверх и скоро вывел на улицу сухонького благообразного старичка, похожего на Ленина из детской книжки. Престарелый большевик был в кальсонах, домашних тапочках и потрепанном пиджачишке, наброшенном на покатые плечи.
— Товарищ Белоконь? — осведомился он. — Партбилетик позвольте!
Уважительно пролистав документ вдруг спросил: „Выговора имеете?" И получив отрицательный ответ, ностальгически вздохнул: „А мне как-то влепили! Погорел на бабе..."
„Волга" стояла во дворе. Ее техническое состояние не вызывало у Белоконя сомнений.
— Ну что, берете, товарищи
— Беру!
— Прошу сразу наличными. У новой власти ведь денег нету! Не напечатали еще пятитысячные! — старик сделался багровым и предложил в магазине объявить меньшую сумму чтобы супостатам больших налогов не платить...
Громыхающий лифт вознес старика вверх. Прошло томительных полчаса.
— Сходите-ка в 58-ю квартиру, подгоните молодогвардейца, — предложил юноша.
В тот момент, когда Белоконь начал поиски указанной жилплощади, ортодоксальный, марксист окончил спуск по пожарной лестнице, держа в зубах целлофановый па- кет. В трех метрах от земли он разжал руки и упал в широкие объятия юноше, который бережно унес старика в урчащий автомобиль.
* „Для развития надобно, чтоб одним было гораздо
лучше, а другим гораздо хуже; тогда те, которым лучше, могут идти вперед за счет остальных ". *
(А. И. Герцен)
„Думали ли вы когда-нибудь, что значат слова „чело- век родится свободным"? Я вам их переведу; это значит: человек родится зверем — не больше. Возьмите табун диких лошадей. Здесь есть совершенная свобода и равное участие в правах; полнейший коммунизм. Зато развитие невозможно. Рабство — первый шаг к цивилизации."
(А. И. Герцен)
48. Закон „договора"
* Казалось бы, человек бесконечно пластичен и может адаптироваться ко всему. Если бы! Есть сфера, которая для любого из нас всегда поле военных действии обязательность соблюдения условленных договоров.
Ведь знаем же, что человек слаб, хитер и коварен, что может в любую минуту обмануть, слукавить, оставить, как говорится, „на бобах". Но нет же! Говорите так про все, что угодно, но... только не про договоры! Они — это святое, неприкасаемое, незапятнаемое. Одним словом, другое. Здесь недопустимы, невозможны, исключены нечестность, надругание над доверием, попрание ногами данного прилюдно слова.
Но для нас здесь, если откровенно, интересно не это. А то, что люди, если и способны прощать, то неверность взятым обязательствам не прощают ни при каких обстоятельствах. Варьируя формы, способы и сроки, они обязательно, на это их толкает неодолимая неведомая сила, стараются сделать ответный ход и предоставить слово... стреле справедливости... *
49. Закон „дополнения револьвером
Разворачивайтесь в марше!
Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.
(В, В. Маяковский. Левый марш)
* „С помощью доброго слоям и револьвера вы можете добиться гораздо большего, чем только одним добрым словом" *
(Аль Капоне, гангстер из Чикаго)
По-разному можно понимать смысл этого закона. К пример, так:
Успех, по американским понятиям, сопутствовал и сопутствуя тому, кто первым сумеет выхватить свой „Кольт" или „Смит и Вессон” и разрядить его в противника.
Или так:
Из рассказа телохранителя Саддама Хусейна, опубликованного во французском журнале „Нувель обсерватер". Человек этот вспоминает кровавую сцену, свидетелем которой он был во время ирано-иракской войны.
На одном из секретных совещаний Саддам Хусейн настаивал на', том, чтобы иракские войска немедленно начали контрнаступление. Генерал Салах ель Кади возражал против этого, убеждая собравшихся, что наступление обречено на провал. Дискуссия продолжалась недолго. Саддам приказал генералу:
„Вставай!" Генерал поднялся со стула. „Ты трус и предатель!" — гневно бросил Саддам. Воцарилась полнейшая тишина. Генерал попятился к стене. Саддам выхватил пистолет и выпустил в него семь пуль... Все замерли. Саддам спокойно приказал: „Уберите это отсюда", — и продолжал совещание...
Иракский президент вовсе не изувер и не сумасшедший, хотя внешне это именно так и выглядит. Просто из тысяч возможных приемов он выбрал способ Аль Капоне. Что и говорить: эффективность метода действительно высока...
Франция 1791 г. Лето...
Париж в те дни был на грани восстания. Все более настойчиво звучали требования свержения монархии. Король сам подливал масло в огонь народного недовольства. 19 июня он подтвердил свое вето на последние декреты Собрания. Реакция парижан была молниеносной.
