ЧАСТЬ I

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ:

СТАНОВЛЕНИЕ, СОВРЕМЕННОЕ

СОСТОЯНИЕ

 

Педагогическую психологию следу­ет

рассматривать как самостоятельную

науку, особую ветвь прикладной психо­логии.

 

Л.С. Выготский. Педагогическая психология

 

 

Глава 1. Педагогическая психология —  междисциплинарная отрасль

научного знания

 

§  1. Общенаучная характеристика педагогической психологии

 

 

Педагогическая психология среди других человековедческих наук

 

В современной науке все нагляднее просматривается взаимо­действие двух основных тенденций ее развития; интеграции и дифференциации научных отраслей, дисциплин, проблемных областей (наряду с такими тенденциями, как систематизация, иерархизация, кумулятивность). Анализируя интегративность на­уки, Ж. Пиаже, Б.Г. Ананьев, Б.М. Кедров отмечали, что в цен­тре научного знания находится психология — наука о человеке. Интерпретация представленного Б.М. Кедровым треугольника на­учного знания (вершина его — естественные науки, углы осно­вания — философия и общественные науки, а в центре соединен­ная с этими науками психология) соотносится с утверждением Ж. Пиаже, что «...психология занимает центральное место не только как продукт всех других наук, но и как возможный ис­точник объяснения их формирования и развития» [172, с. 155].

Еще четче определяет роль проблемы человека в развитии науки Б.Г. Ананьев [7], по мнению которого дифференциация, углуб­ление изучения человека и в то же время интеграция всех ис­следований в этой области способствуют тому, что проблема че­ловека становится общенаучной. Эта же тенденция глобализации проблемы человека была намечена и в области педагогического знания еще К.Д. Ушинским в 1868-1869 гг. в труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии», где на основе определения иерархии наук, вносящих свой вклад в воспитание человека, отмечалась ведущая роль психологии.

В свою очередь психология также есть сложное интегриро­ванное знание, основанием структурного представления которо­го, согласно А.В. Петровскому, служат психологические аспек­ты: «1) конкретной деятельности, 2) развития, 3) отношения человека (как субъекта развития и деятельности) к общест­ву (в котором осуществляется его деятельность и развитие)>> [39, с. 80]. Педагогическая психология рассматривается как са­мостоятельная отрасль общепсихологического знания, выделен­ная преимущественно по основанию «конкретная деятельность*, в которой находят отражение и два других его аспекта. Это утверждение означает, что в фундаменте педагогической психоло­гии находятся общепсихологические закономерности и меха­низмы самой образовательной деятельности, или, по определе­нию одного из родоначальников педагогической психологии П.Ф. Каптерева, образовательного процесса.

Педагогическая психология связана со многими другими на­уками в силу целого ряда причин. Во-первых, она является конкретной отраслью общепсихологического знания, которая находится в центре треугольника научного знания. Во-вторых, она связана с другими науками в силу того, что образовательный процесс по своим целям и содержанию есть передача социо­культурного опыта, в котором аккумулировано самое разнопла­новое цивилизационное знание в знаковой, языковой форме. В-третьих, предметом ее изучения является сам познающий и обучающийся этому познанию человек, что изучается многи­ми другими человековедческими науками. Очевидно, что педа­гогическая психология неразрывно связана с такими науками, как, например, педагогика, физиология, философия, лингвисти­ка, социология и др. В то же время утверждение, что педагоги­ческая психология есть отрасль общепсихологического знания, означает, что она формируется на его основе, т.е. знаниях о психическом развитии, его движущих силах, индивидуальных и по­ловозрастных особенностях человека, его личностном становле­нии и развитии и т.д. В силу этого педагогическая психология связана с другими отраслями психологического знания (социаль­ной, дифференциальной психологией и т.д.) и прежде всего с возрастной психологией.

Педагогическая и возрастная психология наиболее тесно свя­заны между собой общностью объекта этих наук, которым явля­ется развивающийся человек. Но если возрастная психология изу­чает «возрастную динамику психики человека, онтогенез пси­хических процессов и психологических качеств развивающего­ся человека» [43, с. 5], то педагогическая — условия и факторы формирования психических новообразований под воздействием образования. В связи с этим все проблемы педагогической пси­хологии рассматриваются на основе учета возрастных особенно­стей человека, находящегося в образовательном процессе. В то же время (еще раз подчеркнем это положение) и педагогическая, и возрастная психология основываются на знании общей психо­логии, которая «... вскрывает общие психологические закономер­ности, изучает психические процессы, психические состояния и индивидуально-психологические особенности личности уже сло­жившегося человека» [96, с. 7]. Данная трактовка, с одной сто­роны, междисциплинарности, а с другой — самостоятельности педагогической психологии как отрасли научного знания может соотноситься с позицией Б.Г. Ананьева. По его мнению, педаго­гическая психология — пограничная, комплексная область зна­ния, которая «... заняла определенное место между психологи­ей и педагогикой, стала сферой совместного изучения взаимо­связей между воспитанием, обучением и развитием подраста­ющих поколений» [8, с. 14].

Однако такая трактовка не во всем совпадает с определени­ями статуса педагогической психологии, приводимыми другими авторами, что может свидетельствовать о неоднозначности реше­ния данного вопроса. Например, в «Курсе общей, возрастной и пе­дагогической психологии» отмечается, что «... если на первом эта­пе развития возрастной и педагогической психологии наблюда­лась тенденция их обособления, то в наше время, наоборот, — сближения, а в какой-то мере даже и слияния» [101, с. 4]. С другой стороны, в «Основах педагогики и психологии высшей школы» подчеркивается комплексность, единство педагогики и пси­хологии, формирующих одну комплексную научную дисциплину [157, с. 5—6]. Можно полагать, что комплексной по сути яв­ляется педагогическая психология. Педагогика в ее теоретиче­ском, по В.И. Гинецинскому [52], и практическом аспектах есть тесно связанная с ней самостоятельная наука, тогда как общая и возрастная психология суть внутренне неразрывно связанные с ней отрасли общепсихологического знания.

Общепсихологический контекст формирования педагогической психологии

Педагогическая психология развивается в общем контексте научных представлений о человеке, которые были зафиксиро­ваны в основных психологических течениях (теориях), оказав­ших и оказывающих большое влияние на педагогическую мысль в каждый конкретный исторический период. Это связано с тем, что процесс обучения всегда выступал в качестве естественно­го исследовательского «полигона» для психологических тео­рий. Рассмотрим подробнее психологические течения и тео­рии, которые могли повлиять на осмысление педагогического про­цесса.

Ассоциативная психология (начиная с середины XVIII в.— Д. Гартли и до конца XIX в.— В. Вундт), в недрах которой бы­ли определены типы, механизмы ассоциаций как связи психи­ческих процессов и ассоциации как основы психики. На мате­риале исследования ассоциаций изучались особенности памяти, научения. Здесь же отметим, что основы ассоциативной трактов­ки психики были заложены Аристотелем (384-322 гг. до н.э.), которому принадлежит заслуга введения понятия «ассоциация», ее типов, разграничения двух видов разума (нуса) на теоретиче­ский и практический, определения чувства удовлетворения как фактора научения.

Эмпирические данные экспериментов Г. Эббингауза (1885) по исследованию процесса забывания и полученная им кривая забывания, характер которой учитывается всеми последующи­ми исследователями памяти выработки навыков, организации уп­ражнений.

Прагматическая функциональная психология У. Джемса (конец XIX — начало XX в.) и Дж. Дьюи (практически вся пер­вая половина нашего столетия) с акцентом на приспособительных реакциях, адаптации к среде, активности организма, выра­ботке навыков.

Теория проб и ошибок Э. Торндайка (конец XIX — начало XX в.), сформулировавшего основные законы научения — зако­ны упражнения, эффекта и готовности; описавшего кривую на­учения и основанные на этих данных тесты достижений (1904).

Бихевиоризм Дж. Уотсона (1912—1920) и необихевиоризм Э. Толмена, К. Халла, А. Газри и Б. Скиннера (первая полови­на нашего столетия). Б.Скиннер уже в середине нашего столе­тия разработал концепцию оперантного поведения и практику программированного обучения. Заслугой предваряющих бихеви­оризм работ Э. Торндайка, ортодоксального бихевиоризма Дж. Уотсона и всего необихевиористского направления является раз­работка целостной концепции научения (learning), включаю­щей его закономерности, факты, механизмы.

Исследования Ф. Гальтона (конец XIX в.) в области измере­ния сенсомоторных функций, положившего начало тестирова­нию (Ф. Гальтон первым применил анкетирование, оценочные шка­лы); использование математической статистики; «умственные те­сты» Дж. Кэттелла, считавшиеся, как отмечает А. Анастази, ти­пичным методом исследования того времени. Интеллектуальные тесты А. Бине и Т. Симона (1904—1911) с вариацией индивиду­ального и группового тестирования, в которых впервые был ис­пользован коэффициент интеллектуального развития как отно­шение умственного возраста к фактическому (Л. Термен в Аме­рике в 1916 г.). Существенно, что Ф. Гальтон начинал свои пер­вые (1884) измерения в системе образования, Дж. Кэттелл (1890) в Америке тестировал студентов колледжей, первая шкала Би­не—Симона (1905) была создана во Франции по инициативе министерства образования. Это свидетельствует о достаточно давней тесной связи психологических исследований и образова­ния.

Психоанализ 3. Фрейда, А. Адлера, К. Юнга, Э. Фромма, Э. Эриксона (с конца XIX в. и на протяжении всего XX в.), раз­рабатывающий категории бессознательного, психологической защиты, комплексов, стадиальности развития «Я», свободы, экстраверсии—интроверсии. (Последнее находит самое широ­кое применение и распространение во множестве педагогических исследований благодаря тесту Г. Айзенка.)

Гешталътпсихология (М. Вертгаймер, В. Кёлер, К. Коффка — начало XIX в.), концепция динамической системы пове­дения или теория поля К. Левина, генетическая эпистемология или концепция стадиального развития интеллекта Ж. Пиаже, которые внесли вклад в формирование понятий инсайта, мотива­ции, стадий интеллектуального развития, интериоризации (что разрабатывалось также французскими психологами социологи­ческого направления А. Валлоном, П. Жане).

Операциональная концепция Ж. Пиаже начиная с 20-х го­дов нашего столетия становится одной из основных мировых те­орий развития интеллекта, мышления. В контексте этой концеп­ции разрабатываются понятия социализации, центрации—децентрации, специфичности адаптации, обратимости действий, ста­дии интеллектуального развития. Следует отметить, что в науку XX в. Ж. Пиаже вошел прежде всего как один из наиболее ярких представителей «синтетического подхода к исследованию пси­хики» [104, с. 26].

Когнитивная психология 60—80-х годов нашего столетия Г.У. Найссера, М. Бродбента, Д. Нормана, Дж. Брунера и других, сделавшая акцент на знании, информированности, организации семантической памяти, прогнозировании, приеме и переработ­ке информации, процессах чтения и понимания, когнитивных стилях.

Гуманистическая психология 60-90-х годов нашего столе­тия А. Маслоу, К. Роджерса, выдвинувшая концепцию «центри­рованной на клиенте* терапии, категорию самоактуализации, пи­рамиды (иерархии) человеческих потребностей, фасилитации (облегчения и активизации), сформировавшая центрированный на учащемся гуманистический подход в обучении.

Большое влияние на развитие педагогической психологии ока­зали работы отечественных мыслителей, педагогов, естествоис­пытателей — И.М.Сеченова, И.П.Павлова, К.Д.Ушинского, А.Ф.Лазурского, П.Ф.Лесгафта, Л.С.Выготского, П.П.Блонско-го и др. Основой практически всех отечественных педагогичес­ких концепций послужила педагогическая антропология К.Д. Ушинского (1824—1870). В ней утверждался воспитываю­щий характер обучения, деятельностная (деятельная) природа че­ловека. К.Д. Ушинскому принадлежит разработка категорий содержания и методов обучения.

Культурно-историческая теория Л.С. Выготского (1896— 1934) — теория развития психики, понятийного мышления, ре­чи, связи обучения и развития, где первое должно опережать и ве­сти за собой второе, понятие уровней развития, «зоны ближай­шего развития» и многие другие фундаментальные положения с той или иной степенью полноты легли в основу психолого-пе-

дагогических концепций последних десятилетий. Концепция деятельности М.Я. Басова, теория деятельности А.Н. Леонтьева, общеметодологическая разработка самой категории деятельнос­ти (особенно в плане субъектности) С.Л. Рубинштейном, обще-интегративный подход к психике, определение специфики ее раз­вития в период взрослости, выделение особого возрастного пери­ода — студенческого возраста Б.Г. Ананьевым и другими оказа­ли несомненное влияние на психолого-педагогическое осмысле­ние образовательного процесса, развитие педагогической психо­логии.

Сформировавшиеся в отечественной психологии в середине те­кущего столетия теории, концепции, трактовки учения, учеб­ной деятельности (Д.Н. Богоявленский, Г.С. Костюк, Н.А. Мен-чинская, П.А. Шеварев, З.И. Калмыкова, П.Я. Гальперин, Н.Ф. Талызина, Д.Б. Эльконин, В.В. Давыдов, А.К. Маркова, Л.И. Айдарова, Л.В. Занков, Л.Н. Ланда, Г.Г. Граник, А.А. Люб­линская, Н.В. Кузьмина и др.) внесли неоценимый вклад не только в осмысление педагогической практики, но и в педагоги­ческую психологию как науку, развиваемую как в нашем госу­дарстве, так и в других странах (И. Лингарт, Й. Ломпшер и др.).

Большое влияние на развитие педагогической психологии ока­зали выявление конкретных механизмов усвоения учебного ма­териала обучающимися (С.Л. Рубинштейн, Е.Н. Кабанова-Мел-лер, Л.Б. Ительсон); исследования памяти (П.И. Зинченко, А.А. Смирнов, В.Я. Ляудис), мышления (Ф.Н. Шемякин, A.M. Матюшкин, В.Н. Пушкин, Л.Л. Гурова), восприятия (В.П. Зинченко, Ю.Б. Гиппенрейтер), развития ребенка и, в ча­стности, речевого развития (М.И. Лисина, Л.А. Венгер, А.Г. Руз­ская, Ф.А. Сохин, Т.Н. Ушакова), развития личности (Б.Г. Ананьев, Л.И. Божович, М.С. Неймарк, B.C. Мухина), ре­чевого общения и обучения речи (В.А. Артемов, Н.И. Жин-кин, А.А. Леонтьев, В.А. Кан-Калик); определение стадий (эр, эпох, фаз, периодов) возрастного развития (П.П. Блонский, Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Д.Б. Эльконин, Б.Г. Ананьев, А.В. Петровский), особенностей умственной деятельности школьников и их умственной одаренности (А.А. Бодалев, Н.С. Лейтес, Н.Д. Левитов, В.А. Крутецкий). Большое значе­ние для педагогической психологии имели работы по психоло­гии обучения взрослых (Ю.Н. Кулюткин, Л.Н. Лесохина) и др.

Безусловную положительную роль в процессе научной рефлек­сии достижений педагогической психологии сыграли учебники по педагогической и возрастной психологии, психологии учения М.Н. Шардакова, В.А. Крутецкого, А.В. Петровского и др.

 

 

 

 

 

§ 2. История становления педагогической психологии Педагогическая психология — развивающаяся наука

 

Становление многих отраслей научного знания представля­ет собой гетерогенный и гетерохронный и, более того, разорван­ный во времени процесс. Это, как правило, объясняется проис­ходящими в мире крупными общественно-историческими собы­тиями (революции, войны, стихийные катаклизмы), которые существенно влияют на содержание и направление научного развития. Однако оно, однажды возникнув, продолжается в си­лу неудержимости движения самой человеческой мысли.

Педагогическая мысль, впервые изложенная в труде Яна Амоса Коменского «Великая дидактика» в 1657 г., положила на­чало развитию педагогической теории и целенаправленной ор­ганизации школьного обучения. Этот труд можно рассматривать и как первую предпосылку длительного противоречивого Станов­ления педагогической психологии на протяжении более чем 250 лет, ибо только в конце XIX в. она начала оформляться как самостоятельная наука. Весь путь становления и развития педа­гогической науки может быть представлен тремя большими пе­риодами (этапами).

Этапы становления педагогической психологии

Первый этап — с середины XVII в. и до конца XIX в.— мо­жет быть назван общедидактическим с явно «ощущаемой необхо­димостью психологизировать педагогику», согласно Песталоцци. Этот период прежде всего представлен именами самого Яна Амо­са Коменского (1592-1670), Жан-Жака Руссо (1712-1778), Иоган­на Песталоцци (1746-1827), Иоганна Гербарта (1776-1841), Адольфа Дистервега (1790-1866), К.Д. Ушинского (1824-1870), П.Ф. Каптерева (1849-1922). Вклад этих педагогов-мыслителей в раз­витие педагогической психологии определяется прежде всего кру­гом тех проблем, которые они рассматривали: связь развития, обучения и воспитания; творческая активность ученика, способнос­ти ребенка и их развитие, роль личности учителя, организация обу­чения и многие другие. Однако это были только первые попытки научного осмысления этого процесса. Недостаточная полнота раскрытия собственно психологических аспектов этих проблем аргу­ментируется П.Ф. Каптеревым в его книге «Дидактические очер­ки. Теория образования» (1-е изд. 1885 г.) на основе глубокого и си­стемного анализа этого периода развития педагогической теории. Как отмечает П.Ф. Каптерев, «...дидактике Коменского свойст­венны весьма существенные недочеты: это дидактика метода, представленного в виде какого-то внешнего механического ору­дия; в этой дидактике еще нет речи о развитии обучением способностей учащихся;... дидактике Коменского недостает пси­хологии» [83, с. 294] (выделено мною. — И.З.).

Анализируя роль И. Песталоцци, П.Ф. Каптерев утвержда­ет, что «Песталоцци понимал все обучение, как дело творчест­ва самого учащегося, все знания как развитие деятельности изнутри, как акты самодеятельности, саморазвития» [83, с. 294]. Однако в то же время, согласно П.Ф. Каптереву, «... преувеличе­ние им (Песталоцци. — И.З.) влияния метода в обучении и не­которая наклонность к механизации школьных приемов и спо­собов преподавания очевидны. Живая личность учителя как видный фактор школы еще не понята. Вообще психологичес­кая сторона образовательного процесса, его основ, частных путей и форм разработана Песталоцци весьма недостаточ­но» [83, с. 304] (выделено мною. — ИЗ.). Оценивая вклад И. Гербарта в развитие педагогической психологии, П.Ф. Кап­терев подчеркивает, что «... дидактика Гербарта имеет суще­ственные достоинства: она дает психологический анализ пе­дагогического метода, она серьезно ставит чрезвычайно важ­ный вопрос об интересе обучения, она неразрывно связывает обучение и воспитание. К недостаткам дидактики Гербарта нужно отнести ее односторонний интеллектуализм и недоста­точную разработку некоторых вопросов, например об интере­сах учащихся» [83, с. 316] (выделено мною. — И.З.). Отметим здесь, что понятие «воспитывающее обучение» берет начало из концепции И. Гербарта.

Творчество А. Дистервега содержит психологически ориенти­рованные, по П.Ф. Каптереву, положения современной ему педа­гогической практики. А. Дистервегу принадлежит тезис о главен­ствующей роли педагога, учителя в образовательном процессе. Он рассматривает учебный процесс как единство ученика — обучае­мого субъекта, учителя, изучаемого предмета и условий обучения. Самосовершенствование, учет особенностей обучаемого и энер­гичность действия педагога — залог и основа воспитывающего обу­чения. Как отмечает П.Ф. Каптерев, «... многие дидактические положения Дистереега по их ясности, определенности, сжатос­ти и вместе педагогической практичности и толковитости, несмотря на отсутствие глубины и новизны, вошли в учебники ди­дактики и сделались положениями повседневной педагогической практики» [83, с. 324]. Они обусловливали необходимость всесто­роннего научного ее осмысления.

Большую роль в становлении педагогической психологии в этот «предпосылочный» общедидактический период ее разви­тия сыграла работа К.Д. Ушинского «Человек как предмет вос­питания. Опыт педагогической антропологии; в которой предло­жена целостная концепция развития человека. Ребенок стоит в цен­тре воспитания и обучения, причем решающее значение отводит­ся воспитанию. Психолого-педагогические проблемы памяти, внимания, мышления, речи в процессе обучения выступают в качестве предметов специального анализа и задачи развития. По К.Д. Ушинскому, развитие речи, слова ребенка, связанное с раз­витием его мышления, есть условие формирования его представ­лений, понятий, личности в целом.

Огромен вклад в разработку основ педагогической психоло­гии самого П.Ф. Каптерева — одного из основателей педагоги­ческой психологии. Его стремлением было провести в жизнь за­вет Песталоцци — психологизировать педагогику. Само понятие «педагогическая психология», по свидетельству исследовате­лей, вошло в научный оборот с появлением в 1877 г. книги Кап­терева «Педагогическая психология*-. Действительно, книга Э. Торндайка с аналогичным названием была опубликована толь­ко четверть века спустя (в 1903 г.). Более того, именно П.Ф. Кап­терев ввел в научный обиход современное научное понятие «об­разование» как совокупности обучения и воспитания, связи де­ятельности педагога и учеников. Там же были рассмотрены пе­дагогические проблемы учительского труда и подготовки учителя, проблемы эстетического развития и воспитания и многие дру­гие. Существенно, что сам образовательный процесс рассматривался П.Ф. Каптеревым с психологической позиции, о чем непосредственно свидетельствует название второй части кни­ги «Дидактические очерки. Теория образования» — «Образовательный процесс — его психология». Образовательный процесс, по мнению автора, представляет собой «выражение внутренней самодеятельности человеческого организма», развитие способно­стей и др. [83, с. 340-345].

Еще раз отметим, что П.Ф. Каптереву принадлежит заслуга фундаментального анализа трудов не только великих дидактов, но и представителей так называемой экспериментальной дидак­тики, по сути, экспериментальной психологии в обучении и для обучения. Задачей авторов этих работ, согласно П.Ф. Каптере­ву, было исследование умственной работы учащихся, значения движения в умственной работе, предметных и словесных пред­ставлений учащихся, типов одаренности школьников и других проблем.

Существенен вклад в становление педагогической психоло­гии представителя зарождавшейся в то время социальной педаго­гики СТ. Шацкого (1878—1934), разработавшего целостную кон­цепцию гуманизации и демократизации воспитания в процессе со­циализации человека. СТ. Шацкому принадлежит одна из моде­лей педагога, в которой соединены обобщенные требования к его личности и профессиональной компетентности как к субъекту социально-педагогической деятельности. Педагогический опыт СТ. Шацкого высоко оценивался зарубежными исследователя­ми, в частности Дж. Дьюи, отметившего систематичность, орга­низованность подготовки российских школьников, ее демократич­ность в сравнении с современной ему американской школой.

Таким образом, первый предпосылочный этап характеризо­вался, с одной стороны, доминированием механистических пред­ставлений И. Ньютона, эволюционных идей Ч. Дарвина, ассоци­ативным представлением психической жизни, сенсуализмом Дж. Локка,— развиваемым с древних времен учением о том, что основу психической жизни составляют чувственные впечатления. С другой стороны, это этап преимущественно умозрительных, логических построений, основанных на наблюдении, анализе и оценке педагогической действительности.

Второй этап длился с конца XIX в. до середины XX в. В этот период педагогическая психология начала оформляться в само­стоятельную отрасль, аккумулировав достижения педагогичес­кой мысли предшествующих столетий, ориентируясь и исполь­зуя результаты психологических, психофизических экспери­ментальных исследований. Педагогическая психология развива­ется и оформляется одновременно с интенсивным развитием экспериментальной психологии, созданием и разработкой кон­кретных педагогических систем, например системы М.Монтессори.

Начало этого этапа развития педагогической психологии, фиксируемое, как уже отмечалось, в самих названиях книг П.Ф. Каптерева, Э. Торндайка, Л.С. Выготского, знаменуется появлением первых экспериментальных работ в этой области. Л.С. Выготский подчеркивал, соглашаясь с Г. Мюнстербергом, что педагогическая психология — продукт последних несколь­ких лет; что это новая наука, которая вместе с медициной, юри­спруденцией и др. является частью прикладной психологии. Вместе с тем это самостоятельная наука [45]. Собственно психо­логические проблемы, особенности запоминания, развития речи, развития интеллекта, особенности выработки навыков и т.д. были представлены в работах А.П. Нечаева, А. Бине и Б. Анри, М. Оффнера, Э. Меймана, В.А. Лайя, в исследованиях Г. Эббингауза, Ж. Пиаже, А. Валлона, Дж. Дьюи, С. Фрэне, Э. Клалереда. Экспериментальное изучение особенностей поведения науче­ния (Дж. Уотсон, Э. Толмен, Э. Газри, К. Халл, Б. Скиннер), раз­вития детской речи (Ж. Пиаже, Л.С. Выготский, П.П.ЧЗлон-ский, Ш. и К. Бюлер, В. Штерн и др.), развитие специальных пе­дагогических систем Вальдорфской школы, школы М. Монтессори также оказали большое влияние на формирование этой отрасли психологической науки.

Особое значение имеет развитие, начиная с работ Ф. Гальто-на, тестовой психологии, психодиагностики. Благодаря исследо­ваниям А. Бине, Б. Анри, Т. Симона во Франции и Дж. Кэттелла в Америке это позволило найти действенный механизм (при взаимодействии тестов достижения и тестов способностей) не толь­ко контроля знаний и умений обучающихся, но и управления под­готовкой учебных программ, учебным процессом в целом. Как отмечает М.В. Гамезо [101, с. 6], в этот период в Европе образо­вался ряд лабораторий при школах. Так, в Германии возникла лаборатория Э. Меймана, в которой для решения учебных и воспитательных задач использовались приборы и методики, со­зданные в лабораториях университетов. В 1907 г. Мейман пуб­ликует книгу «Лекции по экспериментальной психологии», где дает обзор работ по экспериментальной дидактике. В Англии во­просами экспериментального изучения типологических особен­ностей школьников занимался известный детский психолог Дж. Селли, который в 1898 г. опубликовал работу «Очерки по психологии детства». Во Франции А. Бине основал при одной из школ Парижа экспериментальную детскую лабораторию. В лаборато­рии изучались физические и душевные способности ребенка, а также методы преподавания учебных дисциплин. Совместно с Т. Симоном А. Бине создал методику отбора детей в специальные школы для умственно отсталых, основой которой стал метод те­стов.

Данный этап характеризуется формированием особого психо­лого-педагогического направления — педологии (Дж. М. Болду­ин, Э. Киркпатрик, Э. Мейман, М.Я. Басов, П.П. Блонский, Л.С. Выготский и др.) в котором комплексно на основе совокуп­ности психофизиологических, анатомических, психологических и социологических измерений определялись особенности пове­дения ребенка в целях диагностики его развития. Другими словами, в педагогическую психологию как бы с двух сторон вхо­дили объективные методы измерения, сближая ее с естественны­ми науками,

О самостоятельности педагогической психологии как науки, формирующейся в этот основной для ее становления период, сви­детельствует не только использование тестовой психодиагности­ки, широкое распространение школьных лабораторий, экспери­ментально-педагогических систем и программ, возникновение пе­дологии, но и попытки научной рефлексии образовательного процесса, его строгого теоретического осмысления, реализация чего началась на третьем этапе развития педагогической психо­логии — с 50-х годов.

Основанием для выделения третьего этапа развития педа­гогической психологии служит создание целого ряда собственно психологических теорий обучения, т.е. разработка теоретических основ педагогической психологии. Так, в 1954 г. Б. Скиннер вы­двинул идею программированного обучения, а в 60-х годах Л.Н. Ланда сформулировал теорию его алгоритмизации. Затем В. Оконь, М.И. Махмутов построили целостную систему про­блемного обучения. Это, с одной стороны, продолжило разработ­ку системы Дж. Дьюи, полагавшего, что обучение должно идти через решение проблем, а с другой — соотносилось с положени­ями О. Зельца, К. Дункера, С.Л. Рубинштейна, A.M. Матюшкина и др. о проблемном характере мышления, его фазности, о при­роде возникновения каждой мысли в проблемной ситуации (П.П. Блонский, С.Л. Рубинштейн). В 50-е годы появились пер­вые публикации П.Я. Гальперина и затем Н.Ф. Талызиной, в которых излагались исходные позиции теории поэтапного форми­рования умственных действий, впитавшей в себя основные дости­жения и перспективы педагогической психологии. В это же вре­мя разрабатывается теория развивающего обучения, описанная в работах Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова на основе общей теории учебной деятельности (сформулированной этими же учеными и развиваемой А.К. Марковой, И.И. Ильясовым, Л.И. Айдаровой, В.В. Рубцовым и др.). Развивающее обучение нашло свое отраже­ние и в экспериментальной системе Л.В. Занкова.

В этот же период С.Л. Рубинштейн в «Основах психологии» дал развернутую характеристику учения как усвоения знаний. Усвоение с разных позиций детально разрабатывалось далее Л.Б. Ительсоном, Е.Н. Кабановой-Меллер и др., а также в рабо­тах Н.А. Менчинской и Д.Н. Богоявленского (в рамках концеп­ции экстериоризации знаний). Появившаяся в 1970 г. книга И. Лингарта «Процесс и структура человеческого учения» и в 1986 г. книга И.И. Ильясова «Структура процесса учения» позволили сде­лать широкие теоретические обобщения в этой области.

Заслуживает внимания возникновение принципиально ново­го направления в педагогической психологии — суггестопедии, суггестологии Г.К. Лозанова (60—70-е годы). Его основойцявляется управление педагогом неосознаваемыми обучающимися психическими процессами восприятия, памяти с использовани­ем эффекта гипермнезии и суггестии. В дальнейшем был разра­ботан метод активизации резервных возможностей личности (Г.А. Китайгородская), группового сплочения, групповой дина­мики в процессе такого обучения (А.В. Петровский, Л.А. Карпен­ко).

Все многообразие этих теорий (подробнее см. гл. 2), однако, имело один общий момент — решение задачи теоретического обос­нования теории, наиболее адекватной, с точки зрения их авто­ров, требованиям общества к системе обучения (или учения, учебной деятельности). Соответственно формировались опреде­ленные направления обучения. В рамках этих направлений вы­явились и общие проблемы: активизация форм обучения, педа­гогическое сотрудничество, общение, управление усвоением зна­ний, развитие обучающегося как цель и др.

В этот период формирование предпосылок перехода педаго­гической психологии на новую стадию своего развития с исполь­зованием компьютерной техники соотносится с решением глобаль­ной проблемы перехода человечества в XXI в. — век Человека,

век гуманитарной эпохи, где развитие человека — свободного поль­зователя и созидателя новых информационных технологий обес­печивает ему свободу действий в новом постиндустриальном, ин­формационном пространстве.

 

* * *

Педагогическая психология представляет собой междисцип­линарную самостоятельную отрасль знания, основывающегося на знании общей, возрастной, социальной психологии, психоло­гии личности, теоретической и практической педагогики. Она име­ет собственную историю становления и развития, анализ кото­рой позволяет понять сущность и специфику предмета ее иссле­дования.

 

Глава 2. Педагогическая психология: основные характеристики

 

§  1. Предмет, задачи, структура педагогической психологии

 

Предмет педагогической психологии

 

При рассмотрении педагогической психологии, как и любой другой отрасли науки, необходимо прежде всего разграничить по­нятия ее объекта и предмета.

Объект науки — это то, что существует как данность вне са­мого изучения, то, что может быть изучено разными науками. В качестве объекта могут выступать материальные и нематери­альные явления, тела, процессы; живые, биологические и абст­рактные системы; биологические организмы разной степени сложности. В качестве объекта научного (теоретического и эм­пирического) исследования выступают растительный и животный мир, человек, общество, цивилизация, космос и т.д.

Каждый объект (и человек как объект научного познания) мо­жет изучаться множеством наук. Так, человек изучается антро­пологией, физиологией, психологией, социологией, педагоги­кой и т.д. Но каждая наука имеет свой предмет, т.е. то, что она изучает в объекте. Возрастная и педагогическая психология, например, имеют общий объект изучения — человека, но пред­меты этих наук разные. Для возрастной психологии это законо­мерности и механизмы психического развития человека и лич­ностного формирования от рождения до старости, для педагоги­ческой — прежде всего механизмы и закономерности освоения человеком социокультурного опыта в образовательном процессе. Очевидно, что общность объекта изучения обусловливает тесную, внутренне нерасторжимую связь педагогики и психологии, воз­растной и педагогической психологии и достаточную условность их дифференциации на основании различия их предметов.

Прежде чем дать развернутое определение предмета педаго­гической психологии, необходимо обратить внимание также и на то, что образовательный, педагогический процесс, являю­щийся объектом изучения многих наук (педагогики, социологии, физиологии, медицины, теории управления, общей, социаль-

ной, возрастной, педагогической психологии и др.), представля­ет собой сложное, многофункциональное, многокомпонентное явление. Сложность, многокомпонентность процесса обучения бы­ли отмечены еще великими дидактами — Я.А. Коменским, И. Песталоцци, А. Дистервегом. Так, А. Дистервег подчеркивал необходимость «... принимать во внимание различные моменты или предметы, определяющие преподавательскую деятельность. А именно: 1) человека, подлежащего обучению, ученика-субъек­та; 2) предмет учения и обучения — учебный предмет — объ­ект; 3) внешние условия, в которых находится ученик, время, место и т. д.; 4) обучающего учителя» [66, с. 221]. (Существен­но здесь, что еще в середине XIX в. ученик рассматривался как субъект, а не объект обучения.) Многокомпонентный состав об­разовательного процесса в педагогической психологии рассмат­ривается и с функциональной точки зрения как взаимодействие факторов. Эффективность учения зависит от согласованности действий этих факторов, т.е. «от того, чему обучают, от того, кто и как обучает, и от того, кого обучают» [96, с. 152]. При этом исследователями образовательного процесса подчеркивается рав­ная важность всех составляющих его компонентов. Сложность самого образовательного процесса, механизмов освоения обуча­ющимся социокультурного опыта и организации этого освоения обучающим определяет и многоплановость предмета педагогиче­ской психологии.

Предметом педагогической психологии являются факты, ме­ханизмы, закономерности освоения социокультурного опыта че­ловеком и вызываемые этим процессом освоения изменения в уровне интеллектуального и личностного развития человека (ре­бенка) как субъекта учебной деятельности, организуемой и уп­равляемой педагогом в разных условиях образовательного про­цесса. В частности, педагогическая психология «изучает зако­номерности овладения знаниями, умениями и навыками, иссле­дует индивидуальные различия в этих процессах, изучает за­кономерности формирования у школьников активного самосто­ятельного творческого мышления, те изменения в психике, которые происходят под влиянием обучения и воспитания» [96, с. 7], т.е. формирование психических новообразований. В широ­ком смысле слова предметом науки является то, что она изуча­ет в объекте. Приведенное определение красноречиво свидетель­ствует о сложности, многоаспектности и неоднородности пред­мета педагогической психологии.

На современном этапе развития педагогическая психология становится еще более объемной. Так, отечественная педагогиче­ская психология изучает психологические механизмы управле­ния обучением (Н.Ф. Талызина, Л.Н. Ланда и др.) и образователь­ным процессом в целом (B.C. Лазарев и др.); управления процес­сом освоения обобщенных способов действия (В.В. Давыдов, В.В. Рубцов и др.); учебную мотивацию (А.К. Маркова, Ю.М. Ор­лов и др.); индивидуально-психологические факторы, влияю­щие на успешность этого процесса, например сотрудничество (Г.А. Цукерман и др.), личностные особенности обучаемых и учи­телей (B.C. Мерлин, Н.С. Лейтес, А.А. Леонтьев, В.А. Кан-Калик и др.). В целом можно сказать, что педагогическая психология изучает психологические вопросы управления процессом обуче­ния, формирование познавательных процессов (добавим, и прежде всего теоретического мышления), «отыскивает надежные кри­терии умственного развития и определяет условия, при кото­рых достигается эффективное умственное развитие в процес­се обучения, рассматривает вопросы взаимоотношений между педагогом и учащимися, а также взаимоотношения между учащимися» [43, с. 5] в общем контексте задачи формирования личности учащегося.

 

Задачи педагогической психологии

 

В целом педагогическая психология выявляет, изучает и опи­сывает психологические особенности и закономерности интел­лектуального и личностного развития человека в разных усло­виях учебно-воспитательной деятельности, образовательного процесса. Конкретными задачами педагогической психологии яв­ляются:

—  раскрытие механизмов и закономерностей обучающего и воспитывающего воздействия на интеллектуальное и личност­ное развитие обучаемого;

—  определение механизмов и закономерностей освоения обу­чающимся социокультурного опыта, его структурирования, со­хранения (упрочивания) в индивидуальном сознании обучающе­гося и использования в различных ситуациях;

—   определение связи между уровнем интеллектуального и личностного развития обучающегося и формами, методами обучающего и воспитывающего воздействия (сотрудничество, активные формы обучения и др.);

—  определение особенностей организации и управления учеб­ной деятельностью обучающихся и влияние этих процессов на их интеллектуальное, личностное развитие и учебно-познаватель­ную активность;

—  изучение психологических основ деятельности педагога, его индивидуально-психологических и профессиональных ка­честв;

—  определение механизмов, закономерностей развивающе­го обучения, в частности развития научного, теоретического мышления;

—- определение закономерностей, условий, критериев усво­ения знаний, формирование операционального состава деятель­ности на их основе в процессе решения разнообразных задач;

—  определение психологических основ диагностики уровня и качества усвоения и их соотнесения с образовательными стан­дартами;

—  разработка психологических основ дальнейшего совер­шенствования образовательного процесса на всех уровнях обра­зовательной системы.

 

Структура педагогической психологии

 

Предмет каждой отрасли научного знания определяет и ее струк­турную организацию, т.е. те разделы, которые входят в данную науку. Традиционно педагогическая психология рассматривает­ся в составе трех разделов: психологии обучения, психологии вос­питания, психологии учителя. Психология дошкольника и школьника любого возраста рассматривается возрастной пси­хологией. Студенческий возраст как особый жизненный период рассматривается отдельно (в частности, психологической школой Б.Г. Ананьева).

В связи с тем, что предмет педагогической психологии мы трак­туем расширительно (включая в него особенности самого обра­зовательного процесса как единства учебной деятельности уче­ника и педагогической деятельности педагога, а также характе­ристики каждой из них и их субъектов в целях определения пси­хологических закономерностей позитивного развития личности обучающегося), структура этой науки может быть представлена с другой позиции, определяемой следующими соображениями.

Во-первых, эта позиция определяется пониманием предмета педагогической науки как междисциплинарной, являющейся по родовому признаку психологической, хотя и самостоятельной отраслью научного знания. Соответственно, в этот предмет вхо­дят многие аспекты психологии личности, коллектива, сотруд­ничества, аспекты возрастной и социальной психологии, психо­физиологии. Но поскольку эти аспекты рассматриваются приме­нительно к процессу и результату образования, они и составля­ют предмет педагогической психологии. Такое толкование педа­гогической психологии может быть соотнесено с современным рас­смотрением всего многообразия ее предмета отраслью знаний, называемой психологией образования (Psychology of Education) или теорией обучения, где само обучение понимается как дву­сторонний процесс преподавания и научения (учения).

Во-вторых, предложенная позиция рассмотрения структуры педагогической психологии предполагает несколько иное опре­деление взаимосвязи обучения и воспитания. Под обучением в современной науке и педагогической практике понимаются ак­тивный целенаправленный процесс передачи (трансляции) обу­чающемуся социокультурного опыта предыдущих поколений (знаний, норм, обобщенных способов действий и т.д.) и органи­зация освоения этого опыта, а также возможности и готовнос­ти применить этот опыт в различных ситуациях. Обучение со­ответственно предполагает в качестве своего условия процесс научения или учения как освоение этого опыта.

Воспитание есть целенаправленное воздействие (в процессе обу­чения, параллельно с ним или вне его) на человека с целью фор­мирования у него определенных (рассматриваемых обществом в каж­дый данный исторический период его развития как социально значимых, позитивных) ценностных ориентации, принципов поведения, систем оценок, отношения к себе, к другим людям, к труду, к обществу, к миру (А.Ф. Лазурский, В.Н. Мясищев). Воспитание рассматривается как целостное воздействие всей об­разовательной среды [246], хотя в аналитических и педагогиче­ских целях оно дифференцируется на нравственное, эстетичес­кое, трудовое, физическое и т.д.

Взаимосвязь понимаемых таким образом процессов обучения и воспитания может быть, по крайней мере, четырех типов:

1.   Воспитание неотрывно от обучения, в процессе которого оно осуществляется (через содержание, формы, средства обуче­ния). Это именно тот тип отношения между двумя этими процес­сами, в котором они как бы сливаются воедино. «Обучая, мы вос­питываем, воспитывая, мы обучаем», — отмечал С.Л. Рубинштейн. В такой форме воспитание входит в учебный процесс, который определяется в этом случае как воспитывающее обучение. Имен­но оно преимущественно и рассматривается педагогической пси­хологией.

2.  Воспитание осуществляется в образовательном процессе оп­ределенной системы или учреждения и вне обучения, параллель­но ему (кружки, общественная работа, трудовое воспитание). Здесь должны подкрепляться все эффекты обучения, и в свою очередь обучение должно действовать на воспитание.

3.  Воспитание осуществляется вне образовательного процес­са (но в соответствии с его общими целями и ценностями) семь­ей, трудовым коллективом, группой, общностью, где происходит и некоторое стихийное обучение и научение.

4.   Воспитание осуществляется и другими (не образователь­ными) учреждениями, общностями (клубы, дискотеки, компании и т.д.), сопровождаясь стихийным, а иногда и целенаправленным обучением и научением. Такое часто жесткое жизненно реалис­тичное именно на момент воздействия воспитание старшими, свер­стниками часто оказывается решающим.

Естественно, что три последние формы воспитания в его от­ношении к процессу обучения должны рассматриваться в специ­альном разделе психологии и педагогики, а не только и не столько педагогической психологией. Для педагогической пси­хологии воспитание органично включено в процесс обучения посредством его содержания, форм и методов. Структура педагогической психологии в приведенном определении ее предме­та и с рассмотренной выше позиции включает:

1)психологию образовательной деятельности (как единства учебной и педагогической деятельности);

2)  психологию учебной деятельности и ее субъекта — обуча­ющегося (ученика, студента);

3)  психологию педагогической деятельности (в единстве обучающего и воспитывающего воздействия) и ее субъекта (учи­теля, преподавателя);

4) психологию учебно-педагогического сотрудничества и об­щения.