Ранним утром 20 июня многотысячная толпа направилась в Законодательное собрание и передала через своих делегатов требование об упразднении королевской власти. Воспользовавшись недовольством народа, депутаты- жирондисты умело направили его на Тюильри. С криками „Долой вето! Нет больше священников! Верните министров-патриотов!" толпа устремилась в королевский дворец и с шумом взяла его. Людовик XVI вынужден был надеть на себя фригийский колпак и выпить До народом" бокал красного вина со словами: „Народ Парижа, я пью за твое здоровье и за здоровье французской нации!" Тем не менее он отказался снять свое вето.
Лишь через пять часов национальные гвардейцы сумели освободить Тюильри от возмущенных горожан. Вечером во дворец с извинениями прибыла депутация Законодательного собрания. Хотя вторжение в Тюильри и не дало конкретных результатов, оно ясно показало всю шаткость конституционного трона.
В тот день никому не известный артиллерийский лейтенант внимательно наблюдал со стороны за штурмом Тюильри. Видя беспомощность охраны, он презрительно процедил сквозь зубы: „Мерзавцы! Надо расстрелять пер вые пять сотен, а остальные быстро разбегутся сами". Лейтенанта звали Наполеон Бонапарт.
И еще один пример из французской истории того же года.
Идет война с австрийцами. Командующий французской армией генерал Лафайет попал в плен. Вместо него назначен генерал Дюмурье, который прибыл в войска 28 августа.
Участник Семилетней войны, генерал Дюмурье был опытным и храбрым офицером, имевшим несколько ранений. В свое время он сражался в армии польских конфедератов.
История оценила Дюмурье по-своему, определив его как политического авантюриста примкнувшего к революции исключительно из корыстных побуждений. Весной 1793 г. он совершил вероломную измену, когда после неудачной попытки повернуть возглавляемую им армию на Париж, арестовал находившихся в его ставке военного министра Бернонвиля и четырех комиссаров Конвента и перебежал на сторону врага с 180/ своими сообщниками.
Справедливость же требует к этой суровой правде добавить и то, что Дюмурье, несомненно, был умным и храбрым человеком, наделенным большими военными способностями.
Так, вот, поначалу новый командующий был принят в армии весьма прохладно. Дело дошло до того, что во время смотра из строя вышел солдат и громко усомнился в полномочиях вновь прибывшего генерала. Дюмурье не растерялся. Он выхватил пистолет, направил его на смельчака и, напирая на него лошадью, заставил встать обратно в строй. Затем он произнес зажигательную речь в якобинском духе.
Своеобразной интерпретацией правила „дополнения револьвером" является прием „пригрозить расстрелом .
Что это такое, видно из рассуждений одного из известнейших политиков нашего столетия Вячеслава Михайловича Молотова. Воспоминания восьмидесятилетнего сталинского наркома иностранных дел тщательно записаны его внимательным слушателем — писателем Феликсом Чуевым. Вот одна из бесед из книги „140 бесед с Молотовым".
„— Кто был более суровым, Ленин или Сталин?
— Конечно, Ленин. Строгий был. В некоторых вещах строже Сталина. Почитайте его записки Дзержинскому. Он нередко прибегал к самым крайним мерам, когда это было необходимо. Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать все. Я как раз был на обсуждении. Он никакую оппозицию терпеть не стал бы, если б была такая возможность. Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме. „Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура!"
— А где написано о том, что он упрекал Сталина?
— А это было в узком кругу, в нашей среде.
Вот телеграмма Ленина на свою родину в Симбирск в 1919 г. губпродкомиссару: „Голодающие рабочие Петрограда и Москвы жалуются на вашу нераспорядительность... Требую максимальной энергии с вашей стороны, неформального отношения к делу и всесторонней помощи голодающим рабочим. За неуспешность вынужден буду арестовать весь состав ваших учреждений и предать суду... Вы должны немедленно погрузить и вывезти два поезда по 30 вагонов. Телеграфируйте исполнение... Если подтвердится, что вы после четырех часов не прислали хлеба, заставляли крестьян ждать до утра, то вы будете расстреляны. Предсовнаркома Ленин".
Это „Ленинский сборник". У меня они почти все есть, Я вспоминаю еще один пример, как Ленин получил письмо из Ростовской области от бедняка-крестьянина; плохие порядки, на нас, бедняков, не обращают никакого внимания, никакой помощи, а наоборот, притесняют. Ленин сделал что: предложил собрать группу „свердловцев" — был такой университет для взрослых, не подготовленных для министерской работы, но которые хотели повысить свои знания, те, у которых не было средней школы, — поручил этой группе поехать на место и, если подтвердится, на месте расстрелять виновных и поправить дело.