Очевидно, что данная структура расширяет область исследо­вания педагогической психологии и в то же время в пункте 3, по сути, остается традиционной (обучение, воспитание, учи­тель). На современном этапе педагогическая психология все бо­лее дифференцируется на психологию высшей школы (высше­го образования) (Н.В. Кузьмина, М.И. Дьяченко, Л.А. Кандыбович, А.В. Петровский, С.Д. Смирнов) и педагогическую психологию школьного обучения, к чему традиционно относятся все предшествующие работы в этой области.

 

§ 2. Методы исследования в педагогической психологии

 

Источники информации как основания методов педагогической психологии

 

Предваряя описание используемых в педагогической психологии методов изучения человека, отметим, что в научной прак­тике существуют три принципиально разных источника получе­ния информации: L-, Q- и Т-данные [140].

Первый источник — L-данные (Life record data), полученные путем регистрации жизни человека в основном в результате на­блюдения; сюда же включаются экспертные оценки.  В.М. Мель­ников, Л.Т. Ямпольский приводят основные требования к полу­чению таких оценок [140, с. 10]:

1.  Оцениваемые черты должны определяться в терминах на­блюдаемого поведения.

2.  Эксперт должен иметь возможность наблюдать за поведе­нием оцениваемого лица в течение достаточно длительного про­межутка времени.

3.  Необходимо не менее 10 экспертов на одного оцениваемо­го.

4.  Ранжирование испытуемых должно производиться экспер­тами только по одной черте (характеристике) каждый раз, а не по всем сразу.

Второй источник получения информации — Q-данные (Ques­tionnaire data), полученные на основании опросников и других методов самооценок. К этому источнику относятся MMPI (Миннесотский многопрофильный личностный перечень), 16-факторный личностный опросник Кэттелла и др. В.М. Мельников, Л.Т. Ямпольский фиксируют познавательные и мотивационные искажения результатов исследования. Первые из них могут быть вызваны низким интеллектуальным и культурным уровнем испытуемых, отсутствием навыков интроспекции (самонаблюде­ния) и использованием неверных эталонов. Среди причин мотивационных искажений приводятся нежелание отвечать и укло­нение ответов в сторону «социальной желательности».

Третий источник — Т-данные (Objective test data) — это дан­ные объективных тестов, 12 основных групп которых, согласно Р.Б. Кэттеллу и В.Ф. Варбуртону [140, с. 16], будут приведены при рассмотрении метода тестирования в педагогической психо­логии.

 

Основные методы исследования

 

Педагогическая психология, используя все три источника по­лучения данных, располагает основным арсеналом научных ме­тодов, таких как наблюдение, беседа, анкетирование, экспери­мент, анализ продуктов деятельности (творчества), тестирование, социометрия и др. [подробнее см. 39, с. 88—117]. (В зависимос­ти от уровня научного познания — теоретического или эмпири­ческого — методы определяются как теоретические или эмпирические.] В педагогической психологии используются преиму­щественно эмпирические методы.

Наблюдение — основной, наиболее распространенный в пе­дагогической психологии (и в педагогической практике в целом) эмпирический метод целенаправленного систематического изу­чения человека. Наблюдаемый не знает о том, что он является объектом наблюдения, которое может быть сплошным или вы­борочным, — с фиксацией, например, всего хода урока или по­ведения только одного или нескольких учеников. На основе на­блюдения может быть дана экспертная оценка. Результаты на­блюдения заносятся в специальные протоколы, где отмечается фамилия наблюдаемого (наблюдаемых), дата, время и цель. Протокольные данные подвергаются качественной и количест­венной обработке.

Самонаблюдение — метод наблюдения человека за самим со­бой на основе рефлексивного мышления (объектом самонаблюдения могут быть цели, мотивы поведения, результаты деятель­ности). Этот метод лежит в основе самоотчетов. Он характери­зуется достаточной субъективностью, используется чаще всего как дополнительный (на рубеже XIX-XX вв. самонаблюдение было основой интроспективной психологии).

Беседа — широко распространенный в педагогической психологии (и в педагогической практике) эмпирический метод по­лучения сведений (информации) о человеке в общении с ним, в ре­зультате его ответов на целенаправленные вопросы. Ведущий бе­седу не сообщает о ее цели тому, кто изучается. Ответы фикси­руются либо магнитофонной записью, либо скорописью, стено­графированием (по возможности не привлекающими внимания беседующего). Беседа может быть как самостоятельным методом изучения человека, так и вспомогательным,  например предваря­ющим эксперимент, терапию и т.д.

Интервью как специфическая форма беседы может исполь­зоваться для получения сведений не только о самом интервью­ируемом, который знает об этом, но и о других людях, событи­ях и т.д.

В ходе беседы, интервью может быть дана экспертная оцен­ка.

Анкетирование — эмпирический социально-психологичес­кий метод получения информации на основании ответов на спе­циально подготовленные и соответствующие основной задаче исследования вопросы. Подготовка анкеты – ответственное, требующее профессионализма дело. При составлении анкеты учитываются: 1) содержание вопросов, 2) их форма — открытые и закрытые, на последние следует ответ «да» или «нет», 3) их формулировка (ясность, без подсказки ответа и т.д.), 4) количе­ство и порядок следования вопросов. В педагогической практи­ке на анкетирование отводится не более 30—40 мин. Порядок сле­дования вопросов чаще всего определяется методом случайных чисел.)

Анкетирование может быть устным, письменным, индивиду­альным, групповым, но в любом случае оно должно отвечать двум требованиям — репрезентативности и однородности выборки. Ма­териал анкетирования подвергается количественной и качествен­ной обработке.

Эксперимент — центральный эмпирический метод научно­го исследования, получивший широкое распространение в педа­гогической психологии. Различают лабораторный (в специальных условиях, с аппаратурой и т.д.) и естественный эксперимент, проводимый в обычных условиях обучения, жизни, труда, но со специальной их организацией, влияние которой и изучается. Од­ной из наиболее эффективных и распространенных в последние десятилетия (особенно в отечественной педагогической психоло­гии  форм естественного эксперимента является формирующий эксперимент. В его ходе изучаются изменения в уровне знаний, умений, отношений, ценностей, в уровне психического и лично­стного развития обучающихся под целенаправленным обучающим и воспитывающим воздействием

Как подчеркивает А.В. Петровский, для педагогической пси­хологии этот особый вариант естественного эксперимента — формирующий (обучающий) — является весьма важным. {В экс­перименте как методе исследования испытуемый не знает о его цели. Экспериментатор же не только определяет цель исследо­вания и выдвигает гипотезу, -ной может менять условия и фор­мы исследования. Результаты эксперимента строго и точно фик­сируются в специальных протоколах, где отмечается фамилия ис­пытуемого, необходимые сведения о нем, дата, время, цель. Данные эксперимента обрабатываются количественно (фактор­ный, корреляционный анализ и т.д.), подвергаются качествен­ной интерпретации. Эксперимент может быть индивидуальным, групповым, краткосрочным или длительным.

Анализ продуктов деятельности (творчества) — метод опосредствованного эмпирического изучения человека через распредмечивание, анализ, интерпретацию материальных и иде­альных (тексты, музыка, живопись и т.д.) продуктов его деятельности. Этот метод широко (и часто интуитивно) использу­ется в педагогической практике в форме анализа ученических изложений, сочинений, конспектов, комментариев, выступлений, рисунков и т.д. Однако выходе научного исследования метод ана­лиза продуктов деятельности (творчества) предполагает опреде­ленную цель, гипотезу и способы анализа каждого специфиче­ского продукта (например, текста, рисунка, музыкального про­изведения).)

В связи со спецификой предмета педагогической психологии одни из названных выше методов широко используются в ней чаще  другие — реже. Анализ продуктов деятельности обучающих­ся, их творчества (анализ результатов решения задач, конспек­тов, сочинений, продуктов труда, изобразительного творчества обучаемых и др.), беседа, анкетирование, формирующий (обучающий) эксперимент наряду с наблюдением являются наиболее доступными и применяемыми в педагогической психологии ме­тодами. В то же время все большее распространение в педагоги­ческой психологии получает метод тестированиями связи с боль­шой не только профессиональной, но и этической ответственно­стью исследователя-педагога, использующего этот метод, рассмо­трим его подробнее.

 Тестирование в строгом смысле слова есть психодиагнос­тическая процедура, и «... пользователь психодиагностически­ми методиками берет на себя ряд обязательств, вытекающих из морально-этического кодекса психолога» [27, с. 3]. Наибо­лее полно и систематизировано тесты описаны в труде А. Анастази «Психологическое тестирование» [9]. В предисловии к этой работе  отмечены некоторые существенные для общего по­нимания проблемы; диагностирования вообще и тестовой диа­гностики, в частности,  положения которой мы изложим в оп­ределенной последовательности. Во-первых; по мнению К.М. Гуревича и В.И. Лубовского — авторов предисловия —  «психоло­гическая диагностика, в таких ее формах, как тесты, опрос­ники, самоотчеты, тесты достижений (учета успешности), еще не заняла заметного места в работе школы, профессио­нально-технических училищ, предприятий, учреждений и ву­зов» [9, кн. 1, с. 13-14], а необходимость ее применения в ус­ловиях нашего образования самоочевидна. Во-вторых  автора­ми отмечается невозможность прямого переноса существующих в других странах тестов в нашу практику дигностирования. «Мож­но сказать, что перенесение теста из той социальной среды, где он был создан, в другую, связано с двоякого рода трудно­стями.  Первая состоит в том, что испытуемые, принадле­жащие к другой культуре, по-своему воспринимают тест, переосмысливают на свой лад его задания, поскольку они опе­рируют своей системой значений и семантических отноше­ний между ними... Вторая трудность состоит в  языковой трансплантации теста»  [9, кн. 1, с. 10]. Другими словами, фикси­руется социокультурная детерминация теста, которая должна быть учтена при тестировании (равно как возрастная и поло­вая дифференциация, вариативность тестов). В-третьих  обра­щается внимание на сложность и все еще неоднозначность оп­ределения валидности тестов и в этой связи перспективность раз­работки критериально ориентированных тестов. «При примене­нии этих тестов нет надобности в сравнении результатов отдельного индивида (или группы) с нормами, т. е. с тем, ка) выполняли данный тест большие выборки испытуемых. Тест если он хорошо разработан, должен показать, что испытуемый знает и умеет, а не то, каков он на фоне других, пред ставляющих ту же популяцию» [9, кн. 1, с. 11]. Другими ело вами, здесь отмечена предпочтительность критериально ориен тированных тестов перед нормативно-ориентированными и из принципиальное отличие друг от друга.

Компьютерная тестовая диагностика в нормативно ориентированном тестировании в нашей стране наиболее полно представ лена системой НОРТ [185]. Разработчик системы А.К. Ерофеев подчеркивает, что пользователь системы НОРТ обязательно дол жен знать: 1) основные принципы нормативно-ориентированно го тестирования; 2) типы тестов и сферы их применения, 3) ос новы психометрики (т.е. то, в каких единицах измеряются в этой системе психологические качества); 4) критерии качества теста (методы определения валидности и надежности теста) 5) этические нормы психологического тестирования и особенности ситуаций экспертизы и консультирования. Соответствующие требования предъявляются и к критериально ориентированным тестам и их пользователям.

Различные типы тестов Т-источника, или объективные тес ты, как уже отмечалось, сгруппированы Р.Б. Кэттеллом, В.Ф. Варбуртоном в 12 групп, которые, с одной стороны, иллю­стрируют их разнообразие, а с другой — масштабность данного метода исследования (В.М. Мельников, Л.Т. Ямпольский). Эти группы включают:

1.   Тесты способностей (интеллектуальная функция, знания, способы и т.д.).

2.  Тесты умений и навыков (зрительно-моторная координа­ция, прохождение лабиринта).

3.   Тесты на восприятие.

4.   Опросники (анкетный опрос о поведении, состоянии здо­ровья и т.д.).

5.   Мнения (выявление отношений к другим людям, нормам и т.д.).

6.  Эстетические тесты (выявление предпочтений картин, ри­сунков и т.д.).

7.  Проективные тесты (формализованные личностные тесты). Тесты ТАТ, Роршаха, не удовлетворяющие требованию форма­лизации, не являясь объективными, сюда не входят.

8.  Ситуационные тесты (изучение выполнения задания в раз­ных ситуациях — индивидуально, в группе, в соревновании и т.д.).

9.   Игры» в которых наиболее полно проявляются люди.

10.  Физиологические тесты (ЭКГ, КГР и т.д.).

11.   Физические тесты (антропометрические).

12.  Случайные наблюдения, т.е. изучение того, как проводит­ся тест (запись поведения, выводы и т.д.).

Анализируя тестирование в образовании, А. Анастази отме­чает, что в этом процессе используются все типы существующих тестов, однако среди всех стандартизованных тестов больше все­го тестов достижения. Они создавались для определения эффек­тивности программ и процесса обучения. Они «обычно дают конечную оценку достижений индивида по завершении обучения, в них основной интерес сосредоточен на том, что индивид может делать к настоящему времени» [9, кн. 2, с. 37].

Содержание этих тестов может быть соотнесено в определен­ных своих частях с образовательными стандартами. Их рассма­тривают как средство объективной оценки и инструмент корри­гирования учебных программ. Как правило, тесты достижения представляют собой тестовые «батареи», охватывают все учеб­ные программы для целостных образовательных систем. При­водя примеры используемых в Америке с 1923 г. батарей тестов достижений, например Стенфордского теста достижений (наря­ду с Национальным тестом достижений 1970 г., Калифорний­ским тестом достижений 1970 г. и др.), А. Анастази называет входящие в него субтесты: словарный; понимание: а) прочитан­ного и б) прослушанного; анализ слов; математический: а) по­нятия, б) вычисления; применение математики; язык; знание социальных и естественных наук [9, кн. 2, с. 43]. Одновремен­но она подчеркивает, что все задания по тестам даются в фор­ме вопросов с множественным выбором ответов, и приводит показатели, инструкции их интерпретации, стандартизации. А. Анастази указывает на возможность разработки на этих ос­новах тестовых заданий, контрольных самим учителем по его конкретному предмету работ. Отмечается также, что по целому ряду предметов разработаны процентные нормы для разных групп обучающихся, а также отработаны тесты готовности к школе. Конкретные примеры методов психологической диа­гностики обучающихся разных возрастных групп приведены Р.С.Немовым [148, с. 73-493].

Существенно при этом, что методологическая, понятийная сто­рона проблемы тестологии в нашей стране (М.С. Бернштейн, Г.С. Геллерштейн, К.М. Гуревич, B.C. Аванесов, А.К. Ерофеев, А.Г. Шмелев и др.) продолжает оцениваться в мире как находя­щаяся на достаточно высоком уровне, хотя операционально-ме­тодическая — несколько уступает.

Все сказанное означает, что использование тестирования в педагогической психологии — ответственное, этическое, высо­копрофессиональное дело, которое требует специальной подготов­ки и соответствия человека требованиям этического кодекса психолога-диагноста [58].

Еще одним важным методом исследования в педагогической психологии является социометрия — эмпирический метод изу­чения внутригрупповых межличностных связей, разработанный Я. Морено. Этот метод, использующий ответы на вопросы пред­почитаемого выбора членов группы, позволяет определить ее спло­ченность, лидера группы и т.д. Он широко используется в педа­гогической практике для формирования и перегруппирования учеб­ных коллективов, определения внутригруппового взаимодейст­вия [подробнее о методах см. 39, с. 88-116].

 

Классификация методов

 

Все методы исследования могут быть сгруппированы по следующим основаниям.

Уровень научного познания — теоретический или эмпири­ческий. Соответственно могут быть выделены методы теоретиче­ского исследования (аппроксимация, аксиоматизация, экстрапо­ляция, моделирование и др.) и методы эмпирического исследо­вания (наблюдение, беседа, эксперимент, тест и т.д.).

Характер действий исследователя-педагога с объек­том. Это может быть: а) изучение объекта (все перечисление методы теоретического и эмпирического исследования); б) обработка полученных данных (качественная и количественная, где выделяются методы корреляционного, факторного, кластер­ного анализа и т.д.), разные уровни математико-статистическое обработки [57]. Для получения надежных результатов ис­следования оказывается важным характер обработки данных, особенно в условиях количественного (статистического) анали­за, или, точнее, обработки данных с последующим определением по различным критериям (например, критерию Стьюдента, хи-квадрата и др.), надежности, значимости и валидности по­лученных результатов. Для определения характера связи меж­ду исследуемыми явлениями или удельного веса одного из них е совокупности с другими служат методы корреляционного и факторного анализа [217].

Однако существенно отметить, что при всей важности мате­матической обработки результатов исследования в любой науке вообще и в педагогической психологии в частности качественный, т.е. интерпретационный, содержательный анализ является пер­востепенным и незаменимым. По основанию исследовательских действий с объектом (после методов изучения и обработки дан­ных) выделяются еще и в) методы презентации, представления полученных данных: таблицы, графики, схемы, гистограммы и т.д. Выбор каждого из методов презентации должен быть обоснован и соответствовать задаче.

Цель и продолжительность исследования: а) получить данные об актуальном состоянии объекта, процесса, явления или б) проследить динамику их изменения во времени. В педагоги­ческой психологии, как и в других отраслях психологического знания, изучение объекта, проводимое разными методами, мо­жет быть кратковременным, преследующим констатирующие, ди­агностирующие цели. Но оно может быть и очень длительным (до нескольких лет, например дневниковые записи развития ре­бенка), направленным на выявление развития, генезиса (со­бственно генетический метод) какого-либо психологического об­разования личности, ее свойства и др. На этой основе выделяют­ся два метода — метод поперечных срезов и лонгитюдный ме­тод (длинник). Первым методом преподаватель на основе боль­шого количества материала может получить, например, общую характеристику обучения, ее зависимость от среднего, «нормы» и отклонения от нее, кривые распределения обучаемых по раз­ным основаниям (например, возрасту, успешности обучения и т.д.). Лонгитюдный метод позволяет проследить эволюцию явления, его становление и формирование. Преимущество это­го метода перед методом поперечных срезов «...сказывается при решении двух проблем: 1) предвидения дальнейшего хода психи­ческой эволюции, научного обоснования психологического прогно­за; 2) определения генетических связей между фазами психи­ческого развития» [7, с. 300]. Педагогический коллектив может использовать этот метод как инструмент общей исследовательской работы, например изучения эффективности новой обучаю­щей программы на протяжении нескольких лет обучения одно­го и того же человека, группы, класса, потока и т.д. Широко ис­пользуемый в педагогической психологии формирующий экспе­римент, длящийся часто несколько лет, по форме также явля­ется лонгитюдным методом исследования.

Особенности самого объекта изучения, которые зависят от того, что конкретно выступает в этом качестве: а) сами люди, их психические процессы, состояния, психологические черты, их де­ятельность, т.е. само явление; б) продукты деятельности людей, их «овеществленный труд» или в) некоторые характеристики, оцен­ки, показатели человеческой деятельности и поведения, ее ор­ганизации, управления. Естественно, все эти объекты нераз­рывно связаны и разграничение методов по этому основанию очень условно, но для анализа сферы приложения каждого из них в прак­тической работе преподавателя такое дифференцирование целе­сообразно.

В целом в педагогической практике применительно к изу­чению, например, учащегося, целесообразно использовать ме­тоды наблюдения (в частности, дневниковый метод), беседы (ан­кетирование, интервьюирование) и тестирование. Для изучения взаимоотношений обучающихся в классе, в группе (например групповой дифференциации) наряду с длительным наблюдени­ем с успехом может использоваться социометрический и референтометрический методы [подробнее см. 151, с. 167—178]. Применительно к изучению продуктов деятельности, в частно­сти учебной деятельности, т.е. того, в чем она воплощается, ма­териализуется, метод анализа продуктов деятельности наибо­лее распространен. Целенаправленный, систематический ана­лиз сочинений, изложений, текстов устных и письменных со­общений (ответов) учащихся, т.е. содержания, формы этих со­общений, способствует пониманию педагогом личностной и учеб­ной направленности обучающихся, глубины и точности освоения ими учебного предмета, их отношения к учебе, учебному заве­дению, самому учебному предмету и педагогам. Применитель­но к изучению личностных, индивидуальных психологических особенностей обучаемых или их деятельности используется ме­тод обобщения независимых переменных, который требует, например, обобщения данных об одном обучаемом, полученных от разных преподавателей. Обобщать можно и должно только Данные, полученные в равных условиях, при изучении личности в различных видах деятельности. «Цель любого эксперимен­тального исследования — сделать так, чтобы выводы, осно­ванные на ограниченном количестве данных, оставались до­стоверными за пределами эксперимента. Это называется обоб­щением» [57, с. 54].

Анализируя методы исследования по характеру действия ис­следователя, Б.Г.Ананьев выделяет четыре их группы:

1)  организационные методы (сравнительный, лонгитюдинальный, комплексный);

2)  эмпирические, куда входят: а) обсервационные методы (на­блюдение и самонаблюдение); б) экспериментальные методы (ла­бораторный,   полевой,   естественный,   формирующий   или, по Б.Г. Ананьеву, психолого-педагогический); в) психодиагнос­тические методы (тесты стандартизованные и прожективные, ан­кеты, социометрия, интервью и беседы); г) праксиметрические методы, по Б.Г. Ананьеву, приемы анализа процессов и продуктов деятельности (хронометрия, циклография, профессио-графическое описание, оценка работ); д) метод моделирования (ма­тематическое, кибернетическое и др.) и е) биографические мето­ды (анализ фактов, дат, событий, свидетельств жизни человека);

3)  обработка данных, т.е. методы количественного*(математико-статистические) и качественного анализа;

4)  интерпретационные методы, включающие генетический и структурный методы [7, с. 296—298].