Куда конкретнее — на месте, стрелять, и все! Такие вещи были. Это не по закону. А фот приходилось. Это диктатура, сверхдиктатура".
Ленин был „человеком крепкого характера, — заметил однажды Молотов, — Если нужно, он брал за шиворот".
50. Закон „другого марша"
* „Когда кто-то идет не в ногу, не спеши осуждать его: возможно, он слышит звук другого марша ".
(Генри Торо)
Или иначе:
Если твое мнение отлично от моего, то это еще не значит, что ты заблуждаешься: может быть, ты подходишь к истине с другой стороны и потому видишь иное, а не иначе. *
Требования закона настолько универсальны, что справедливы даже для ситуации уловок. Скучающий Людовик XIII поинтересовался однажды у госпожи д Эспарбэ: „Вы что же, спали со всеми моими подданными?" — „Что вы, сир!" — „Но у вас был герцог Шаузель?" — „Он так могуществен..." — „А маршал Ришелье?" — „Он так остроумен..." — „А Монвиль?" — „У него такие красивые ноги..." — „Но, черт возьми, разве герцог Омон обладает хоть какими-нибудь из этих достоинств?" — „О, сир! Он так предан вам!"
51. Закон „желания быть значительным"
* „Глубочайшим желанием человеческой натуры является желание быть значительным". *
(Джон Дьюи)
Американский философ Джон Дьюи (1859 — 1952)
Идея закона явна до прозрачности. Тем не менее несколько примеров из политических призывов и лозунгов, массовых песен и проч., наверное, будут не лишними, поскольку и окантовочно, и рельефно подчеркивают диапазон использования этого закона еще как приема влияния и воздействия на людей.
• Народ сделал революцию)
• Наш непростой советский человек.
• А я всего — один из вас.
Меня зовут, меня зовут „Рабочий класс".
(Фрагмент песни из телефильма
80-х гг. „Большая перемена")
• Советский народ! Ты — гегемон всего человечества.
• Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор...
(Из песни 30-х гг.)
• Руки рабочих!
Вы даете движенье планете!
(Из песни)
• Человек проходит как хозяин Необъятной Родины своей!
(Из песни)
• Я все смогу, я клятву не нарушу,
Своим дыханьем землю обогрею,
Ты только прикажи, и я не струшу,
Товарищ Время!
(Из песни 70-х гг.)
В „рядового" гражданина предыдущий общественный строй закладывал „программу", которая фиксировалась в подсознании как возвышающая установка: „Я — велик!" „Я — вершитель судеб и событий". „Я творец истории". В результате вырабатывалось устойчивое „чувство-синдром" не столько собственной ценности, сколько собственной значимости. Такое внушение тем более было полезно для властей, поскольку помогало манипулировать гражданами страны для осуществления поистине всепланетной благотворительности: человек неколебимо верил (да по инерции верит еще и сегодня!), что это именно на его деньги где-то что-то строится или будет построено, что это именно он помогает в спасении хоть и не известного ему, но, наверное, вполне конкретного человека.
• „Ты — не винтик! Ты — творец и герой!"
• Изрядная доза „возвышающей" прививки сопровождала телевизионную рекламу фирмы „МММ", лидера постперестроечного бизнеса. Любопытны стиль и метод, которыми эта компания воздействовала на рядовых покупателей ее акций через героев клипсериала Леню Голубкова и его рекламного „брата" Ивана:
„Иван: Ты халявщик, Леня! Ты не работаешь, а живешь за счет покупки и продажи акций.
Леня: Ты не прав, брат! Я не халявщик! Я партнер!"
(Из рекламы 1 канала ЦТ „Останкино!", 1994)
52. Закон „жизненных коалиций "
Смеется клинок: „До чего ж тупа рукоять!"
А без рукояти герою клинка не взять.
(Рабиндранат Тагор)
Как светло! И однако не только свечу,
Но и скромный подсвечник славить хочу.
(Рабиндранат Тагор)
• Ее, такой жестокости, цель не столько устрашение (его достигают другими приемами — террором и публичными казнями сколько ампутация жизненных начал воли, своеобразная прививка „визуальной" тлетворной бациллы. Человек заболевает трепетом. •
При захвате города Порто-Беллью пираты Моргана схватили богачей, чтобы дознаться, куда они дели свое добро. Всех, кто упорствовал и не желал по доброй воле признаться, тащили на дыбу и терзали, пока он не отдавал Богу душу или не показывал все, что от него требовалось. Были и такие, кто не имел вообще никакого добра; они также умирали под пытками, как мученики. Знаменитый пират Рок Бразилец прославился среди испанцев как самый злой насильник и тиран. Однажды он посадил несколько человек на деревянный кол, а остальных связал и бросил между двумя кострами. Так он сжег их живьем, как свиней. А вина' этих людей заключалась лишь в том, что они пытались помешать его черному делу и спасти свинарник, который он намеривался разграбить.