Основываясь на методологических принципах психологии, та­ких как системность, комплексность, принцип развития, а так­же принцип единства сознания и деятельности, педагогическая психология в каждом конкретном исследовании применяет ком­плекс методов (частных методик и процедур исследования). Од­нако один из методов всегда выступает в качестве основного, а дру­гие — дополнительных. Чаще всего при целенаправленном исследовании в педагогической психологии в качестве основного выступает, как уже отмечалось, формирующий (обучающий) эксперимент, а дополнительными к нему являются наблюде­ние, самонаблюдение, беседа, анализ продуктов деятельности, те­стирование. В практической деятельности каждого отдельного пре­подавателя в качестве основных выступают наблюдение и бесе­да с последующим анализом продуктов учебной деятельности обу­чаемых.

Всякое психолого-педагогическое исследование включает как минимум четыре основных этапа: 1) подготовительный (знакомство с литературой, постановка целей, выдвижение гипотез на основе изучения литературы по проблеме исследования, его планирование), 2) собственно исследовательский (например, экс­периментальный или социометрический по методу), 3) этап ка­чественного и количественного анализа (обработки) получен­ных данных и 4) этап интерпретации, собственно обобщения, ус­тановления причин, факторов, обусловливающих характер про­текания исследуемого явления. Завершается исследование под­готовкой письменного текста, в котором приводятся как резуль­таты исследования, так и их анализ.

Все рассмотренное показывает, что педагогическая психоло­гия представляет собой многогранную область психологического знания, учет особенностей, закономерностей, содержания и ме­тодов исследования которой может оказать существенную помощь в реализации психолого-педагогических задач воспитывающего и развивающего обучения в любой образовательной системе.

 

* * *

Педагогическая наука как самостоятельная отрасль психоло­гического знания характеризуется спецификой своего предмета, задач, имеет соответствующую этой специфике, разветвленную структуру организации. Используемые в педагогической психо­логии методы исследования характеризуются комплексностью и не­посредственной включенностью в педагогический процесс.

 

 

 

ЧАСТЫ II

ОБРАЗОВАНИЕ - ГЛОБАЛЬНЫЙ

ОБЪЕКТ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ

ПСИХОЛОГИИ

 

Человеку, если он должен стать че­ловеком,

необходимо получить образо­вание.

Ян Амос Коменский. Великая дидак­тика

 

Глава 1. Образование в современном мире

 

§ 1. Образование как многоаспектный феномен

 

Образование в общекультурном контексте

 

Образование рассматривается как социальный институт, как одна из социальных подструктур общества. Содержание образо­вания отражает состояние общества, переход от одного его состо­яния к другому. В настоящее время — это переход от индустри­ального общества XX в. к постиндустриальному или информаци­онному XXI в. Развитие и функционирование образования обус­ловлено всеми факторами и условиями существования общества: экономическими, политическими, социальными, культурными и дру­гими. Связь образования и культуры является наиболее тесной, уже «самые ранние стадии становления института образова­ния связаны с культом, ритуалом: культура требовала посто­янного воспроизводства...» [59, с. 115]. Это не просто обусловли­вание, это сущностная взаимозависимость, что проявляется, в ча­стности, в том, что одним из основных принципов существования и развития образования является «культуросообразность». При этом образование рассматривается прежде всего «как соци­альный институт с функцией», культурного воспроизводства человека или воспроизводства культуры человека в обществе* [192, с. 20].

Этот принцип пришел на смену выдвинутому Я.А. Коменским положению «природосообразности» обучения. Как полагал Я.А. Коменский, учиться можно легко, только «идя по стопам природы», в соответствии с чем и были сформулированы основ­ные постулаты обучения, отражающие принципиальные законы природы и человека как ее части. Принцип «культуросообраз­ности», императивно сформулированный еще А. Дистервегом: «Обу­чай культуросообразно1», означает обучение в контексте культу­ры, ориентацию образования на характер и ценности культуры, на освоение ее достижений и ее воспроизводство, на принятие со­циокультурных норм и включение человека в их дальнейшее раз­витие. Культура понимается как воспроизводящаяся при смене поколений система образцов поведения, сознания людей, а так­же предметов и явлений в жизни общества [192, с. 20]. Красно­речива в этом плане метафора, что образование и культура сов­местно образуют «большое дыхание», ритмичное действие, ана­логичное вдоху и выдоху. «"Для себя", — отмечает автор мета­форы и одной из концепций современного образования В.Ф. Си­доренко,— образование — образ культуры, "для культуры" оно — образование культуры, точнее, ее воспроизводство через образование, а "для социума" — это его "легкие". На "вдбхе" об­разование "втягивает" в себя всю культуру, обретая тем са­мым содержание и предмет для творческого воспроизводства и само становясь особой формой и образом культуры. На "вы­дохе" культура воспроизводится, давая социуму культурную форму и дееспособность» [197, с. 86].

Продуктивным является понятие типа культуры (например, архаичной, современной) и положение, что само определение ти­па культуры может быть соотнесено с характером обучения, об­разования. Так, М. Мид по этому основанию выделяет три типа культуры: постфигуративную, кофигуративную и префигуративнуго [141]. При постфигуративной культуре (примитивные об­щества, маленькие религиозные сообщества, анклавы и т.д.) де­ти прежде всего учатся у своих предшественников. Власть в со­обществах с такой культурой, по М. Мид, основывается на про­шлом. Постфигуративные культуры — это такие культуры, в которых взрослые не могут вообразить себе никаких перемен и по­тому передают своим потомкам лишь чувство неизменной «преемственности жизни», прожитое взрослыми — это «схема будущего для их детей». Для сохранения такой культуры осо­бенно важны воплощающие ее старики. Этот тип культуры, согласно М. Мид, тысячелетия характеризовал человеческие сооб­щества вплоть до начала цивилизации [141, с. 322—323].

Проявление этого типа культуры встречается и в наше вре­мя в диаспорах, анклавах, сектах; в традициях, национальных укладах.

Постфигуративная культура предполагает и соответствующие методы обучения детей, основывающиеся на следовании тому, что уже было. На огромном этнографическом материале М. Мид по­казывает, что дети, подростки находят собственные или направ­ленные взрослыми пути выхода из такой ситуации ограничения индивидуального пути развития. Отсутствие же выхода из этой ситуации может привести к конфликтам, срывам, неврозам. В то же время «кажущаяся стабильность и чувство неизмен­ной преемственности, характерные для этих культур, и бы­ли заложены в модель культуры как таковой» [141, с. 335].

Ключевыми особенностями постфигуративной культуры, по М. Мид, являются «отсутствие сомнений и осознанности», что служит основанием живучести и неистребимости ее проявле­ний и в настоящее время. Следы этого типа культуры проявля­ются и в образовании — в его содержании, методах и организа­ции.

Кофигуративный тип культуры предполагает, что и дети, и взрос­лые учатся у сверстников. «Это культура, в которой преобла­дающей моделью поведения для людей, принадлежащих к дан­ному обществу, оказывается поведение их современников» [141, с. 342]. Однако этот тип культуры включает в себя пост­фигуративную в смысле следования старшим в нормах, поведе­нии и т.д. В чистом виде кофигуративная культура может про­являться в сообществе, которое остается без старших. «Это об­щество, в котором отсутствуют деды и бабки», характеризуется кризисом постфигуративной культуры. «Этот кризис может возникнуть разными путями: как следствие катастрофы, унич­тожающей почти все население, но в особенности старших, иг­рающих самую существенную роль в руководстве данным об­ществом; в результате развития новых форм техники, неиз­вестных старшим;.... в результате обращения в новую веру, ког­да новообращенные взрослые пытаются воспитать своих детей в духе новых идеалов, не осознанных ими ни в детском, ни в юно­шеском возрасте, или же в итоге мер, сознательно осуществ­ленных какой-нибудь революцией, утверждающей себя введени­ем новых и иных стилей жизни для молодежи» [141, с. 343].

Очевидно, что приведенные автором два последних пути (или, точнее, две причины) кризиса постфигуративной культу­ры и ее перехода в кофигуративную в значительной мере объяс­няют те затруднения в образовании, с которыми встречается со­временное общество конца XX в. Так, на примере анализа жиз­ни иммигрантов в США, Канаде, Австралии, Израиле М. Мид по­казывает, что новые условия жизни требуют новых методов вос­питания. В этих условиях возникает ситуация объединения сверстников, идентификации со сверстником — ситуация, ког­да референтными, значимыми для подростка, являются не взрос­лые, не родители, а именно сверстники.

По М. Мид, нуклеарная семья (родители — дети) более адап­тирована к условиям кофигуративной культуры, когда характер образования определяют не родители, а учителя и сверстники. М. Мид полагает, что это — американская модель (образование воспитывает представителей новой культуры и людей нового века) и эта модель является абсолютной, объясняющей разрыв между поколениями, который «совершенно нов, глобален и все­общ». Однако именно образование в Европе, в России свидетель­ствует о том, что данная модель не абсолютна, что образование — это форма не разрыва, а сохранения и объединения двух типов культур и проявляется она в новой организации образования, в ча­стности в формировании педагогики сотрудничества между по­колениями.

Префигуративная культура, «где взрослые учатся также у своих детей», отражает то время, в котором мы живем, отме­чает М. Мид. Это культура, которую предвидят, это мир, кото­рый будет. Образование и должно подготовить детей к новому, сохраняя и преемствуя то ценное, что было в прошлом, ибо связь поколений есть история цивилизации. Подчеркивая связь культуры с общественно-политическим устройством общества, А.Г. Асмолов вводит понятия «культуры полезности» и «куль­туры достоинства». Культура полезности, или культура, ориен­тированная на полезность, имеет «единственную цель... — вос­производство самой себя без каких-либо изменений... в ней: уре­зается время, отводимое на детство, старость не обладает цен­ностью, а образованию отводится роль социального сироты, ко­торого терпят постольку, поскольку приходится тратить время на дрессуру, подготовку человека к исполнению полезных служебных функций »  [19, с. 589]. Есть некоторая аналогия культуры полезности с постфигуративной культурой, по М. Мид, в плане ее стремления сохранять себя без изменения, однако су­щественно различается отношение к старшим как носителям этой культуры в ее ориентации на полезность.

Существенный интерес представляет новый тип культуры, ори­ентированной на достоинство. «В такой культуре ведущей цен­ностью является ценность личности человека, независимо от того, можно ли что-либо получить от этой личности для вы­полнения того или иного дела или нет. В культуре достоинст­ва дети, старики и люди с отклонениями в развитии священ­ны» [19, с. 589]. Очевидно, что культура достоинства требует но­вой парадигмы образования — образования, ориентированного на воспитание чувства собственного достоинства человека, чув­ства свободы, профессиональной и общеобразовательной (обще­культурной) компетентности. Это требует коренного изменения содержания и организационных форм всей образовательной си­стемы.

Проблема внутренней связи общецивилизационной культу­ры, и в частности ее традиций, норм, стереотипов, и общест­венной организации взаимодействия людей в разных типах социальных структур, например в образовании, с собственно пси­хологической позиции рассматривается как проблема отноше­ния «мира взрослых» и «мира детства» (А.Б. Орлов). С пози­ции гуманистической психологии К. Роджерса, в развитие те­зиса Я. Корчака «право ребенка быть таким, какой он есть», А.Б. Орлов делает категорический вывод о том, что «сейчас нель­зя учить и воспитывать детей так, как взрослые делали это раньше» [153, с. 102]. Необходима принципиально другая основа взаимодействия и взаимоотношений взрослых и детей. Сформулировав принципы, на которых традиционно строится образование (как единство обучения и воспитания), А.Б. Орлов противопоставил им новые принципы, основанные на гумани­стически ориентированной парадигме образования.

Ниже в свернутой форме сопоставительно приводятся прин­ципы, на которых основывается современное образование, и те принципы, которые, по А.Б. Орлову, должны лечь в основу но­вой образовательной парадигмы.

Перечисленные принципы гуманистической, «центрирован­ной на мире детства» образовательной парадигмы представляют собой некую идеализированную, пока не вполне реалистическую модель образования (особенно это касается принципа «свобо­ды», ибо «жить в обществе и быть свободным от него невозможно»)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

. Полная педагогическая и родительская ориентация на та­кую саморазвивающуюся личность может принести ей в будущем страдание (невозможность «адаптации и последующей интегра­ции», по А.В. Петровскому, в референтную для нее группу). Ве­роятно, реализация всех этих принципов должна осуществлять­ся с учетом принципа реалистичности.

Очевидно, что разные подходы к проблеме внутренней свя­зи культуры (ее типов, парадигм, тенденций) и образования вскрывают накопившиеся в истории цивилизации противоречия между сложившимся «образовательным» стереотипом обществен­ного сознания и накапливаемыми человечеством знаниями о ре­бенке, детстве и его мире. Современное образование и характе­ризуется поиском решения этого противоречия.

Общеметодологический смысл понятия «образование»

 

Образование традиционно определяется как создание челове­ка по образу и подобию. В этом определении может содержать­ся и глубокий религиозный смысл, и светская культурно-исто­рическая трактовка этого понятия. Истоки самого понятия «об­разование*, как известно, находятся в раннем средневековье, со­относясь с понятием «образ», «образ Божий». Человек был со­здан по подобию Божию и понимание, постижение, следование этому образу и трактовалось (и сейчас трактуется в христианской православной религии) как образование. Начиная с Возрожде­ния, когда человек сам становится ценностью, образование рас­сматривается как способ его саморазвития, приобщения, вхож­дения в культуру, в мир, в общение с другими людьми. Образо­вание становится способом создания своего образа, лика, лично­сти. При этом образ культуры проецируется на содержание, ор­ганизацию и методы, используемые в образовании. Так, К.Д. Ушинский полагал, что основным методом должен быть «со­кратический» — метод постановки вопросов, позволяющих уче­нику самому найти ответ в процессе рассуждения.

Распространенный в Европе, Великобритании, США термин education (обозначающий образование) не имеет корневой мор­фемы «образ», но он также понятийно достаточно широк по со­держанию, включая все аспекты взаимодействия участников образовательного процесса. Поэтому образование в силу его культуросообразности объединяет собственно обучение и воспитание (самовоспитание) как интернализацию тех социокультур­ных ценностей общества, которые разделяются его членами / (нормы, правила, традиции, заповеди, нравственно-этический ко-f деке). При этом взаимосвязь обучения и воспитания в этом про­цессе является нерасторжимой. «И воспитание, и образование нераздельны, — подчеркивал Л.Н. Толстой. — Нельзя воспи­тывать, не передавая знаний, всякое же знание действует воспитательно» [214, с. 409]. Эта же мысль отмечалась еще в кон­це XVIII в. И.И.Бецким. Соответственно образование, являясь по сути управляемым извне самообразованием, т.е. построени­ем образа «Я» по образу культуры и ее воспроизводства, может рассматриваться в трех взаимосвязанных планах: как образова­тельная система; как образовательный процесс; как индивиду­альный или коллективный (совокупный) результат этого процес­са, когда имеют в виду «современное образование молодежи» или образование конкретного человека, его образованность.

 

Образование как система

 

Образование как воспроизведение культуры не могло не сфор­мироваться как определенная система, внутри которой дифферен­цируются (в зависимости от возраста обучающихся, цели обуче­ния, отношения к церкви, к государству) разные подсистемы. Пе­дагогическая психология специально не рассматривает данные про­блемы — это предмет других наук, но она изучает деятельность обучающегося (обучаемого) и обучающего внутри этой системы в кон­тексте тех условий, которые в ней создаются. Поэтому прежде чем обратиться к самим действующим в ней субъектам — учителю (пре­подавателю) и ученику (студенту), необходимо отметить основные характеристики образовательной системы [149].

В первую очередь подчеркнем, что образование как социаль­ный институт есть сложная система, включающая разные эле­менты и связи между ними: подсистемы, управление, организа­цию, кадры и т.д. Эта система характеризуется целью, содержа­нием, структурированными учебными программами и плана­ми, в которых учитываются предыдущие уровни образования и про­гнозируются последующие. Системообразующей (или смыслообразующей) составляющей образовательной системы является цель образования, т.е. ответ на вопрос, какого человека требу­ет и ожидает общество на данном этапе его исторического развития. В каждой стране, начиная с древних времен, образование как система формировалось в соответствии с теми конкретными общественно-историческими условиями, которые характеризова­ли каждый конкретный временной период ее развития. Специ­фичной является и история становления образования в различ­ных его ступенях (школьном, среднепрофессиональном, вузов­ском) в разных странах. На примере развития высшего образования в России С.Д. Смирнов убедительно показывает обществен­но-политическую, экономическую, нормативно-правовую обуслов­ленность функционирования и развития высшего образования в России начиная с XVII в., когда была учреждена Славяно-греколатинская академия (1687) [202, с. 18-39].

Образование как система включает в себя понятие педагоги­ческой системы, по Н.В. Кузьминой. Педагогическая система мо­жет рассматриваться как соотносимая с образовательным процес­сом подсистема в общей системе образования. Она, в свою оче­редь, имеет свои подсистемы, в целом характеризуясь пятью струк­турными элементами (цель, учебная информация, средства ком­муникации, учащиеся и педагоги) [99, с. 16].

Образование как система может рассматриваться в трех из­мерениях [192, с. 19], в качестве которых выступают:

—  социальный масштаб рассмотрения, т.е. образование в ми­ре, определенной стране, обществе, регионе, организации и т.д. Здесь же рассматривается система государственного, частного, об­щественного, светского, клерикального и т.д. образования;

—  ступень образования (дошкольное, школьное с его внут­ренней градацией на начальную, неполную среднюю и полную среднюю школу; высшее с различными уровнями: углубленная подготовка специалиста, бакалавриат, магистратура; учреждения повышения квалификации; аспирантура, докторантура);

—  профиль образования: общее, специальное (математичес­кое, гуманитарное, естественно-научное и т.д.), профессиональ­ное, дополнительное.

С этих позиций образование как систему в целом, можно ха­рактеризовать следующим образом:

—  образование как система может быть светским или кле­рикальным, государственным, частным, муниципальным или фе­деральным;

—  образование как система характеризуется уровневостью, ступенчатостью, в основе чего преимущественно лежит возраст­ной критерий. Однако во всех странах при достаточно больших вариациях есть дошкольное образование, затем школьное с тре­мя ступенями (начальное, среднее, старшее), где формами могут быть гимназии, лицеи, и высшее образование: институты, уни­верситеты, академии. Каждая ступень имеет свои организаци­онные формы обучения — урок, лекция, семинар и т.д. и спе­цифические формы контроля — опрос, зачет, экзамен и т.д.;

—  образование как система может характеризоваться преем­ственностью уровней, управляемостью, эффективностью, на­правленностью;

—  образовательная система имеет качественную и количест­венную характеристику, специфическую для своих подсистем;

—  образование как система определяется одновременно функ­ционированием и развитием согласно принципу дуальности, в терминах А.И. Субетто, Н.А. Селезневой [206].

Все эти показатели, будучи социально-экономическими и об­щепедагогическими, при внимательном рассмотрении выявля­ют и собственно психолого-педагогические аспекты. Они за­ключаются в ответах на вопросы: как сам человек (ребенок) или его родители, представив всю иерархию ступеней системы об­разования, могут сделать правильный выбор; как внутри каж­дой образовательной структуры (младшая, средняя, старшая сту­пени школьного, гимназического, лицейского образования) от­ражается специфика ее ступеней по отношению к субъекту обу­чения — обучающемуся; как предыдущий уровень подготовки в одной структуре может обеспечить комфортное продолжение образования в другой; каковы критерии эффективности дейст­вия каждой из них; каковы механизмы управления системами, определение специфики этого управления при помощи тестовых батарей достижений и т.д. При этом сам процесс определения качества образования посредством изучения образованности обучающихся включает решение собственно психолого-педаго­гических проблем.

В современных системах образования видна тенденция оце­нивать результат по выходу (out-come education), который пред­ставлен определенными унифицированными вне зависимости от формы обучения требованиями или стандартами. Образователь­ные системы в последние десятилетия все больше осуществля­ют свое действие в пространстве, переходя от контактного типа обучения к дистанционному обучению, где основную роль игра­ют телекоммуникационные средства.

 

Образование как процесс

 

Образовательная система функционирует и развивается в об­разовательном процессе обучения и воспитания человека, кон­кретнее, — в учебно-воспитательном процессе. Еще в конце XIX в. П. Ф. Каптерев отметил, что «образовательный процесс не есть лишь передача чего-то от одного другому, он не есть только посредник между поколениями; представлять его в ви­де трубки, по которой культура переливается от одного по­коления к другому, неудобно» [83, с. 351]. «...Сущность обра­зовательного процесса с внутренней стороны заключается в саморазвитии организма; передача важнейших культурных приобретений и обучение старшим поколением младшего есть только внешняя сторона этого процесса, закрывающая самое существо его» [83, с. 368]. По сути, в этом определении обра­зовательного процесса подчеркивается, что на всем его протя­жении основной задачей образования является развитие и са­моразвитие человека как личности в процессе его обучения. Об­разование как процесс не прекращается до конца сознательной жизни человека. Оно непрерывно видоизменяется по целям, со­держанию, формам. Непрерывность образования в настоящее время, характеризуя его процессуальную сторону, выступает в ка­честве основной черты.

Рассмотрение образования как процесса предполагает, во-пер­вых, разграничение двух его сторон: обучения и научения (уче­ния), где сами термины, как уже отмечалось, трактуются неод­нозначно. Во-вторых, со стороны обучающего образовательный процесс представляет всегда вольно или невольно единство обу­чения и воспитания. В-третьих, сам процесс воспитывающего обу­чения включает с позиции обучающегося освоение знаний, прак­тические действия, выполнение учебных исследовательско-пре­образующих, познавательных задач, а также личностные и ком­муникативные тренинги, что способствует его всестороннему развитию.

Развитие человека в процессе образования в значительной ме­ре обусловлено тем, какими средствами, на каком содержании оно осуществляется. Со ссылкой на П. Барта, автора книги «Эле­менты воспитания и обучения», написанной в конце XIX в., П.Ф. Каптерев приводит три вида формального развития: рефлек­тирующее — подготовка к исследованию субъективного мира (че­ловеческого духа), объективное — подготовка к исследованию объективного мира (природы) и систематизирующее — подготовка к установлению логического порядка во всякой области фактов. Средством первого служат языки (особенно латынь), второго — естественные науки, третьего — математика. Эти три вида раз­вития часто бесполезны один для другого. «Поэтому и соответ­ствующие трем видам формального развития таланты: гума­нитарно-научные, естественнонаучные и математические — в высшей степени своего развития взаимно исключают друг дру­га и тем самым обнаруживают свою различную природу» [83, с. 375].

Все последующее образование, предполагающее фуркацию (раз­деление), осознанно или интуитивно основывается на природной разнице этих видов образования. Соответственно складываются две культуры — гуманитарная и естественно-научная (технокра­тическая), представители которых не только не ищут точек со­прикосновения, а наоборот, углубляют разрыв тезисом «физики — лирики». Этот разрыв может быть преодолен разработкой ново­го направления образования, основанного на формировании про­ектного способа взаимодействия с миром (Дж. К. Джонс, В.Ф. Си­доренко, Г.Л. Ильин и др.). Это проектное образование есть спо­соб формирования нового типа культуры — проектной культу­ры или культуры Большого дизайна.

Образование как результат

 

Образование как результат может рассматриваться в двух пла­нах. Первый — образ того результата, который должен быть по­лучен конкретной образовательной системой, и фиксированный в форме образовательного стандарта. Современные образователь­ные стандарты включают требования к качествам человека, за­вершающего определенный курс обучения, к его знаниям и уме­ниям. Очевидно, что содержание стандарта есть потенциально до­стижимое представление социокультурного опыта, сохраняю­щееся в идеальной форме.

Второй план существования результата образования — это сам человек, прошедший обучение в определенной образовательной системе. Его опыт как совокупность сформированных интел­лектуальных, личностных, поведенческих качеств, знаний и уме­ний позволяет ему адекватно действовать на этой основе в лю­бой ситуации. Результатом образования в этом плане является образованность, которая может быть общей и профессисоинально-содержательной. Так, школа формирует общую образованность выпускника. Выпускник любого высшего учебного заведения на этой основе характеризуется специальным профессиональным об­разованием. Широкое и системное образование, делающее чело­века образованным, закладывает основу чувства собственного до­стоинства, уверенности, конкурентоспособности в меняющихся условиях жизни.

 

Основные тенденции и психологические принципы современного образования

 

Один из ведущих исследователей проблем психологии высше­го образования А.А. Вербицкий выделил следующие тенденции в образовании, которые проявляются и будут проявляться в раз­ной степени до конца XX в.   [40].

Первая тенденция — осознание каждого уровня образования как органической составной части системы непрерывного народ­ного образования. Эта тенденция предполагает решение пробле­мы преемственности не только между школой и вузом, но и, учи­тывая задачу повышения профессиональной подготовки студен­тов, — между вузом и будущей производственной деятельностью студентов. Это, в свою очередь, ставит задачу моделирования в учеб­ной деятельности студентов производственных ситуаций, что легло в основу формирования нового типа обучения — знаково-контекстного, по А.А. Вербицкому [42].

Вторая тенденция — индустриализация обучения, т.е. его ком­пьютеризация и сопровождающая ее технологизация, что позво­ляет действенно усилить интеллектуальную деятельность совре­менного общества.

Третья тенденция — переход от преимущественно информа­ционных форм к активным методам и формам обучения с вклю­чением элементов проблемности, научного поиска, широким ис­пользованием резервов самостоятельной работы обучающихся. Дру­гими словами, как метафорично отмечает А. А. Вербицкий, тен­денция перехода от «школы воспроизведения» к «школе пони­мания», «школе мышления».

Четвертая тенденция соотносится, по А. А. Вербицкому, «с поиском психолого-дидактических условий перехода от же­стко регламентированных контролирующих, алгоритмизированных способов организации учебно-воспитательного процес­са и управления этим процессом к развивающим, активизиру­ющим, интенсифицирующим, игровым...». Это предполагает сти­муляцию, развитие, организацию творческой, самостоятельной деятельности обучающихся.

Пятая и шестая тенденции относятся к организации взаимо­действия обучающегося и преподавателя и фиксируют необходи­мость организации обучения как коллективной, совместной де­ятельности обучающихся, где акцент переносится «с обучающей деятельности преподавателя на познающую деятельность студента».

Тенденции изменения общей ситуации образования в конце XX столетия совпадают с общими принципами его реформиро­вания в мире и в России. Хотя эти принципы были сформули­рованы применительно к среднему образованию [94], они рас­пространяются на все уровни общей образовательной системы, на все образование [202, с. 33—37]. Это следующие основные прин­ципы:

—   интеграция всех воспитывающих сил общества, органи­ческое единство школы и других специальных институтов с це­лью воспитания подрастающих поколений;

—   гуманизация — усиление внимания к личности каждого ребенка как высшей социальной ценности общества, установка на формирование гражданина с высокими интеллектуальными, моральными и физическими качествами;

—  дифференциация и индивидуализация, создание условий для полного проявления и развития способностей каждого школь­ника;

—  демократизация, создание предпосылок для развития ак­тивности, инициативы и творчества учащихся и педагогов, за­интересованное взаимодействие учителей и учащихся, широкое участие общественности в управлении образованием.

Реализация этих принципов предполагает изменение самого облика образовательной системы, ее содержания и организаци­онных форм, что нашло наиболее полное отражение в проекте раз­вития национальной школы [21]. Согласно этому проекту, осно­ванному на «Концепции общего и среднего образования» — ВНИК «Школа 88», в основе реформирования образования ле­жат следующие базовые принципы: демократизация образования, его многоукладность и вариативность, регионализация, нацио­нальное самоопределение школы, открытость образования, гуманизация, гуманитаризация образования, его дифференциация и мо­бильность, развивающий, деятельностный характер, непрерыв­ность образования.

Существенно, что эти принципы реформирования образова­ния соотносимы с основными направлениями реформирования образовательных систем мирового сообщества, судя по матери­алам ЮНЕСКО («Образование в целях обновления, развития, в ин­тересах демократии», 1990). К этим направлениям были отне­сены: общепланетарный глобализм и гуманизация образования; культуроведческая социологизация и экологизация содержания обучения; междисциплинарная интеграция в технологии обра­зования; ориентация на непрерывность образования, его разви­вающие и гражданские функции. В проекте развития националь­ной российской школы воспитывающий характер образования спе­циально подчеркнут: «Отдельный и особо важный вопрос — воспитание гражданственности, самостоятельности, личной ответственности, понимания ценности служения обществу, солидарности при решении проблем построения демократиче­ского общества» [21, с. 14].

Рассмотренные принципы и направления образования отра­жают глобальные тенденции современного мира, выявляющие­ся в процессах демократизации, глобализации, регионализации, поляризации, маргинализации и фрагментаризации [190]. Очевидно, что меняющиеся в образовательном пространстве тен­денции отражают общие направления изменения в мире, и на­оборот, — эти направления суть отражение складывающихся тен­денций в образовании. Естественно, что происходящие в образо­вании изменения находили и находят воплощение в научном ос­мыслении, обобщении и в целом — в теориях обучения, в его ос­новных направлениях. Эти изменения отражают и осознание об­ществом основных психологических принципов психического развития человека, которые должны быть учтены при «постро­ении образования*. В систему таких принципов В.П.Зинченко включает следующие: творческий характер развития; ведущую роль социокультурного контекста развития; ведущую роль сен­ситивных периодов развития; совместную деятельность и общение; ведущую деятельность и законы ее смены; определение зо­ны ближайшего развития; амплификацию (расширение) детского развития; непреходящую ценность всех этапов детского раз­вития; единство аффекта и интеллекта (принцип активного де­ятеля); опосредствующую роль знаково-символических структур; интериоризацию и экстериоризацию и неравномерноть (гетеро-хронность) развития  [77, с. 246-252].

 

 

§ 2. Основные направления обучения в современном образовании

 

Общепсихологичвская основа формирования направлений обучения

 

Образовательный процесс, начиная со второй половины XVIII в., становится объектом теоретического, не только педа­гогического, но и психологического осмысления. Естественно, что этот процесс интерпретировался до второго этапа развития пе­дагогической психологии в контексте доминирующих в этот пе­риод психологических теорий, положения которых соотноси­лись с процессом научения. Процесс научения трактовался в ка­тегориях и понятиях этих теорий. Напомним, что до конца про­шлого столетия господствовала ассоциативная теория, вначале XX в. сразу две теории — бихевиоризм и гештальтпсихология — сформулировали основные положения обучения. И толь­ко на третьем этапе развития педагогической психологии, во вто­рой половине XX столетия возникли самостоятельные теории или, точнее, направления обучения. Рассмотрим сначала те обще­психологические положения ассоциативной, бихевиористской и гештальтпсихологической теорий обучения (научения) и раз­вития, которые оказали значительное влияние на общую теорию обучения.

Мысль об ассоциации как возможном механизме образования явлений психики была впервые высказана Дж. Локком (1632— 1704), хотя само понятие ассоциации, ее видов, особенностей было введено еще Аристотелем. Заслуга ясного изложения основ­ного принципа будущей школы, по которому все объясняется пер­вичными ощущениями и ассоциацией вызываемых ими представ­лений или идей, принадлежит Д. Гартли (1747). Д. Гартли исхо­дил из материалистического представления о том, что внешнее воздействие вызывает ответное действие нервной ткани, в кото­рой возникают большие и малые вибрации. По Д. Гартли, «однаж­ды возникнув, малые вибрации сохраняются и накапливаются, образуя «орган», который опосредует последующие реакции на новые внешние влияния. Благодаря этому организм... становит­ся обучающейся системой, имеющей соответствующую исто­рию. Основа обучаемости — память. Она для Гартли общее фун­даментальное свойство нервной организации» [244, с. 133]. От­метим большую роль памяти, по Д. Гартли, в обучении.

Причины образования ассоциаций представлений или идей в дальнейшем рассматривались Дж. Ст. Миллем, который утверж­дал, что «наши идеи (представления) зарождаются и сущест­вуют в том порядке, в каком существовали ощущения, с кото­рых они — копия. Главный закон — ассоциация идей, а причин ассоциации, по-видимому, две: живость ассоциированных ощу­щений и частое повторение ассоциации»*. Анализ основных законов образования ассоциаций (ассоциации по сходству, ассо­циации по смежности {совпадение по месту или времени), при­чинно-следственные ассоциации и др.) и вторичных законов их образования, к числу которых отнесены «длительность первона­чальных впечатлений, их оживленность, частота, отсроченность по времени», привели исследователей к выводу, что эти законы являются не чем иным, как «перечнем условий лучшего запо­минания» (М.С.Роговин). Соответственно запоминание определя­лось действием законов ассоциации.

Следует отметить, что ассоциативная психология рассматри­вала и мышление как своеобразную репродуктивную функцию памяти. По свидетельству исследователей проблемы мышления, «вопрос о репродукции идей был одним из центральных вопро­сов ассоциативной теории мышления, поскольку движение мыс­ли зависело от того, какие идеи и в каком порядке будут ре­продуцироваться из запасов памяти» [37, с. 41]. Так же, как и при рассмотрении памяти, одним из основных законов репро­дуктивного мышления оставался закон упрочения силы ассоци­аций в зависимости от частоты их повторения (хотя сфера его при­менения несколько менялась). Несомненно, что утверждение ассоциативной психологией значимости частоты повторения для образования и упрочения ассоциаций явилось своеобразным теоретическим обоснованием выдвигаемого в это время педагога­ми требования заучивать материал путем многократного, меха­нического повторения.

Экспериментальные данные Г. Эббингауза одновременно ха­рактеризовали способность человека как запоминать, так и заучивать материал, что впоследствии позволило исследователям тесно сблизить два понятия — «память» и «научение» (как при­обретение и сохранение какого-либо навыка или системы навы­ков). В дальнейшем в работах бихевиористов происходит и пол­ное слияние этих понятий. В конце XIX в. Э. Торндайком, ярким представителем экспериментальной сравнительной психоло­гии, была выдвинута одна из основополагающих теорий науче­ния того времени — теория проб и ошибок [252; см. также 245, с. 336-343]. Суть ее заключается в том, что животное (Э. Торн-дайк проводил эксперименты на кошках) в результате многократ­ных проб и ошибок случайно находит ту из имеющихся у него реакций, которая соответствует раздражителю — стимулу. Та­кое совпадение вызывает удовлетворение, что подкрепляет дан­ную реакцию и связывает ее со стимулом. Если повторится по­добный стимул, то повторится и реакция. В этом заключается первый и основной закон Э. Торндайка — закон эффекта. Вто­рой закон — закон упражнения — заключается в том, что реак­ция на стимул обусловлена количеством повторений, силой и длительностью стимульного воздействия. Согласно третьему за­кону научения — закону готовности, реакция животного зави­сит от его подготовленности к данному действию. Как утверж­дал Э. Торндайк, «только голодная кошка, будет искать пищу». Разрабатывая свою теорию, Э. Торндайк впоследствии опре­делил еще несколько факторов научения, из которых особенную роль играет фактор «идентичных элементов». В последующем развитии теории научения этот фактор соотносится с принци­пом переноса навыка. Так, Э. Торндайк считал, что такой пере­нос осуществляется только при наличии идентичных элементов в различных ситуациях. Дальнейшие исследования Э. Торн­дайка привели к некоторому изменению второго закона, особен­но применительно к описанию научения человека. Э. Торндайк ввел понятие знания результатов как еще одной закономерно­сти научения, поскольку, по его утверждению, «практика без знания результатов, как бы она ни была длительна. — беспо­лезна». В то же время знание результатов рассматривается Э. Торндайком как сопутствующий момент действия закона эф­фекта, усиливающий прочность образовавшейся связи между сти­мулом и реакцией. Работы Э. Торндайка, ассоциативные по сущности и бихевиористичные по методу и подходу, оказали зна­чительное влияние на теоретическое осмысление образователь­ного процесса.

Критический анализ теории проб и ошибок был дан одним из представителей гештальтпсихологии К. Коффкой, работавшим в области обучения и психического развития ребенка [95]. В от­личие от ассоциативной психологии для гештальтпсихологии на­чальным является целое, структура, гештальт, а не элементы. В основу гештальтпсихологии, как отмечают исследователи этой теории, был положен постулат  что «возникновение структуры есть организация, причем спонтанная», мгновенная организация, или, точнее, самоорганизация материала [200, с. 13]. Она воз­никает в процессе восприятия или припоминания в соответствии с действующими независимо от субъекта принципами близости, сходства, «замкнутости», «хорошего продолжения», «хорошей формы» самого объекта восприятия, припоминания [подробнее см. 245, с. 352-366]. Соответственно первичной и первоначаль­ной задачей в обучении является обучение пониманию, охвату целого, конфигурации, общего соотнесения всех частей целого, их соотношения. Гештальтпсихологи подчеркивают, что такое по­нимание наступает в результате внезапного возникновения решения или озарения — «инсайта».

Полемизируя с Э. Торндайком относительно правомерности теории проб и ошибок, К. Коффка правильно отмечает, что мно­гократное бессмысленное повторение может принести только вред, что необходимо сначала понять путь действия, его струк­туру, или гештальт, и потом уже повторять это действие. «Ут­верждение, что животное обучается совершенно неосмысленно, должно быть отвергнуто» [95, с. 117]. Еще с большим основа­нием должен быть отвергнут такой путь научения в целена­правленном обучении человека. Анализируя процесс обучения, К. Коффка достаточно большую роль в нем отводит подражанию. Он рассматривает две возможности его применения: либо имеет место слепое подражание без понимания, а затем — осмысление, либо же «понимание образца предшествует подражательному действию. Исходя из имеющегося фактического материала, можно заключить, что обучение путем подражания осуще­ствляется главным образом по второй форме» [95, с. 204].

К. Коффка полагает, что «...обучение путем подражания в сравнении со спонтанным обучением оказывается более лег­ким, не говоря уже о том, что такие навыки, как речь и пись­мо, могут быть вообще усвоены только с помощью подражания» [95, с. 205]. Коффка уделяет большое внимание проблеме образ­ца для подражания и подчеркивает, что ситуация обучения «улучшается при существовании образца уже тем, что отме­чается отправной пункт решения» [95, с. 205].

При этом сам К. Коффка делает существенную оговорку, что научение не сводится только к работе памяти, оно нуждается в объ­яснении того, как формируется новое в этом процессе. Правиль­но отмечая зависимость между пониманием действия и его вы­полнением, К. Коффка, однако, делает слишком большой акцент на подражании, особенно при овладении речью на родном язы­ке. Он не отмечает столь присущего ребенку речетворчества, самостоятельного выявления им самим закономерностей языка. Возникший практически одновременно с гештальтпсихологией бихевиоризм в определенной мере наследовал философскую позицию американского функционализма У. Джемса — Дж. Дьюи, которая проявляется в прагматическом подходе к рас­смотрению психики. По У. Джемсу, сознание, выражаемое в на­выках, знаниях, восприятии, все время соотносится с окружаю­щей средой, оно определяется как функционирующее состояние приспособления. Соответственно в рамках этого подхода полез­ны только те реакции организма, которые помогают ему приспо­собиться к среде.

Научно-экспериментальной базой бихевиоризма явились, с одной стороны, положения Э. Торндайка о характере научения и фактические данные Г, Эббингауза о вербальном запоминании. С другой стороны, бихевиоризм, и особенно необихевиоризм Э. Толмена, основывался на учении И.П. Павлова об условных рефлексах. Однако в силу позитивистского подхода к психике ос­новное, центральное звено условного рефлекса было игнориро­вано основоположником этой психологической теории — Дж. Уотсоном. Он оставил в схеме рефлекса только крайние его члены, обозначив их «стимул» (S) и «реакция* (R). Отношение «стимул-* реакция* (S-—R) определяло навык как выработанную, «вы­ученную» реакцию на определенный стимул.

Основной посылкой бихевиоризма, позволяющей его предста­вителям переносить выводы, полученные Э. Торндайком в опы­тах на животных, на поведение людей, является утверждение Дж. Уотсона, что «человек — животное, отличающееся от других жи­вотных только типом поведения, которое он проявляет... Речь — это действие, т.е. поведение. Язык — навыки, которые при закрытых губах — думание... То, что психологи называют мыслью, не что иное, как думание про себя» [253, с. 6]. Други­ми словами, согласно раннему бихевиоризму, вся психическая деятельность человека, как и животного, может быть описана в тер­минах «научение» и «навык». Эти два понятия — «научение» как приобретение индивидуального опыта и «навык» как упро­ченная связь стимула — реакции тождественны для Дж. Уотсо­на. Игнорирование «сознания», «мышления» Дж. Уотсон оправ­дывает невозможностью их объективного непосредственного изу­чения. Поэтому, согласно Дж. Уотсону, бихевиоризм как подлин­ная естественная наука может обойтись без таких умозритель­ных понятий, как «мозг», «ум», «сознание». Основная же зада­ча психологии заключается в изучении поведения человека [216]. Изучение речевого поведения человека и обучение его этому поведению рассматриваются бихевиоризмом в том же кон­тексте.

Необихевиоризм Э. Толмена, К. Халла, Э. Газри, Б. Скинне-ра, введя понятия промежуточных переменных, познавательной (когнитивной) карты, матрицы ценностей, цели, мотивации, антиципации, управления поведением, существенно изменили об­щее содержание ортодоксального бихевиоризма Дж. Уотсона. Сфор­мировались необихевиористские теории когнитивного бихевио­ризма Э. Толмена (с центральной категорией образа), гипотети-кодедуктивного бихевиоризма К. Халла (с центральной катего­рией мотивации, антиципации) и оперантного бихевиоризма Б. Скиннера (с центральной категорией управления) [244, с. 234—249]. Именно в необихевиоризме были уточнены законы упражнения и эффекта Э. Торндайка. Первый закон дополнял­ся не только действием частоты повторения, но и образованием целостной (гештальт) структуры, когнитивной карты, влияющей на эффективность научения. Закон эффекта (или подкрепле­ния) соотносится не только с удовлетворением потребности, но и подтверждением (на основе антиципации) когнитивной карты.