А что касается вожака флибустьеров Франсуа Олоне, то уж если он начинал пытать и бедняга не сразу отвечал на вопросы, то этому пирату ничего не стоило расчленить свою жертву, а напоследок слизать с сабли кровь. Одному пленнику он собственноручно вырвал сердце.
Но это все прошлые века. А что сегодня? Да то же самое, только еще страшнее. Рассказывает офицер службы безопасности из спецподразделения президента Ирака Саддам Хусейна:
„В конце 1987 г. мой отец попросил меня поучаствовать в розысках нашего соседа Рамади, скромного человека, служившего сторожем в местном клубе. После того, как его забрала милиция, о нем не было ни слуху ни духу.
Я начал поиски, но долго не мог напасть на нужный след. Оставалось единственное место, где я еще не побывал,— дворец под зловещим названием Каср аль Нихайя, что в переводе означает „место, откуда не возвращаются"...
Передо мной открылись ворота, снабженные электронной сигнализацией. Я оказался в помещении, где имелся бассейн размером пять на пять метров, окруженный балюстрадой из кованого железа. Бассейн был заполнен соляной кислотой. Над ним поднимался пар, а на поверхности еще плавали остатки человеческих тел. Офицер, сопровождавший меня, пояснил, что вначале в кислоту погружают руки и ноги жертвы, а затем ее опускают туда целиком. С соседом моим расправились подобным же образом".
На Балканах убивают с особой жестокостью. Хорватский усташ с головой убитого им сербского четника.
54 . Закон „завершающей фигуры"
Любой пирамиде нужна завершающая фигура.
Прислушаемся к разговору С. Орджоникидзе с И. Сталиным. Собеседники откровенны. Они знают, что их никто не подслушивает. Кроме Владимира Успенского. Но он, понятно, не в счет. А иначе, кто бы написал книгу „Тайный советник вождя"? Летописец есть летописец, ему положено быть рядом.
„— Знаешь, Сосо, сегодня в „Правде" двенадцать раз упомянуто твое имя.
— Вот как? — насмешливо прищурился Иосиф Виссарионович. — Может, ты скажешь, сколько раз было вчера?
—. И это скажу. Вчера было девять, и ни разу не упоминалось слово „партия".
— Разве это так важно, Серо?
— Излишества никогда и ни в чем не приносят пользы. Это похоже на слишком громкий крик о самом себе.
— Это не крик, Серго, — деловито и спокойно, как о давно обдуманном, сказал Сталин, доставая из коробки папиросу. — Это такой тон, к которому следует привыкнуть самим и приучить других.
— Разве необходимо? — разговор шел доверительно, самым интимным образом.
— Да, страна огромна, в ней десятки разных языков, сотни разных обычаев, несколько вероисповеданий.
— Мы создаем единую социалистическую культуру...
— Совершенно верно, Серго. У нас есть замечательные ученые, у нас есть большие писатели, хорошие инженеры и музыканты, но огромная масса людей находится еще на очень низком уровне развития. Это и русское, и грузинское крестьянство, это кочевой казах и узбек в пустыне, и оленевод-якут. Совсем по-разному живут и думают эти люди. Подавляющее большинство их совершенно не понимает оттенков и тонкостей нашей борьбы. И не обязательно понимать. Но как объединить их1 — Сталин словно бы начертал в воздухе знак вопроса резким движением правой руки. — Нужны простые идеалы, простые слова, доступные для всех. Нужна не Советская власть вообще, не партия вообще с ее органами и организациями, нужен конкретный человек, который воплощал бы высшую власть, к которому можно обращаться, называть по имени, слова которого звучали бы как закон. В любой пирамиде нужна завершающая фигура".
Небезынтересную трактовку данного закона можно встретить в знаменитых „Основах критики" (1762) Генри Хоума (1696 — 1782). Этот выдающийся шотландец, наделенный поистине могучей интуицией, уверено заявил, что есть „некое свойство человеческой природы, еще не изученное ни одним автором, хотя и важное по своим следствиям". Будучи исследователем честным и искренним, Хоум откровенно признает, что оно (это свойство) еще не получило названия.
Приводя примеры, подтверждающие его и других авторов наблюдения, Хоум скромно предупреждает читателя, что тому придется „довольствоваться" лишь „описанием". Но мы-то, уже с позиции нашего знания, должны сказать, что Хоум говорит вовсе не косвенно, не иносказательно и не аллюзийно. Он говорит именно, и очень конкретно, о разбираемом здесь законе,
Правда, размышления над рассуждениями Хоума дают основание предполагать существование, так сказать, изотопной формы закона „завершающей фигуры, т.е. того же закона, но несколько ракурсного, а именно:
Закона „завышающего действия".