С начала столетия на основе этих психологических теорий фор­мировались определенные направления и теории обучения. Со­гласно одному из них, основная задача «формального» обучения От­резвить у ребенка способности, необходимые для того, чтобы до­бывать знания. Согласно другому — основная цель обучения за­ключается только в освоении определенной суммы знаний. Ос­новываясь на постулате, что «ребенок не развивается и воспи­тывается, а развивается, воспитываясь и обу­чаясь» [194, т. 1, с. 176], С.Л. Рубинштейн подчеркивал искус­ственность такого противопоставления двух направлений обучения. Он считал, что в реальном ходе обучения (через которое ре­бенок проходит, развиваясь) и развития (которое совершается в про­цессе обучения) происходит и то, и другое: и освоение определен­ной системы знаний, и вместе с тем развитие способностей ре­бенка.

При этом, согласно Н. А. Менчинской, которая наиболее пол­но выразила эту мысль, в основе обучения лежит механизм ас­социаций (понимаемый автором как синоним «временной связи» в условно-рефлекторной теории И.П. Павлова), включающий сложную аналитико-синтетическую деятельность. Соответствен­но все названные особенности образования и закрепления ассо­циаций, и прежде всего их повторение, должны приниматься во внимание педагогом при организации обучения. Учет особенно­стей аналитико-синтетической деятельности обучающихся, уп­рочение ассоциативных связей до сих пор являются значимыми требованиями обучения.

С середины столетия направления обучения поляризуются во­круг двух его характеристик: управляемости и формирования у уча­щихся способности «добывать* знания самостоятельно. При этом, конечно, ни одно из направлений в настоящее время не представ­лено в чистом виде, одно включает элементы другого. Однако не­обходимым требованием для каждого из них является воспиты­вающий, развивающий характер обучение и активность субъек­та научения. Основные направления современного обучения

Все современные направления обучения могут быть рассмо­трены с позиции некоторых общих оснований.

1. По основанию непосредственности (опосредованности) вза­имодействия обучающего и обучающегося могут быть выделены формы контактного и дистанционного обучения. К первой фор­ме относятся все традиционно разрабатываемые направления обучения, ко второй — создаваемое в настоящее время обучение «на расстоянии* при помощи специальных взаимодействующих на входе и выходе технических средств.

2. По основанию принципа сознательности (интуитивизма) выделяется обучение, соотносимое с характером освоения опы­та. Это, например, интуитивное освоение ребенком родного язы­ка, определенное Л.С. Выготским как путь «снизу-вверх* (сюда относится и возникшее в середине 60-х годов суггестопедическое направление Г.К. Лозанова), и обучение, основанное на принци­пе сознательности.

При рассмотрении теорий обучения, основывающихся на принципе сознательности, очень важен ответ на вопрос, что яв­ляется объектом осознания учащимися в процессе обучения. Если обучающимся осознаются только правила, средства, то это форма так называемого традиционного, «сообщающего, догма­тического», по Н.Ф. Талызиной, обучения. Если это осознание самих действий, подчиненных определенным правилам, то это теория формирования умственных действий (П.Я. Гальперин, Н.Ф. Талызина). Если это осознание программы, алгоритма дей­ствий, то это программированное обучение, теория алгоритми­зации (Н.Ф. Талызина, Л.Н. Ланда). Если это осознание пробле­мы, задачи, для решения которой необходимо освоение средств, способов, приемов, то это проблемное обучение (В. Оконь, М.И. Махмутов, A.M. Матюшкин, И.Я. Лернер).

3.   По основанию наличия управления образовательным процессом обучение может быть разделено на а) не основываю­щееся на нем (например, традиционное обучение) и б) рассмат­ривающее управление в качестве основного механизма усвоения (теория поэтапного формирования умственных действий, програм­мированное, алгоритмизированное обучение).

4.  По основанию взаимосвязи образования и культуры могут быть разграничены: а) обучение, основой которого явля­ется проекция образа культуры в образование и формирование проектной деятельности обучающихся (теории проектного обу­чения), и б) обучение, основанное на дисциплинарно-предметном принципе (традиционное обучение).

5.  По основанию связи обучения с будущей деятельностью может быть выделено знаково-контекстное, или контекстное, обу­чение (А.А. Вербицкий) и традиционное обучение внеконтекстного типа.

6.   По основанию способа организации обучения выделяют­ся обучение, включающее активные формы и методы, и тради­ционное (информационное, сообщающее) обучение.

В соответствии с названными основаниями традиционное обу­чение может быть охарактеризовано как контактное (может быть и дистанционным), сообщающее, основанное на принципе созна­тельности (осознание самого предмета освоения — знания), целенаправленно неуправляемое, построенное по дисциплинарно-предметному принципу, внеконтекстное (в системе высшего образования — без целенаправленного моделирования будущей профессиональной деятельности в процессе учебной). Определе­ние Н.Ф. Талызиной традиционного обучения как информацион­но-сообщающего, догматического, пассивного отражает все назван­ные выше характеристики. При этом необходимо подчеркнуть, что это констатирующее определение, а не оценочное по типу «хо­рошо» — «плохо». Традиционное обучение содержит все основ­ные предпосылки и условия освоения знания, эффективная реа­лизация которых определяется множеством факторов, в частнос­ти индивидуально-психологическими особенностями обучающих­ся. Как показано в исследованиях М.К. Кабардова, люди, харак­теризуемые аналитическим типом интеллектуальной деятельно­сти,— «мыслители» — способнее, например, в традиционных формах обучения иностранному языку, чем в активных, игровых.

В образовании наряду с традиционным обучением сформиро­вались и другие направления: проблемное обучение; программи­рованное обучение; обучение, основанное на теории поэтапного формирования умственных действий (П.Я. Гальперин, Н.Ф, Та­лызина); алгоритмизированное обучение (Л.Н. Ланда); развива­ющее обучение по знаково-контекстному типу (А.А. Вербиц­кий), проектное обучение и др. В настоящее время, как подчер­кивает В. Оконь, обучение есть многосторонний процесс, вклю­чающий разные элементы различных его направлений. Эта мно­госторонность обучения позволяет использовать преимущества то­го    или    иного    его    направления    для    каждой    ступени образовательной системы, для каждой конкретной ситуации обучения, сообразно с возможностями и индивидуально-психологическими особенностями как обучающихся, так и самого пе­дагога. В общем виде многосторонность обучения представлена В. Оконем [152, с. 217] совокупностями различных его составляющих способов учения, методов преподавания и т.д. Каждая такая совокупность определяет направление обучения.

Проблемное обучение основано на получении новых знаний обучающимися посредством решения теоретических и практиче­ских проблем, задач в создающихся в силу этого проблемных си­туациях (В. Оконь, М.И. Махмутов, A.M. Матюшкин, Т.В. Куд­рявцев, И.Я. Лернер и др.). Проблемная ситуация возникает у человека, если у него есть познавательная потребность и ин­теллектуальные возможности решать задачу при наличии затруд­нения, противоречия между старым и новым, известным и не­известным, данным и искомым, условиями и требованиями. Проблемные ситуации дифференцируются A.M. Матюшкиным [134] по критериям: 1) структуры действий, которые должны быть вы­полнены при решении проблемы (например, нахождения спосо­ба действия); 2) уровня развития этих действий у человека, ре­шающего проблему, и 3) трудности проблемной ситуации в за­висимости от интеллектуальных возможностей.

Проблемное обучение включает несколько этапов: осозна­ние проблемной ситуации, формулировку проблемы на основе ана­лиза ситуаций, решение проблемы, включающее выдвижение, сме­ну и проверку гипотез, проверку решения. Этот процесс развер­тывается по аналогии с тремя фазами мыслительного акта (по С.Л. Рубинштейну), который возникает в проблемной ситуации и включает осознание проблемы, ее решение и конечное умоза­ключение. Поэтому проблемное обучение основывается на аналитико-синтетической деятельности обучающихся, реализуемой в рассуждении, размышлении. Это эвристический, исследователь­ский тип обучения с большим развивающим потенциалом.

Проблемное обучение может быть разного уровня трудности для обучающегося в зависимости от того, какие и сколько дей­ствий для решения проблемы он осуществляет. В.А. Крутецкий [96, с. 185] предложил схему уровней проблемности обуче­ния в сопоставлении с традиционным на основании разделения действий учителя и ученика.

Возникновение программированного обучения связано с именем Б.Ф. Скиннера, который в 1954 г. призвал педагоги­ческую общественность повысить эффективность преподава­ния за счет управления этим процессом. Категория управления рассматривается в качестве центральной для программирова­ния: «Истинная проблема заключается в том, чтобы на всех ступенях образования обучение было с хорошим управлением,  включая и начальную школу и даже дошкольные учрежде­ния» [208, с. 7].

В основе программированного обучения лежат общие (В.П. Беспалко) и частные дидактические принципы последова­тельности, доступности, систематичности, самостоятельности. Эти принципы реализуются в ходе выполнения главного элемен­та программированного обучения — обучающей программы, представляющей собой упорядоченную последовательность задач. Для программированного обучения существенно наличие «дидак­тической машины» (или программированного учебника). В этом обучении в определенной мере реализуется индивидуальный подход как учет характера освоения обучающимся программы. Однако главным остается то, что процесс усвоения, выработки умения управляется программой.

Различают три основные формы программирования: линей­ное, разветвленное и смешанное. В основе хронологически пер­вой формы программирования — линейной, по Б.Ф. Скиннеру, лежит бихевиористское понимание научения как установления связи между стимулом и реакцией. Правильный шаг обучающе­гося в этой форме обучения подкрепляется, что служит сигна­лом к дальнейшему выполнению программы. Как свидетельствует В. Оконь [152, с. 241], линейная программа, в понимании Скиннера, характеризуется следующим:

—  дидактический материал делится на незначительные до­зы, называемые шагами (steps), которые учащиеся преодолева­ют относительно легко, шаг за шагом (step by step);

—  вопросы или пробелы, содержащиеся в отдельных рамках (frame) программы, не должны быть очень трудными, чтобы уча­щиеся не потеряли интереса к работе;

—  учащиеся сами дают ответы на вопросы и заполняют про­белы, привлекая для этого необходимую информацию;

—  в ходе обучения учащихся сразу же информируют, пра­вильны или ошибочны их ответы;

—   все обучающиеся проходят по очереди все рамки про­граммы, но каждый делает это в удобном для него темпе;

—  значительное в начале программы число указаний, облег­чающих получение ответа, постепенно ограничивается;

—  во избежание механического запоминания информации од­на и та же мысль повторяется в различных вариантах в несколь­ких рамках программы [152, с. 241].

Разветвленное программирование (Н. Кроудер) отличается от линейного множественностью (и многократностью) выбора ша­га. Оно ориентировано не столько на безошибочность действия, сколько на уяснение учителем (да и самим обучающимся) при­чины, которая может вызвать ошибку. Соответственно разветв­ленное программирование требует умственного усилия от обуча­ющегося, по сути, оно является «управлением процессом мыш­ления» (В. Оконь). Подтверждением правильности ответа явля­ется в этой форме программирования обратная связь, а не толь­ко положительное подкрепление (по закону эффекта). Разветв­ленная программа может представлять собой большой текст, содержащий много ответов на вопрос к нему. Предлагаемые в «рамках» развернутые ответы либо здесь же оцениваются как правильные, либо отклоняются, и в том и в другом случае сопро­вождаясь полной аргументацией. Если ответ неправилен, то обу­чающемуся предлагается вернуться к исходному тексту, подумать и найти другое решение. Если ответ правильный, то далее пред­лагаются уже по тексту ответа следующие вопросы и т.д. Как от­мечает В. Оконь [152, с. 244], вопросы, в понимании Кроудера, имеют целью:

а) проверку того, знает ли учащийся материал, содержа­щийся в данной рамке;

б)  в случае отрицательного ответа отсылку учащегося к ко­ординирующим  и  соответственно  обосновывающим  ответ рамкам;

в)  закрепление основной информации с помощью рацио­нальных упражнений;

г)  увеличение усилий учащегося и одновременную ликвида­цию механического обучения через многократное повторение информации;

д)  формирование требуемой мотивации учащегося. Разветвленная программа полнее, чем линейная, учитывает особенности научения человека (мотивацию, осмысленность, влияние темпа продвижения). Смешанное программирование и другие его формы в целом близки к рассмотренными выше.

Программированное обучение в конце 60-х и начале 70-х годов получило новое развитие в работах Л.Н. Ланды [102], ко­торый предложил алгоритмизировать этот процесс.

Алгоритм, по Л.Н. Ланде, есть правило (обратное утвержде­ние неправомерно), предписывающее последовательность эле­ментарных действий (операций), которые в силу их простоты од­нозначно понимаются, исполняются всеми. Алгоритм — это си­стема указаний (предписаний) об этих действиях, о том, какие из них и как надо производить. Алгоритмический процесс — это система действий (операций) с объектом, он «есть не что иное, как последовательное и упорядоченное выделение в том или ином объекте определенных его элементов» [44, с. 14]. Одним из преимуществ алгоритмизации обучения является возможность фор­мализации и модельного представления этого процесса.

Ниже приводится пример предписания — алгоритма как модели процесса решения задачи (на примере расстановки зна­ков препинания в предложении), по Л.Н. Ланде [44, с. 31—32].

Преимущества управления, программирования в образователь­ном процессе наиболее полно и теоретически обоснованно пред­ставлены в направлении обучения, основанном на психологиче­ской теории поэтапного формирования умственных дейст­вий [50]. П.Я. Гальперин, поставив задачу «приоткрытия тай­ны возникновения психического процесса» [51], т.е. того, как мо­жет материальное, предметное преобразоваться в идеальное, психическое, разработал целостную схему этого преобразова­ния. Совместно с Н.Ф. Талызиной эта теория была реализована на практике в процессе обучения [208]. Исходными теоретиче­скими постулатами послужили следующие положения, разрабо­танные в отечественной психологии Л.С. Выготским, С.Л. Рубин­штейном, А.Н. Леонтьевым [208, с. 59—63]:

—  всякое внутреннее психическое есть превращенное, интериоризированное внешнее; сначала психическая функция высту­пает как  интерпсихическая,  затем  как  интрапсихическая (Л.С. Выготский);

—  психика (сознание) и деятельность суть единство, а не тож­дество (С. Л. Рубинштейн): психическое формируется в деятель­ности, деятельность регулируется психическим (образом, мыс­лью, планом);

—  психическая, внутренняя деятельность имеет же структу­ру, что и внешняя, предметная (А.Н. Леонтьев, Н.Ф. Талызина);

—  психическое развитие имеет социальную природу. «Раз­витие человеческих индивидов пошло не путем развертывания внутреннего наследственно заложенного видовым опытом, а путем усвоения внешнего общественного опыта, закрепленного в средствах производства, в языке» (А.Н. Леонтьев) [208, с. 60];

— деятельностная природа психического, образа «позволяет

рассматривать в качестве его единицы действие. ...Отсюда сле­дует, что и управлять формированием образов можно только через посредство тех действий, с помощью которых они фор­мируются» [208, с. 63].

П.Я. Гальперин поставил перед обучением принципиально но­вые задачи: описать любое формируемое действие совокупностью его свойств, подлежащих формированию; создать условия для фор­мирования этих свойств; разработать систему ориентиров, необ­ходимых и достаточных для управления правильностью форми­рования действия и избегания ошибок. П.Я. Гальперин разгра­ничил две части осваиваемого предметного действия: его пони­мание и умение его выполнить. Первая часть играет роль ори­ентировки и названа ориентировочной, вторая — исполнитель­ная. П.Я. Гальперин придавал особое значение ориентировочной части, считая ее и «управляющей инстанцией», позднее он на­зовет ее «штурманской картой», В результате проведенных П.Я. Гальпериным и его учениками исследований было установ­лено, что: «...а. Вместе с действиями формируются чувственные об­разы и понятия о предметах этих действий. Формирование дей­ствий, образов и понятий составляет разные стороны одного и того же процесса. Более того, схемы действий и схемы пред­метов могут в значительной мере замещать друг друга в том смысле, что известные свойства предмета начинают обозна­чать определенные способы действия, а за каждым звеном дей­ствия предполагаются определенные свойства его предмета.

б. Умственный план составляет только один из идеальных планов. Другим является план восприятия. Возможно, что третьим самостоятельным планом деятельности отдельного человека является план речи. Во всяком случае, умственный план образуется только на основе речевой формы действия.

в. Действие переносится в идеальный план или целиком, или только в своей ориентировочной части. В этом последнем случае исполнительная часть действия остается в материаль­ном плане и, меняясь вместе с ориентировочной частью, в ко­нечном счете превращается в двигательный навык.

г. Перенос действия в идеальный, в частности в умствен­ный план, совершается путем отражения его предметного содержания средствами каждого из этих планов и выражается многократными последовательными изменениями формы дей­ствия.

д. Перенос действия в умственный план, его интериоризация составляют только одну линию его изменений. Другие, не­избежные и не менее важные линии составляют изменения: пол­ноты звеньев действия, меры их дифференцировки, меры овла­дения ими, темпа, ритма и силовых показателей. Эти изме­нения обусловливают, во-первых, смену способов исполнения и форм обратной связи, во-вторых, определяют достигнутые каче­ства действия. Первые из этих изменений ведут к преобразо­ванию идеально выполняемого действия в нечто, что в само­наблюдении открывается как психический процесс; вторые поз­воляют управлять формированием таких свойств действия, как гибкость, разумность, сознательность, критичность и т.д.» [51, с. 17].

Основной характеристикой выполняемых действий П.Я. Галь­перин считал разумность. По сравнению с традиционным обу­чением по типу проб и ошибок, П.Я. Гальперин обосновал пре­имущества второго и особенно третьего типа учения, где реали­зуется полная ориентировочная основа действия обучающегося. Данная теория явилась фундаментом разработанного Н.Ф. Та­лызиной программирования учебного процесса как программы управления им с позиции теории управления и на основе теории П.Я. Гальперина о планомерном формировании умственных дей­ствий Н.Ф. Талызина разрабатывает основные элементы нового направления программирования учебного процесса. Его цель — определение исходного уровня познавательной деятельности обу­чающихся; определение новых формируемых познавательных дей­ствий; определение содержания обучения как системы умствен­ных действий; определение средств, т.е. действий как обобщен­ных средств усвоения широкого круга знаний по третьему типу ориентировки; определение пяти основных этапов усвоения, на каждом из которых к действиям предъявляются свои требо­вания; разработка алгоритма (системы предписаний) действий; обратная связь и обеспечение на ее основе регуляции процесса научения [208, с. 79-106].

Существенными для реализации этого направления програм­мирования являются общие характеристики действий: по форме (материальная, внешнеречевая, речь «про себя», умственная); по степени обобщенности; мере развернутости; мере освоения действия и по тому, дается ли оно в готовом виде или осваивается са­мостоятельно. В действии выделяются ориентировочные, испол­нительные и контрольные функции. Согласно Н.Ф. Талызиной, «лю­бое действие человека представляет собой своеобразную микро­систему управления, включающую «управляющий орган» (ориен­тировочная часть действия), исполнительный, «рабочий орган» (исполнительная часть действия), следящий и сравнивающий ме­ханизм (контрольная часть действия)» [208, с. 66]. Централь­ным звеном формирования умственных действий является его ори­ентировочная основа, характеризуемая полнотой, обобщенностью и степенью самостоятельного освоения действий. Третий тип ори­ентировочной основы действий, отличаясь оптимумом полноты, обоб­щенности, самостоятельности, обеспечивает наивысшую эффектив­ность формирования умственных действий. Соотнося между собой существующие подходы к обучению, Н.Ф. Талызина отмечает, что по сравнению с бихевиористской теорией программирования теория поэтапного формирования умственных действии «програм­мирует и строит наиболее рациональную структуру (систему познавательных действий)». Это подлинное управление развити­ем человека. В то же время, как считает С.Д.Смирнов, эт# теория служит примером «последовательного воплощения деятельностиного подхода к обучению» [202, с. 59].

Достаточно широкое распространение в профессиональном (высшем и среднем) образовании получает в настоящее время знаково-контекстпное, или контекстное, обучение. В этом обу­чении информация предъявляется в виде учебных текстов («знаково»), а сконструированные на основе содержащейся в них ин­формации задачи задают контекст будущей профессиональной деятельности. По А.А. Вербицкому, предметное и социальное со­держание будущей профессиональной деятельности моделирует­ся в учебном процессе всеми дидактическими средствами, форма­ми, методами, среди которых одно из основных мест занимает де­ловая игра. Как известно, деловая игра представляет собой доста­точно распространенную, многовариантную форму современного вузовского и поствузовского образования. Существуют инноваци­онные, позиционные игры (А.А. Тюков); организационно-обучаю-щие игры (С.Д. Неверкович); обучающие игры (B.C. Лазарев); ор­ганизационно-мыслительные игры (О.С. Анисимов); организаци-онно-деятельностные игры (Ю.В. Громыко) и др. В концепции А.А. Вербицкого и его последователей деловая игра является обу­чающей. Это форма знаково-контекстного обучения, в которой участники осуществляют «квазипрофессиональную деятельность..., не­сущую в себе черты как учения, так и труда» [42, с. 129].