Вот точка зрения Хоума со всей ее аргументацией:
„Всякий человек, наблюдающий себя и других, наверняка заметил нашу склонность оканчивать начатую работу и все доводить до совершенства, Имея дело с природой, нам редко удается выказывать эту склонность, ибо там мало что остается незавершенным, но в искусстве роль ее велика; она заставляет нас упорствовать в собственном труде и желать завершения чужого; мы испытываем явное удовольствие, когда работа доведена да совершенства, и не менее явную досаду, когда это не удастся. Вот отчего нам не по себе, когда интересный рассказ прерывается на середине, когда музыкальная пьеса не имеет разрешающего аккорда, а здание или сад остаются незавершенными. То же руководит собирателями, например, полных собраний сочинений, хороших или плохих. Ф
Некто взялся собрать гравюры, воспроизводящие все прославленные картины, и это ему удалось, не считая нескольких. Французский писатель Жан де Лабрюйер (1645 — 1696) в конце „Характеры Теофраста" (1688) говорит, что недостающие тщательно разыскивались — не ради их ценности, но для полноты собрания.
Приведенные примеры касаются дел, которые можно завершить. Но то же беспокойство замечается и там, где завершение невозможно, например для так называемого бесконечного ряда. Следуя мысленно вдоль такого ряда, мы вскоре ощутим беспокойство, все более сильное по мере движения по этому пути, где нет надежды на конец. Бесконечная даль недолго тешит наш взор; нам скоро становится не по себе, и тем больше, чем больше времени мы тратим на ее созерцание. Примером бесконечной дали может служить аллея, ничем не завершенная в конце; причину неприятного чувства мы могли бы надеяться найти, если бы тут было некое подобие бесконечного ряда. На первый взгляд сходства нет, ибо самый острый глаз охватывает лишь часть пространства и ею ограничен. Но сознание воспринимает все сущее; мысленно мы продолжаем линию до бесконечности; этим бесконечная даль подобна бесконечному ряду чисел. Действительно, беспокойное чувство, внушаемое бесконечной далью, мало отличается от того, какое вызывает бесконечный ряд; поэтому можно полагать, что причина их одна и та же.
Обратимся теперь к неограниченному пространству; таковы обширная равнина или океан, созерцаемые с возвышенности. Как и в предыдущих случаях, нам будет не по себе из-за отсутствия завершения. Разница лишь в том, что ничем не ограниченное пространство поначалу приятнее для взора, чем бесконечный коридор, зато потом более неприятно. Это, впрочем, легко объяснить без ущерба для наших общих положений: первоначальное удовольствие вызывается величием созерцаемого объекта, а последующее беспокойное ощущение незавершенности усиливается тем, что мы напрягаем зрение, стремясь охватить столь большое пространство, и при повторении этих усилий неприятное чувство возрастает.
Если я не ошибаюсь, оно имеет место и при численной незавершенности. Мне неприятен вид чужих земель, вклинившихся в мои поля, и мне хочется их купить; не ради выгоды, но чтобы округлить мое владение, На пути в Грецию Ксеркс и его войско были чествованы лидийцем Пифием. В благодарность Ксеркс дал ему семь тысяч дариков, которых тому недоставало до четырех миллионов".
55. Закон „зависимости выбора"
* Наше согласие с обстоятельствами более тяготеет
к обстоятельствам, чем к нам. Причем скорее к их силе, чем и нашему мнению об их истинности. При этом пред почтение всегда склоняется и пользу факторов большего приоритета. *
Среди древних летописей есть полезный нам рассказ:
„Тахмаси Кули-хан ужинал с одним из своих любимцев. Ему подали блюдо с какими-то новыми овощами, „Нет ничего лучше и здоровее этого блюда", — сказал государь. „Нет ничего лучше и здоровее", — сказал царедворец. После обеда Кули-хан почувствовал себя плохо и не мог уснуть. „Нет ничего, — сказал он, встав утром, — хуже и вреднее этих овощей". „Нет ничего хуже и вреднее", — сказал царедворец. „Но ведь вчера ты не думал этого, — заметил государь. — Что заставило тебя изменить свой взгляд?"— „Испытываемое мною уважение и страх, — возразил любимец. — Я могу безнаказанно хулить это блюдо: я — раб твоего высочества, но не раб этих овощей".
56. Закон „завуалированного интереса”
Уметь разгадывать поведение окружающих — залог успеха в общении с ними. Здесь много своих правил и тонких ходов. Есть, к примеру, и такой.
* Если вас демонстративно не замечают, значит вами всерьез интересуются. *
* Объяснение причин, поступков, явлений только тогда становится исчерпывающим по ясности и доходчивости, когда факторы высвечивания смысла завязываются в узел единения их. *
Мы, люди, устроены так, что реагирование на движение от слитности к слившимся элементам нам интереснее и приятнее, чем любое другое предъявление.
Речь или иная демонстрация, основанные на развязывании узла, имеют больший оказывающий воздействие эффект, нежели просто перебирание фактов или рядоположение их.
* Главное условие данного правила: наличие, создание, подразумевание (даже фантазирование!) „узла "как некоего сцепляющего начала, которое всегда есть, независимо от того, есть ли оно на самом деле, могло 6м быть или никогда не возможно в принципе. *
Этим стоило бы и закончить. Но мне почему-то хочется привести пример из жизни знаменитого китайского мудреца Кун-цзы (Конфуция) /ок. 551 — 478 до н.э./. Наверное, это поможет уяснению сути дела.
„Конфуций в странствиях на горе Тайшань увидел Жун Цици, который ходил по пустырю вблизи Чэн, одетый в негодную шубу, подпоясанный вервием, играл на цине и пел. Конфуций спросил его: „Почему учитель так радостен?" Тот ответил: „У меня много радостей. Небо рождает все десять тысяч вещей, и только человек драгоценней всего. А мне удалось родиться человеком, и в этом первая радость. Различие между мужчиной и женщиной в том, что мужчина почитаем, женщина же в пренебрежении, поэтому мужчина более ценен. А мне удалось родиться мужчиной, и в этом вторая радость, Бывают такие жизни, когда человек лишается возможности увидеть дни и месяцы, даже не успев еще расстаться с пеленками. А я дожил до девяноста лет, и в этом третья радость. Бедность обычна для ученого мужа, смерть же — конец человека. Живя в обычном, жду конца — так чего же печалиться?"— „Прекрасно, — сказал Конфуций, — вот человек, который смог умиротворить себя! ".
Конфуций
58. Закон „загадочного недоумения"
Один из ученых мужей древности предлагал весьма замечательный вопрос: прекрасны предметы потому ли, что нам нравятся, или потому нравятся, что прекрасны?
* Ум, охваченный интересом и останавливающийся в растерянности перед мощью необъятного, превращает своего носителя в подобие магнитной стрелки, легкой на любой поворот и мгновенное повиновение. *
59. Закон „заданности отношения"
* Восприятие события зависит не от события, а от стереотипа рамок, в которых оно (событие) происходит.
Известен такой случай. В один и тот же вечер должны были состояться два выступления: в одном месте — лекция известного академика, а в другом — встреча со знаменитым клоуном.
Но организаторы выступлений все перепутали. Академика привезли к любителям цирка, туда, где ждали клоуна. А клоуна — к тем, кто готовился услышать научную лекцию.
Что произошло дальше? Как ни старался клоун рассмешить аудиторию — никто даже не улыбнулся, а некоторые даже что-то конспектировали. Зато на лекции академика слушатели покатывались со смеху, и бедный ученый никак не мог взять в толк, что же смешного в его научных исследованиях.
60. Закон „замедления"
* „Тому, кто просит поскорей, давай помедлив! чем дольше желают, тем больше пенят ". *
(Бальтасар Грасиан)
61. Закон „занудливого* уточнения"
Докладчик: „На сегодняшнее число мы имеем в германии фашизм".
Голос с места: „Да это не мы имеем фашизм! Это они имеют фашизм! Мы имеем на сегодняшнее число советскую власть".
(И. Ильф. Записные книжки)
* Поправить сказанную кем-то несуразность — дело обычное и естественное.
Но накопление сведений и знаний не только обогащает людей, но и деформирует их. Человек становится заложником подкрепительной Зависимости. Ему просто необходимо, чтобы окружающие знали о его знании. Отныне его „ученость "начинает сопровождаться зудом уточнения.
По этому„пунктику™ можно уверенно и надежно тестировать людей на предмет несоответствия прочности психики объему принятой в мышление информации.
Особенно к этому ведут чрезмерный умственный труд и переутомление в исследовательской работе. *
В старой притче рассказывается о страннике, остановившем прогуливающегося мудреца, чтобы узнать, далеко ли еще до города. „Ступай", — односложно ответил тот. Озадаченный странник продолжил путь, размышляя о грубости местных жителей. Но не прошел он и полусотни шагов, как услышал: „Постой!" Мудрец стоял на дороге: „До города тебе еще сам пути". — „Почему же ты не ответил сразу? — воскликнул странник, „Я должен был увидеть, каким шагом ты идешь", — пояснил мудрец.