Деловая игра — это форма активного деятельностного обуче­ния. Она предполагает определение целей (собственно игровые и педагогические: дидактические и воспитательные), содержание игры и наличие игровой и имитационной моделей (А.А. Вербиц­кий, Н. В. Борисова). Имитационная модель, в которой отражен дидактически обработанный (обобщение, упрощение, проблематизация) фрагмент профессиональной реальности, является пред­метной основой квазипрофессиональной деятельности студен­тов. Игровая модель имеет собственную структуру [42, с. 159], которая приводится ниже.

Данное направление обучения, реализуя принципы систем­ности, активности, выполняет основное назначение высшего об­разования — глубинную профессионально-предметную и соци­альную подготовку специалистов.

Рассмотренные направления современного образования: тра­диционное, проблемное, программированное (на бихевиористской  основе и на фундаменте теории поэтапного формирования умст­венных действий), алгоритмизация обучения, знаково-контекст-ное обучение достаточно редко реализуются в «чистом» виде, в пер­воначальном варианте. Каждое из них включает элементы дру­гого. Так, обучение на основе теории поэтапного формирования умственных действий и знаково-контекстное обучение включа­ют проблемность, проблемные задачи; традиционное обучение вклю­чает элементы контекстного и т.д.

Теоретически обоснованное соединение этих направлений обучения может действительно реализовать творческое исполь­зование основных характеристик образовательного процесса: его управляемость, соотнесенность с психологическими особен­ностями освоения, в частности, с особенностями мыслительной деятельности обучающегося, программируемость, активность, самостоятельность и учет индивидуальных особенностей обуча­ющихся.

 

§ 3. Личностно-деятельностный подход как основа организации образовательного процесса

 

Общее определение подхода к обучению

 

При анализе учебного процесса категория «подход» традици­онно рассматривается с позиции обучающего, т.е. учителя, пре­подавателя. В этом контексте личностно-деятельностный подход к обучению, сформулированный к середине 80-х годов [75], раз­рабатывался преимущественно как субъектно ориентированная организация и управление педагогом учебной деятельностью ученика при решении им специально организованных учебных задач разной сложности и проблематики. Эти задачи развивают не только предметную и коммуникативную компетентность обу­чающегося, но и его самого как личность. В то же время стало очевидным, что личностно-деятельностный подход может рассма­триваться и с позиции ученика. Основываясь на определении учеб­ной деятельности Д.Б, Эльконина [236], согласно которому ее спе­цифика состоит в том, что она направлена на развитие и само­развитие субъекта этой деятельности, был поставлен вопрос о двойственной направленности личностно-деятельностного под­хода: с позиции педагога и с позиции ученика. Такая постанов-

ка вопроса «встречается» с результатами многолетних исследо­ваний (И. С. Якиманская, А. К. Маркова, А. Б. Орлов и др.), по­казавших неоспоримость значения не только учета, но и специ­альной организации в процессе обучения целого ряда индивиду­ально-психологических характеристик обучающегося: мотивации, адаптации, способностей, коммуникативности, уровня притяза­ний, самооценки, когнитивного стиля и т.д.

По своему определению термин «подход к обучению» много­значен. Это а) мировоззренческая категория, в которой отража­ются социальные установки субъектов обучения как носителей общественного сознания; б) глобальная и системная организация и самоорганизация образовательного процесса, включающая все его компоненты и прежде всего самих субъектов педагогическо­го взаимодействия: учителя (преподавателя) и ученика (студен­та). Подход как категория шире понятия «стратегия обуче­ния» — он включает ее в себя, определяя методы, формы, при­емы обучения.

Основы личностно-деятельностного подхода были заложены в психологии работами Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Ру­бинштейна, Б.Г. Ананьева, где личность рассматривалась как субъ­ект деятельности, которая сама, формируясь в деятельности и в общении с другими людьми, определяет характер этой дея­тельности и общения.

 

Личностный  компонент личностно-деятельностного подхода

 

Определяя личностно-деятельностный подход как единство его личностного и деятельностного компонентов, отметим, что пер­вый соотносится с личностным или, как в последнее время он определяется, личностно ориентированным (И.С. Якиманская, Е.В. Бондаревская, М.Н. Берулава, В.В. Сериков и др.) подходом. Личностный подход в широком смысле слова предполагает, что все психические процессы, свойства и состояния рассматривают­ся как принадлежащие конкретному человеку, что они «производны, зависят от индивидуального и общественного бытия че­ловека и определяются его закономерностями» [235, с. 26]. Как подчеркивал С.Л. Рубинштейн, «в психическом облике лич­ности выделяются различные сферы, или черты, характеризу­ющие разные стороны личности; но при всем своем многообра­зии, различии и противоречивости основные свойства, взаимо действуя друг с другом в конкретной деятельности человека и взаимопроникая друг в друга, смыкаются в единстве лично­сти» [194, т. II, с. 102]. Личностный подход, по К.К.Платоно­ву, это принцип личностной обусловленности всех психических явлений человека, его деятельности, его индивидуально-психо­логических особенностей [174].

Личностно-деятельностный подход в своем личностном ком­поненте предполагает, что в центре обучения находится сам обучающийся — его мотивы, цели, его неповторимый психоло­гический склад, т.е. ученик, студент как личность. Исходя из интересов обучающегося, уровня его знаний и умений, учитель (преподаватель) определяет учебную цель занятия и формирует, направляет и корригирует весь образовательный процесс в целях развития личности обучающегося. Соответственно, цель каждо­го урока, занятия при реализации личностно-деятельностного под­хода формируется с позиции каждого конкретного обучающего­ся и всей группы в целом. Например, цель занятия может быть поставлена так: «сегодня каждый из вас научится решать опре­деленный класс задач». Такая формулировка означает, что обу­чающийся должен отрефлексировать наличный, исходной, ак­туальный уровень знания и затем оценить свои успехи, свой лич­ностный рост. Другими словами, обучающийся в конце урока, занятия должен ответить себе, чему он сегодня научился, чего он не знал или не мог делать еще вчера. Такая постановка во­проса применительно к обучению означает, что все методичес­кие решения (организация учебного материала, использован­ные приемы, способы, упражнения и т.д.) преломляются через призму личности обучаемого — его потребностей, мотивов, спо­собностей, активности, интеллекта и других индивидуально -психологических особенностей.

Личностный компонент личностно-деятельностного подхода пред­полагает, что в процессе преподавания любого учебного предме­та максимально учитываются национальные, половозрастные, индивидуально-психологические, статусные особенности обучаю­щегося. Этот учет осуществляется через содержание и форму са­мих учебных заданий, через характер общения с учеником, сту­дентом. Адресованные ученику, студенту вопросы, замечания, за­дания в условиях личностно-деятельностного подхода стимули­руют их личностную, интеллектуальную активность, поддержи­вают и направляют их учебную деятельность без излишнего фик­сирования ошибок, промахов, неудачных действий. Тем самым,

как подчеркивает А.К. Маркова, осуществляется не только учет индивидуально-психологических особенностей учащихся, но и формирование, дальнейшее развитие психики обучающего­ся, его познавательных процессов, личностных качеств, деятель-ностных характеристик и т.д. Таковы основные проявления лич­ностного компонента личностно-деятельностного подхода.

Существенно подчеркнуть, что в своем личностном компонен­те этот подход может быть соотнесен с формируемым на основе гуманистической психологии А. Маслоу, К. Роджерса подходе, центрированном на ученике — student-centred approach. В совре­менных отечественных работах (И.С. Якиманская, Е.В. Бондарев-ская, В.В. Сериков) выдвигается целостная концепция личност-но ориентированного обучения. Согласно этой концепции, обу­чение направляется на развитие личности ученика, который «изначально является субъектом познания» (И.С. Якиман­ская), предполагая специальную организацию его учебной дея­тельности. Поэтому точнее личностно-ориентированный подход соотнести с более общим личностно-деятельностным подходом, ибо организация учебной деятельности обучающегося, взаимо­действие с ним — самостоятельная проблема. Как отмечал С.Л. Рубинштейн, «сделать личностный аспект единствен­ным — значит закрыть себе путь для исследования закономерностей психической деятельности» и тем более, добавим, дея­тельности и поведения человека в целом. Соответственно в ка­честве второго аспекта рассматриваемого подхода должен высту­пить его деятельностный компонент. Хотя, естественно, такое их разграничение условно и может быть проведено только теорети­чески. Определяя деятельностный компонент в личностно-деятельностном подходе к обучению, необходимо подчеркнуть, что оба его компонента (личностный и деятельностный) неразрывно связаны друг с другом в силу того, что личность выступает субъектом деятельности, которая в свою очередь наряду с дей­ствием других факторов, например общением, определяет его лич­ностное развитие.

 

Деятельностный компонент личностно-деятельностного подхода

 

Деятельностный компонент также имеет многосторонние предпосылки для формирования личностно-деятельностного под­хода: в общепедагогическом плане — положение о субъектно-субъ ектном отношении учителя и ученика (А. Дистервег) и активности обучаемого (И. Песталоцци, А. Дистервег, Л.Н. Толстой, П.Ф. Каптерев и др.); в общепсихологическом — теорию деятель­ности А.Н. Леонтьева, личностно-деятельностного опосредство­вания (С. Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, А.В. Петровский), те­орию учебной деятельности (Д.Б. Эльконин, В.В. Давыдов, А.К. Маркова, И.И. Ильясов).

Рассмотрим подробнее саму категорию «деятельность* как ос­нову деятельностного компонента в личностно-деятельностном под­ходе.

 

Общая характеристика деятельности

 

Категория деятельности для данного рассмотрения является одной из основных. В ее контексте в учебнике интерпретируют­ся: обучающий (педагог) и обучающийся (ученик) как субъекты педагогической и учебной деятельности, овладение учебным ма­териалом как учебная деятельность и т.д. В силу этого необхо­димо несколько подробнее рассмотреть основные положения об­щей теории деятельности, сформулированные в философии (Ге­гель, Фейербах, Маркс) и в общей психологии (М.Я. Басов, С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев). Основные положения этой теории важны еще и потому, что она является отправной точкой формирования рассматриваемого здесь личностно-деятельностно­го подхода к обучению в соотнесении с проводимым далее (см. ч. IV и V) анализом предметного и структурного содержания учеб­ной и педагогической деятельности.

Понятие деятельности как научное было введено в философ­скую мысль в XVIII столетии И. Кантом, но только в методоло­гии XIX в., начиная с работ Г- Гегеля, Л. Фейербаха, а также с ана­лиза этих работ, проведенного К. Марксом (например, в «Тези­сах о Фейербахе»), было дано собственно содержательное, пол­ное толкование деятельности как категории. Оно и рассматри­вается сейчас в качестве методологической основы психологиче­ской интерпретации этой категории. В то же время необходимо обратить внимание на то, что сама категория деятельности все еще слабо разработана. «Ни в психологии, ни в философии не су­ществует четких и дифференцированных определений деятель­ности. Это понятие употребляется учеными в самых различ­ных значениях* [14, с. 57].

Напомним, что в диалектико-материалистическом понимании деятельности (хотя существуют и другие ее интерпретации, на­пример субъективно и объективно идеалистические) прежде все­го утверждается ее предметный характер, единство предметно­го и чувственного в деятельности. В таком понимании деятель­ность совершается определенным человеком — субъектом или со­вокупностью субъектов или определенной человеческой общно­стью. Наличие субъекта деятельности, «деятеля* очень сущест­венно для психологической интерпретации этого явления. Человек как субъект деятельности планирует, организует, направ­ляет, корригирует ее. В то же время сама деятельность форми­рует человека как ее субъекта, как личность. Такое понимание связи субъекта и его деятельности отражает принцип единства сознания и деятельности, по С.Л. Рубинштейну. Субъектность де­ятельности (в общем контексте феномена субъектности в трак­товке В.И. Слободчикова, А.В. Петровского) рассматривается в качестве одной из ее основных характеристик (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова, А.В. Брушлинский, В.А. Лекторский, В.В. Да­выдов и др.). По определению А.Г.Асмолова, «деятельность представляет собой динамическую саморазвертывающуюся иерархическую систему взаимодействий субъекта с миром, в процессе которых происходит порождение психического обра­за, воплощение его в объекте, осуществление и преобразование опосредованных психическим образом отношений субъекта в предметной действительности* [18, с. 90].

В философской концепции деятельности (Гегель, Маркс, Ильенков, Юдин и др.) рассматриваются две ее стороны: «опред­мечивание» и «распредмечивание*, выражающие собой проти­воположность, единство и взаимопроникновение разных сторон человеческой предметной деятельности. При опредмечивании человеческие способности переходят в предмет и воплощаются в нем. Благодаря этому предмет становится социальным, куль­турным или человеческим, по К. Марксу. Опредмечиваясь, сущ­ностные человеческие силы переходят в объекты, в явления культуры. Затем в последующей деятельности происходит их распредмечивание, т.е. раскрытие сущностных человеческих сил, вычерпывание их из предметов, из явлений, объектов, в данном случае — объектов самой деятельности. Так, в познавательной деятельности распредмечивание в основном предназначено для последующего опредмечивания. Трудовая производственная де­ятельность характеризуется преимущественно опредмечиванием (через предшествующее ему распредмечивание). Общественно-коммуникативная деятельность, определяемая совместной деятель­ностью как минимум двух человек, реализует внутреннее един­ство отношений опредмечивания и распредмечивания. Так, в вер­бальном общении, являющемся формой реализации обществен­но-коммуникативной деятельности, говорение реализует опред­мечивание смысла для его распредмечивания слушателем, тог­да как в процессе слушания осуществляется распредмечивание, раскрытие этого смысла, смыслового содержания текста для последующего его опредмечивания.

Существенно отметить, что эта характеристика может рассма­триваться как основа коммуникативного процесса. Коммуника­ция — это направленная связь субъекта с окружающей дейст­вительностью при опредмечивании и распредмечивании; мате­риальными носителями информации в коммуникативных про­цессах выступают определенные предметно-знаковые системы (К.К Платонов, Н.М. Тавер) как опредмеченная деятельность пе­редающей системы; информация вновь воссоздается в процессах распредмечивающей деятельности приемника при условии, что он обладает соответствующим кодом. Понимание сущности и вза­имопереходов процессов опредмечивания и распредмечивания яв­ляется стержневым для анализа человеческой деятельности.

Приводимая нами трактовка этой категории основывается на теории деятельности А.Н. Леонтьева и его понимании генезиса, содержания и структуры этой категории. В разработанной А.Н. Леонтьевым концепции развития психики категория «де­ятельность» занимает важное место и лежит в основе определе­ния сущности активности человека (М.Я. Басов, А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн).

Деятельность — это форма активного целенаправленного взаимодействия человека с окружающим миром (включающим и других людей), отвечающего вызвавшей это взаимодействие по­требности, как «нужде», «необходимости» в чем-либо (С.Л. Ру­бинштейн). Потребность есть предпосылка, энергетический ис­точник деятельности. Однако сама по себе потребность не опре­деляет деятельность — ее определяет то, на что она направлена, т.е. ее предмет. «Предпосылкой всякой деятельности являет­ся та или иная потребность. Сама по себе потребность, одна­ко, не может определить конкретную направленность дея­тельности. Потребность получает свою определенность толь­ко в предмете деятельности: она должна как бы найти себя в нем» [111, с. 251]. Так, деятельность композитора направле­на на создание музыкального произведения; деятельность шли­фовщика или фрезеровщика — на придание обрабатываемой детали необходимых форм, профилей, характеристик; деятель­ность педагога — на передачу социокультурного опыта, органи­зацию усвоения учащимися сообщаемых сведений и т.д. Деятель­ность ученика направлена на освоение этого опыта. Другими сло­вами, деятельность определяет то, на что направлена вызвавшая ее потребность, т.е. ее предмет.

Предметность деятельности со­ответственно является одной из основных ее характеристик. По предмету деятельности различают и называют ее виды, на­пример педагогическая, конструкторская и т.д. Предмет — один из основных элементов психологического (предметного) содержа­ния деятельности, в которое кроме него входят средства, спосо­бы, продукт и результат. Подробно психологическое содержание и структура деятельности будут рассмотрены на примере учеб­ной и педагогической деятельности.

Существенной характеристикой деятельности является ее мотивированность, при рассмотрении которой обращает на себя внимание прежде всего начальный момент деятельности, т.е. ее предпосылка — потребность, нашедшая себя в предмете. «По­скольку потребность находит в предмете свою определенность («опредмечивается» в нем), данный предмет становится мо­тивом деятельности, тем, что побуждает ее» [111, с. 251]. «Итак, понятие деятельности необходимо связано с понятием моти­ва. Деятельности без мотива не бывает» [112, с. 153]. При этом, если потребность, например, познавательная, «находит» себя в таком предмете, как захватывающее содержание книги, то эта нашедшая себя в предмете потребность, или «опредмеченная потребность», становится внутренним мотивом деятельности. Внутренний мотив входит в саму структуру деятельности. Здесь важно соотнести это определение с пониманием мотива деятель­ности С.Л. Рубинштейном: «Всякое действие исходит из мот и-в а, т.е. побуждающего к действию переживания чего-то значи­мого, что придает данному действию смысл для индивида» [193, с 187—188]. В этом определении существен фактор переживания, который может сопровождать «встречу» потребности с предме­том, но может и отсутствовать как осознаваемое побуждение.

Наряду с внутренними мотивами деятельность побуждается и внешними — широкими социальными или узколичными, по Л.И. Божович [28, 29]. Например, мотивы престижности учебы в данной школе, лицее, гимназии, мотивы собственного роста, долга и т.д. — внешние по отношению к самой учебной деятельности школьника. При этом они могут быть не только знаемыми, понимаемыми», но и «реально действующими». Однако, являясь сильными побудителями общественного поведения в це­лом, эти внешние мотивы сами по себе не обеспечивают вклю­чение школьника в учебную деятельность, направленную на ус­воение учебного материала. Они не определяют принятия школь­ником учебной задачи. В этот процесс должны быть включены внутренние, познавательные мотивы. Внешние «понимаемые» мо­тивы при определенных условиях становятся «действенными», подчеркивал А.Н. Леонтьев. Ученик готовит урок, поскольку зна­ет, что это требование школы (точнее, принятой им социальной роли ученика). Но вот он несколько раз переделывает домашнее задание, пишет аккуратнее, объясняя родителям, что хочет по­лучить «отлично» или порадовать их, или учителя. Наконец на­ступает момент, когда он говорит, что переделывает работу по­тому, что нашел более интересное решение задачи. Это победа вы­сокого, подлинного, внутреннего, направленного на процесс, ре­ально действующего познавательного мотива. Соответственно вслед за А.Н. Леонтьевым будем называть деятельностью «та­кие процессы, которые, осуществляя то или иное отношение че­ловека к миру, отвечают особой, соответствующей им по­требности», «...процессы, которые характеризуются психологически тем, что то, на что направлен данный процесс в це­лом (его предмет), всегда совпадает с тем объективным, что побуждает субъекта к данной деятельности, т.е. "мотивом"» [111, с. 288]. Такое определение деятельности означает, что она всегда предметна и мотивирована — непредметной, немотивиро­ванной деятельности как активного целенаправленного процес­са не существует. И если предмет деятельности это то, на что она направлена, то определение мотива — это ответ на вопрос, ра­ди чего совершается эта деятельность.

Определяющей человеческую деятельность характеристикой является ее целеположенность или целенаправленность. Цель деятельности, точнее, действий, входящих в нее, есть ее интегрирующее и направляющее начало. В общеметодологическом плане цель характеризует предвосхищение в мышлении резуль­тата деятельности и ее реализации с помощью определенных средств. В самом общем смысле «...цель есть, вообще говоря, не что иное, как волевое представление — представление, которое не

должно остаться представлением или мыслью и которое я по­этому реализую, то есть осуществляю при посредстве инстру­ментов своего тела...». Прежде чем осуществлять какую-либо дея­тельность, человек, как отмечал Л. Фейербах, «имеет в голове идею, образ, согласно которому он строит, который он осуществля­ет...» [218, с. 629]. Цель, план, предвидение результатов будуще­го действия отличают специфическую форму взаимодействия именно человека с окружающей действительностью, ибо «чело­век приводит в действие свои и другие естественные силы как причину, которая должна осуществить следствие или цель, ко­торые уже в начале процесса имелись в представлении, т.е. идеально, в виде формы или образа вещи» (И.Элез). Напомним, что различие между деятельностью самой искусной пчелы и по­средственного архитектора проходит по критерию наличия цели как будущего результата действия у человека. При этом, как из­вестно, формирование и осуществление сознательных целей де­ятельности, поведения находятся в неразрывном единстве с фор­мированием средств и способов деятельности, органом которой преж­де всего послужила рука, а затем и речевые органы.

Психологически, согласно А.Н. Леонтьеву, цель связана с предметом деятельности, ибо «...сознание смысла действия и со­вершается в форме отражения его предмета как сознательной цели. Теперь связь предмета действия (его цели) и того, что по­буждает деятельность (ее мотива), впервые открывается субъекту» [111, с. 231]. Таким образом, цель деятельности ока­зывается связанной и с ее мотивами. Эта связь возникает в де­ятельности человека как отношение ее мотива к цели. Однако, прежде чем рассматривать это отношение, отметим еще одну ха­рактеристику деятельности — ее осознанность. Осознанность мо­жет относиться к субъекту деятельности (осознание себя, рефлек­сия) или к содержанию, процессу деятельности. Так, «...каждый акт индивидуального познания предполагает самосознание, т.е. неявное знание субъекта о себе самом. Можно попытать­ся превратить это неявное знание в явное, т.е. перевести са­мосознание в рефлексию. В этом случае субъект анализирует собственные переживания, наблюдает поток своей психической жизни, пытается выяснить характер своего «Я» и т.д. ...Каж­дый акт рефлексии — это акт осмысления, понимания» [105, с. 259].