• Немецкий ботаник Карл Геббель посетил однажды ателье своего друга, художника, и тот показал ему свою последнюю картину, которая называлась „Грехопадение". Ученый внимательно рассмотрел произведение искусства и сказал;
— К сожалению, в картину вкралась ошибка.
— Что-нибудь неправильно в Адаме или Еве? — спросил художник.
— Дело не в них, а в яблоке. Этот сорт создан всего восемьдесят лет назад.
• Как-то раз, отдыхая в своем имении под Москвой, Д. И. Менделеев зашел на кухню, где местные крестьянки перебирали собранные в лесу грибы.
— Поганый гриб! Поганый гриб! — закричала вдруг маленькая девочка, указывая на мухомор.
Дмитрий Иванович наклонился к ней и негромко, но веско сказал:
— Запомни: земля не рождает ничего поганого. Только несъедобное, да и то не для всех...
• В качестве примера можно привести и слова русского социалиста, философа Петра Лавровича Лаврова (1823 — 1900):
„Люди, — писал он, — утверждающие, что цель оправдывает средства, должны всегда сознавать ограничение своего права весьма простым трюизмом: кроме тех средств, которые подрывают самою цель".
62. Закон „занятых рук"
„Кажется, что действие следует за чувством, но на самом деле действие и чувство сочетаются: управляя действием, которое находится под более непосредственным контролем воли, мы можем косвенно управлять чувством, не находящимся род этим контролем".
(Уильям Джемс)
Уильям Джемс (1842 — 1910)
Следуя духу этого правила, любому из нас будет легче избавиться от смущения, если, к примеру, во время публичного выступления мы сможем что-то делать перед аудиторией. То ли взять в руки что-нибудь, написать что- либо на доске, показать какой-нибудь населенный пункт на здесь же висящей карте, пододвинуть стол, передвинуть стул, прикрыть окно, разложить листочки с тезисами или заметками.
63. Закон „запрета возвращения"
* Не начинайте снова там, где вы уже раз начинали. Посмотрите на природу: расставшись с деревом, плод не возвращается на прежнее место. *
„Возвращение" таит опасность тем, что подставляет человека, подводит его под якобы некомпетентность и „очевидную" несостоятельность.
Человек возвращается через много лет или через какое-то время на прежнее место, надеется осуществить все то, от чего его когда-то отлучили, а не понимает того, что ничего ему не удастся, ибо нет уже тех людей, которые „делали его", делали тем, что были его командой; нет уже тех объективных обстоятельств, которые обусловливали тогдашнюю возможность его дела.
Вспомним. В 1993 году парламент России (спикер Р. И. Хасбулатов) добился того, что Егор Тимурович Гайдар был смещен с поста руководителя правительства России. Через полгода президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин своим Указом вернул Гайдара в правительство на пост первого вице-премьера. А уже через три месяца, в январе 1994 года Гайдар ушел в отставку, заявив о „невозможности работать". Уход „отца рыночных реформ в России" состоялся. Только первый раз это было воспринято многими как беда, а во второй — тоже большинством, почти уже всеми, с каким-то иррационально-остервенелым ожиданием его ухода и озлобленным нетерпением прекращения „гайдаровщины".
В декабре 1993 года Б. Н. Ельцин издал Указ, которым назначил Александра Николаевича Яковлева (ему тогда было 76 лет, а за 10 лет до того он вместе с М.С.Горбачевым сотворил „перестройку" и прослыл „отцом гласности") на пост Председателя телерадиокомпании „Останкино" вместо Н. Брагина (этого сделали „козлом отпущения" за события путча 3 — 4 октября 1993 г. в Москве и за неудачное телешоу по помпезному показу итогов голосования 12 декабря 1993 г., когда подсчет транслировался по ЦТ из Кремля, а победил на выборах вовсе не тот, кто ожидался, не так называемая „г1артия Президента", а совсем другой и некстати — Владимир Вольфович Жириновский и его либерально-демократическая партия России). „Похоже, что судьба А. Н. Яковлева повторит судьбу Е. Т. Гайдара... — так „отмечали" своими предсказаниями многие политические наблюдатели новое назначение „старого" кадра. Они не ошиблась. Год с небольшим понадобился, чтобы подтвердить их правоту. Яковлев ушел опозоренный. Его отставки потребовал его же коллектив.
Велика сила правил. Может потому, что эти правила сама жизнь правила?
64. Закон „заслуженного эгоцентризма"
* От кого можно скорее ожидать резкости и взрыва раздражения — от того, кто только что совершил эгоистический поступок, или от того, кто только что совершил поступок самоотверженный? Оказывается, мы час- то теряем контроль над собой именно тогда, когда, совершив что-то доброе, вдруг переживаем моральное самообольщение и разрешаем себе впасть в „заслуженный” эгоцентризм
Окружающие, для которая мы только что сделали доброе дело, вдруг чувствуют в нашем голосе интонации кредитора: „Теперь ты мой должник и не забывай этого... "Или: „Если принимаешь мою помощь, терпи и мой бурный нрав — дареному, как говорится, коню в зубы не смотрят". *
Среди способов воздействия на людей самый интересный и любопытный — символьное поведение.
* Посмотрите вокруг. Разве вы видите километры? Зайдите в магазин. Разве цена — свойство товара? Но без таких навешенных определителей мы не смогли бы ориентироваться ни в благах промышленности, ни на просторах земли. Человеческие коммуникации — и. естественные, и придуманные, и неестественные — тоже безбрежны. Их много, они подвижны, легко ускользают. Людям нужен столп. Нужна зацепка за смысл, точка отсчета. Нужно прочное в зыбком. Так дайте же им это. Их благодарность — податливость вам навстречу.*
Лу Холтц, главный тренер Нотрдамской футбольной команды, требовал неукоснительного соблюдения всех указаний до мельчайших подробностей. Он добивался этого следующим образом.
Команда должна была сыграть очередной матч в Пурдью. На стадион каждый игрок должен был отправиться в костюме и с галстуком, чтобы достойно представлять Нотрдамский университет, Игроки ожидали посадки в автобус, который доставит их на стадион. Ожидание затянулось. Появился тренер Холтц. Он не говорит ни слова. Просто идет вдоль шеренги и осматривает игроков. Осматривает каждого. Наконец он подходит к одному из них, улыбается, протягивает руку и поправляет ему галстук, а затем кивает водителю автобуса, Только после этого дверь автобуса открылась, и команде было разрешено войти в салон. Он не сказал ничего, но смысл этой церемонии всем был так же ясен, как если бы он" отбарабанил свою невысказанную фразу по заду центрфорварда: „Если вы, пар- ни, собираетесь стать победителями, то вы и выглядеть должны, как победители. Мелочи — это самое главное".
Показательно и поведение Бада Гранта, тоже футбольного тренера и тоже мастера вдохновлять игроков. Он использовал другой способ. Хотя, другой ли?
Самое первое упражнение во время самой первой тренировки в учебном лагере команды „Викинг" заключалось всегда вот в чем. Грант лично демонстрировал, и игроки упражнялись в том, как надо правильно выстроиться при исполнении оркестром государственного гимна. И до них доходил смысл этой процедуры: пусть другие команды толпятся так, как будто стоят в очереди за хлебом, но вы другое дело, вы — победители и поэтому должны выглядеть как победители ежесекундно, раз вам повезло стать составной частью этой команды.
66. Закон „зеленого винограда"
* Суть подхода: сбережение, спасение себя (сохранение своего „лица ) обвинением другого. Или когда хотят выразить показное равнодушие к тому, что самому достичь не в силах. *
В басне И. А. Крылова „Лисица и виноград" пышнохвостая рыжая хитрюга, попав в ситуацию „хоть видит око, да зуб неймет", увертливо манипулирует проблемой и говорит по поводу совершенно спелого винограда:
На взгляд-то он хорош,
Да зелен — ягодки нет зрелой—
Тотчас оскомину набьет.
И понял я теперь, на перепутье:
Нет в человеке человечьей сути.
На свете нет добра, нет состраданья.
Искать друзей — напрасное старанье.
Тот, кто считался равным, добрым, близким,
Коварным оказался, злым и низким.
Чем боле я кого-нибудь любил,
Тем больше боли он мне приносил.
(Юсуф Хас-Хаджиб Баласагунский)
* Разочарование в людях не является ни правдивым, ни объективным. Глядя на действия других людей через призму восприятия „добра и зла ", мы видим не их, а себя. „Все события, — гласит золотая аксиома Монтеня, — плохи или хороши в зависимости от того, что мы сами о них думаем".
Здесь действует тот же механизм, что и при разглядывании себя в зеркале. Без зеркала себя не увидишь но в зеркале, как известно, все наоборот.
Не доверяйтесь чужому пессимизму, не взращивайте свой.
Пессимизм — это эмоция усталости. огорчений неосуществленности. Ее пик — проникнутость унынием, безнадежностью, безысходностью. Ее ореол — всегда недовольство другими, наделение их несносным нравом, обвинение окружающих в незаслуженной удачливости. В таком состоянии мы всех клеймим, обличаем, позорим. *
Есть формула, что „люди такой, каков я". Она справедлива. Но не в том смысле, что мне неприятие других есть следствие моего злонравия. А в том, что мир моих переживаний искажает для меня (только для меня!) истинность поступающей извне информации. Начинается разлад индивида сначала с социальной средой, а потом и с обществом. Это надо постоянно иметь в виду.