Применительно к осознанию содержания деятельности А.Н. Леонтьев разграничивает понятия «актуально осознаваемого» и «лишь оказывающегося» в сознании. Для анализа этой особенности любой деятельности, и учебной деятельности в час­тности, существенно положение, что актуально осознается толь­ко то содержание, которое является предметом целенаправлен­ной активности субъекта, т.е. занимает структурное место не­посредственной цели внутреннего или внешнего действия в си­стеме той или иной деятельности. Приведенная трактовка осо­знанности деятельности чрезвычайно значима для анализа учеб­ной деятельности школьника. Например, ученик младших классов по уровню своего развития не всегда может рефлекси­ровать и актуально осознавать содержание учебного предмета как цель своей деятельности. Значит, одна из задач учителя — со­здание условий постепенного формирования такой цели у уче­ника.

В деятельности выделяют ее внутреннюю структуру, или стро­ение, где действие выступает как единица деятельности, ее кле­точка, а операции — суть способы реализации действия. Дейст­вие как морфологическая единица деятельности может становить­ся самостоятельной деятельностью и, наоборот, превращаться в опе­рацию. Согласно А.Н. Леонтьеву, действие — это такай про­цесс, мотив которого не совпадает с его предметом (т.е. с тем, на что оно направлено), а лежит в той деятельности, в которую оно вклю­чено.

На широко известном примере чтения учащимся книги А.Н. Леонтьев показывает разницу между деятельностью и дей­ствием. Так, если учащийся читает книгу для того, чтобы удов­летворить свою потребность, узнать что-то новое, «понять, уяс­нить себе то, о чем говорится в книге», то такой процесс может быть назван в указанном выше строгом смысле этого слова де­ятельностью. Она направлена на содержание книги. Именно со­держание побудило к чтению книги, оно было внутренним мо­тивом этой деятельности. Когда учащегося отвлекают от деятель­ности, он испытывает отрицательные эмоции, он прерывает де­ятельность нехотя, без удовольствия. Другое дело, когда ученик читает книгу только для того, чтобы, например, сдать экзамен. В этом случае предмет этого процесса — смысловое содержание книги и его мотив — «сдать экзамен* не совпадают. Следователь­но, такой процесс может характеризоваться только как совокуп­ность действий. Если ученика отвлекают от такого чтения, он, как правило, испытывает облегчение, что также является пока­зателем отсутствия деятельности.

В этом случае чтение книги, когда оно продолжается толь­ко до тех пор, пока ученик осознает его необходимость для под­готовки к экзамену, является именно действием. Ведь то, на что оно само по себе направлено (овладение содержанием книги), не яв­ляется его мотивом. Не это заставляет школьника читать, а не­обходимость сдать экзамен, подчеркивает А.Н. Леонтьев. Когда непосредственная цель действия (его предмет), например содер­жательный ответ ученика на вопросы учителя, совпадает с мо­тивом, с потребностью самого ученика поделиться своей мыслью с учителем (а учитель сможет удовлетворить эту потребность), то это действие ответа перерождается в деятельность развернутого личностно-значимого, мотивированного высказывания. Это именно те условия, которые служат наилучшей предпосылкой отработ­ки этого действия и в конкретном примере формирования ком­муникативной деятельности чтения.

Важно также отметить мысль А.Н. Леонтьева, что человек осо­знанно вкладывает определенный смысл в выполнение каждого действия и соотносит его с мотивом деятельности. «Итак, вся­кое сознательное действие формируется внутри... той или другой деятельности, которая и определяет собой его психоло­гические особенности» [111, с. 294]. В то же время отмечается, что действие может, а в процессе обучения часто должно стать сознательной операцией. Всякая сознательная операция «впер­вые формируется как действие», она превращается в таковую из него. Так, сознательное отрабатываемое учащимися фонетичес­кое действие постановки произношения звука иностранного язы­ка превращается в «сознательную» операцию, когда этот звук вхо­дит в состав слова, тем более фразы. Операция становится спо­собом выполнения действия произнесения целого слова, фразы, в разных условиях переходя на уровень фонового автоматизма, по Н.А. Бернштейну.

Интерпретируя и детализируя эту схему, В.П. Зинченко и В.М. Мунипов отмечают, что действие — это процесс, подчи­ненный представлению о результате, который должен быть достигнут, т.е. процесс, подчиненный сознательной цели (А.Н. Ле­онтьев). Помимо интенционального (и идеального) аспекта, дей­ствие имеет и операциональный аспект, который определяется не целью самой по себе, а функционально значимыми, свойст­вами реальности. Понятие функционально значимых свойств включает условия и предметные свойства реальности. Поэтому авторы предлагают еще точнее детализировать схему функциональной структуры деятельности, вводя в нее более мелкое по­нятие, чем «операция», а именно — функционального блока.

Все рассмотренное подчеркивает, с одной стороны, большую смысловую емкость категории «деятельность» в таких ее харак­теристиках, как субъектность, предметность, активность, целе­направленность, мотивированность, осознанность, а с другой — ее большую функциональную объяснительную силу благодаря ком­понентам ее психологического содержания (предмет, средства, спо­собы, продукт, результат) и внешней структуры, включающей действия, операции.

 

 

Личностно-деятельностный подход с позиции педагога

 

В самой общей форме личностно-деятельностный подход в со­вокупности его компонентов (и особенно личностного) означает с позиции обучающего организацию и управление целенаправ­ленной учебной деятельностью ученика в «общем контексте его жизнедеятельности — направленности интересов, жизненных планов, ценностных ориентации, понимания смысла обучения для развития творческого потенциала личности» [98, с. 9]. Лич­ностно-деятельностный подход означает пересмотр педагогом привычных трактовок процесса обучения преимущественно как сообщения знаний, формирования умений, навыков, т.е. толь­ко как организацию усвоения учебного материала; субъектно-объектной схемы общения, взаимодействия преподавателя и студен­тов объекта обучения только как совокупности усваиваемых знаний.

Личностно-деятельностный подход, предполагая организа­цию самого процесса обучения как организацию (и управление) учебной деятельности обучающихся, означает переориентацию этого процесса на постановку и решение ими самими конкрет­ных учебных задач (познавательных, исследовательских, преоб­разующих, проективных и т.д.). Естественно, что при личностно-деятельностном подходе педагогу предстоит определить номен­клатуру учебных задач и действий, их иерархию, форму предъ­явления и организовать выполнение этих действий обучающи­мися при условии овладения ими ориентировочной основой и ал­горитмом их выполнения.

В связи с тем, что всякая деятельность, и учебная также, пред­посылается потребностью, для учителя, преподавателя, реализующего личностно-деятельностный подход, основным и первосте­пенным вопросом является формирование не только коммуника­тивной и учебно-познавательной потребности учеников, студен­тов в общении с ним, но и их собственной учебной потребности в выработке ими обобщенных способов и приемов учебной дея­тельности, в усвоении новых знаний, в формировании более со­вершенных умений во всех видах изучаемой деятельности.

Личностно-деятельностный подход, определяя изменение ха­рактера процесса и объекта обучения, предполагает и изменение основной схемы взаимодействия учителя, преподавателя и уче­ников, студентов. Вместо широко распространенной схемы их вза­имодействия S — О, где S — учитель, преподаватель — субъект педагогического воздействия и управления, а О — ученик, сту­дент — объект такого воздействия, должна иметь место схема субъектно-субъектного, равнопартнерского учебного сотрудничества учителя, преподавателя и студентов в совместном дидактически организуемом учителем, преподавателем решении учениками, сту­дентами учебных задач. Информационно-контролирующие функ­ции учителя, преподавателя должны все больше уступать мес­то собственно координационным. «Учитель с научной точки зре­ния — только организатор социальной воспитательной среды, регулятор и контролер ее взаимодействия с каждым учеником», — подчеркивал еще Л.С. Выготский [46, с. 192].

Как отмечали авторы концепции ВНИК «Школа 88», имен­но «подход к ученику как к «объекту» обучения и воспитания привел в конечном счете к его отчуждению от учения, превра­тил его из цели в средство работы школы. В результате обу­чение потеряло смысл для ученика, знания оказались внешни­ми по отношению к его реальной жизни. Таким же отчужден­ным от образовательного процесса оказался и учитель, ли­шенный возможностей самостоятельно ставить образова­тельные цели, выбирать средства и методы своей деятельно­сти. Он утерял человеческий ориентир своей профессиональной позиции — личность ученика. По сути, и учитель, и ученик пре­вратились в разнокалиберные «винтики» образовательной ма­шины» [94, с. 10—11]. Эта характеристика школьного обучения в значительной мере относится и к вузовскому.

Само обучение и педагогическое общение в условиях личностно-деятельностного подхода должно, таким образом, реализо­ваться по схеме S1          S2, где S1 — это учитель, преподаватель, человек, вызывающий подлинный интерес к предмету общения, к себе как к партнеру, информативная для обучающихся содержательная личность, интересный собеседник; S2 — это ученик, студент, общение с которым рассматривается учите­лем, преподавателем как сотрудничество в решении учебных за­дач при его организующей, координирующей, положительно стимулирующей и подкрепляющей реакции.

Здесь же должно быть организовано учебное сотрудничество и самих обучающихся в решении учебных задач, чтобы форми­ровался коллективный субъект и реализовался принцип коллек­тивной коммуникативности обучения. Этот принцип может быть соотнесен с уже реализуемым в курсовом обучении взрослых треть­им принципом метода активизации резервных возможностей личности, по Г.А. Китайгородской, — принципом «индивидуаль­ного обучения через групповое» [85]. Другими словами, в учеб­ном процессе должна работать схема «субъект» S1 (учитель, преподаватель)  (ученики, студенты), в резуль­тате чего образуется единый взаимодействующий коллектив­ный, совокупный субъект (S3).

 

Личностно-двятельностный подход с позиции обучающегося

 

Личностно-деятельностный подход к научению с позиций обучающегося (при особом учете организации субъектно-субъектного учебного взаимодействия самим педагогом) прежде всего пред­полагает свободу выбора обучающимся пути, учебника, методов, а в отдельных случаях даже партнера обучения — педагога. Такой подход психологически предполагает, во-первых, обеспе­чение безопасности (security) личностного проявления обучаю­щегося во всех учебных ситуациях, создание условий его лич­ностной самоактуализации и личностного роста. Во-вторых, этот подход формирует активность самого ученика, его готовность к учеб­ной деятельности, к решению проблемных задач за счет равно-партнерских, доверительных субъектно-субъектных отношений с педагогом. В-третьих, личностно-деятельностный подход к на­учению с позиции ученика предполагает единство внешних и внутренних мотивов: внешним является мотив достижения, а вну­тренним — познавательный мотив. В-четвертых, этот подход оз­начает принятие учебной задачи и удовлетворение от ее решения в сотрудничестве с другими обучающимися. Это является основой развития не только чувства компетентности и аффилиации (принадлежности группе, семье, общности) как компонентов собственного достоинства (self esteem), но в значительной мере и чувства уверенности в себе как предпосылки самоактуализа­ции. Личностно-деятельностный подход к научению с позиции обучающегося означает также наличие актуальной ситуации интернализации новых форм, правил, способов и средств соци­ально-профессионально-коммуникативной деятельности, т.е. раз­витие не только профессиональной компетентности ученика, но и его личности в целом. Это, в частности, означает, что на ос­нове перехода внешнего во внутреннее у ученика, студента це­ленаправленно и эффективно формируется саморегуляция, самооценивание и т.д.

Все рассмотренное с очевидностью показывает, что проблема личностно-деятельностного подхода к научению (с позиции обу­чающегося) в дополнение к личностно-деятельностному подхо­ду к обучению (с позиции педагога) ставит перед частными методиками преподавания целый ряд проблем: проблему измене­ния распространенной позиции преподавателя-информатора, ис­точника знаний, контролера на позицию фасилитатора; пробле­му создания учебной ситуации раскрепощения человека, снятия социальных барьеров, затрудняющих педагогическое общение, и т.д.

В целом личностно-деятельностный подход в обучении озна­чает, что прежде всего в этом процессе ставится и решается ос­новная задача образования — создание условий развития гармо­ничной, нравственно совершенной, социально активной через ак­тивизацию внутренних резервов, профессионально компетентной и саморазвивающейся личности. «Личностный» компонент это­го подхода означает, что все обучение строится с учетом прошло­го опыта обучающегося, его личностных особенностей в субъектно-субъектном взаимодействии. Обучение «преломляется» через личность обучающегося, через его мотивы, ценностные ориента­ции, цели, интересы, перспективы и т.д.; оно принимает их и соразмеряется с ними.

Личность находится в центре обучения, образования. Соот­ветственно все образование, центрируясь на обучающемся, на его личности, становится антропоцентрическим по цели, по содер­жанию и формам организации.

* * *

Современное образование, рассматриваемое как социальный институт, система, процесс, результат, представляет собой един­ство обучения и воспитания, которые реализуют основные прин­ципы смены его парадигмы с информационной, сообщающей на развивающую самостоятельную познавательную активность уче­ника. Направления обучения в образовательном процессе отра­жают поиск психолого-педагогической наукой того, как оптими­зировать этот процесс, что и призван обеспечить личностно-деятельностный подход.

 

Глава 2. Приобретение человеком

индивидуального опыта в образовательном процессе

 

§ 1. Двустороннее единство обучения — учения в образовательном процессе

 

Обучение: общая характеристика

 

В педагогической психологии, педагогике, общей дидактике обязательно различаются две взаимосвязанные стороны образо­вательного процесса: обучающая, воспитывающая и обучающа­яся, т.е. обучение (teaching), осуществляемое педагогом, и науче­ние (learning) в самом широком смысле слова или, точнее, уче­ние, осуществляемое учеником.

Обучение в наиболее употребительном смысле этого термина1 означает целенаправленную, последовательную передачу (транс­ляцию) общественно-исторического, социокультурного опыта другому человеку (людям) в специально организованных усло­виях семьи, школы, вуза, сообщества. Отметим, что с позиции обучающегося часто фиксируется его способность к присвоению этого опыта в термине «обучаемость» и результат этого процес­са в термине «обученность». Человек, занимающий позицию обучающего,— педагог. Деятельность обучения — это деятель­ность преподавателя, деятельность преподавания — педагогиче­ская. При рассмотрении этой деятельности возникает целый ряд психологических вопросов: что является содержанием обу­чения, как соотносятся программа обучения, его содержание и методы; как в обучении реализуется его основная цель — раз­витие личности обучающегося, как объединяются развитие, обу­чение, воспитание. Согласно Л.С. Выготскому, психологичес­кая проблема состоит в установлении внутренней структуры учебных предметов с точки зрения развития ребенка и измене­ния этой структуры вместе с методами школьного обучения.

 

Содержание и программа обучения

 

Исходными для ответа на поставленные вопросы являются сле­дующие положения, сформулированные В.В. Давыдовым [63, с. 163]:

—  учебно-воспитательный процесс... осуществляется на ос­нове усвоения... содержания системы учебных предметов;

—  каждый учебный предмет представляет собой своеобраз­ную проекцию той или иной «высокой» формы общественного сознания (науки, искусства, нравственности, права) в плоскость усвоения;

—  стержнем учебного предмета служит его программа, т.е. систематическое и иерархическое описание тех знаний и умений, которые подлежат усвоению;

—  программа, фиксирующая содержание учебного предме­та, определяет... методы преподавания, характер дидактических пособий, сроки обучения..., проектирует тот тип мышления, который формируется у школьников при усвоении ими предла­гаемого материала;

—  содержание учебных предметов необходимо разрабатывать в соответствии с особенностями и структурой учебной деятель­ности [63, с. 163].

 

Учение: общая характеристика

 

Самым общим понятием, обозначающим процесс и результат приобретения индивидуального опыта биологической системой (от простейших до человека как высшей формы ее организации в условиях Земли), является научение. Научение человека в ре­зультате целенаправленного, сознательного присвоения им пере­даваемого (транслируемого) ему общественно-исторического опы­та и формируемого на этой основе индивидуального опыта опре­деляется как учение. Однако большинство исследователей этой проблемы (Й. Лингарт, И.И. Ильясов, и др.) используют поня­тие учения как наиболее общее для анализа и интерпретации фор­мирования индивидуального опыта не только у человека, но и у животных. «Учение, как одна из форм деятельности ор­ганизмов, по своему существу едино, но эволюционно оно раз­розненно и на различных ступенях эволюции имеет различные качественные особенности»,— отмечает Й. Лингарт [115, с. 17].

 

Аспекты рассмотрения

 

Проблема учения является междисциплинарной; соответ­ственно оно может рассматриваться с разных позиций, Й. Лин­гарт намечает следующие девять аспектов (позиций) рассмотре­ния [114, с. 16-31], которые могут быть при некоторой спорно­сти их разграничения определены следующим образом.

С позиции биологии учение представляет собой адаптацион­ный процесс, где рассматриваются наследственность, среда, при­способление, регуляция (непосредственная, генетически обус­ловленная и «косвенная» от окружающей среды).

С позиции физиологии учение рассматривается в плане нейрогуморальных механизмов выработки условных рефлексов, за­кономерностей высшей нервной деятельности (концентрации и иррадиации возбуждения и торможения, положительной и от­рицательной индукции, доминанты), аналитико-синтетической деятельности мозга.

С позиции психологии учение рассматривается как активность субъекта, как деятельность, как фактор психического разви­тия. Учение проявляется и ведет к дальнейшим системным из­менениям поведения человека. Особое значение с этой позиции придается информационной функции знаково-символических структур, смысл образованию, изменениям в познавательных и мотивационных структурах.

С позиции социологии учение рассматривается как фактор со­циализации, как условие связи индивидуального и обществен­ного сознания. С этой позиции рассматриваются различные фор­мы социального управления образовательными системами, в ко­торых осуществляется учение.

С позиции аксиологии, этики учение рассматривается как про­цесс ценностного формирования и самоопределения, интернализации общественных норм, правил, ценностей.

С позиции кибернетики учение может рассматриваться как информационный процесс в обучающейся системе, характеризу­ющейся управлением по каналам прямых и обратных связей, вы­работкой и изменением стратегий, программ и алгоритмов.

С позиции философии (в гносеологическом плане) учение представляет собой специфическую форму познания. В учении возникают и решаются противоречия между объективным и субъ­ективным, формой и содержанием и т.д.

С логической точки зрения учение рассматривается как ос­нова формирования логического мышления, выработки обоб­щенных алгоритмов. Логическое упорядочение учебного матери­ала, оптимизация организации процесса — суть логического рассмотрения учения.

С педагогической позиции учение рассматривается в таком контексте, «где воспитание и обучение представляют собой систему целенаправленных, желательных с точки зрения по­требностей общества условий, долженствующих обеспечить на­иболее эффективную передачу общественного опыта» [115, с. 28]. Отмечается также важность учета дезадаптивного поведе­ния и использование психотерапии. Педагогическая психология рассматривает учение прежде всего с позиций психологии и пе­дагогики, но учитывает и социологическую, и кибернетичес­кую, и философскую, и логическую позиции.

 

Многосторонность определения учения

 

Проведенный И.И. Ильясовым [79, с. 5—27] системный по­следовательный анализ основных концепций учения для выяв­ления особенностей его структурной организации и ее отличий в разных концепциях в то же время вскрыл и все многообра­зие самой интерпретации этого процесса, что прежде всего обусловливается различиями общепсихологического подхода и авторских трактовок. Согласно И.И. Ильясову, учение рассма­тривается как: 1) приобретение знаний и умений решать раз­ные задачи (Я.А. Коменский); 2) усвоение знаний, умений и развитие — совершенствование общих познавательных про­цессов (И. Гербарт); 3) приобретение знаний, умений и навы­ков в определенных дисциплинах (А. Дистервег), при этом А. Дистервег различал учение и развитие; 4) активный мысли­тельный процесс, связанный с преодолением затруднений — воз­никновением проблемной ситуации (Дж. Дьюи); 5) активный процесс построения новообразований из элементов чувственно­го и мысленного содержания при необходимом участии внеш­них движений (В. Лай) [79, с. 9]; 6) получение знания и реше­ние проблем (К.Д. Ушинский); 7) активный процесс внутрен­ней самодеятельности ученика, являющийся внутренней сторо­ной педагогического процесса (П.Ф. Каптерев); 8) изменение по­ведения, изменение внешних реакций на изменяющиеся сти-

мулы по схеме «стимул — реакция» (Дж. Уотсон) и по схеме «ситуация — ответная реакция» с обязательным подкреплени­ем (Э. Торндайк, Б. Скиннер, К. Халл); приобретение новых пла­нов, когнитивных карт поведения в проблемных ситуациях по формуле «стимул — промежуточная переменная (образ, карта, план) — реакция» (Э. Толмен); 9) усвоение значения, т.е. приобретение способности вызывать некоторыми раздражите­лями (прежде всего речевыми знаками) те же реакции, что и при объекте-раздражителе, а также усвоение инструментальных реакций (Ч. Осгуд) [79, с. 14]; 10) переструктурирование преж­них структур опыта, где две фазы — образование (впервые) но­вых форм деятельности (успех) и сохранение и воспроизведе­ние возникших новых форм деятельности (память) (К. Кофф-ка) [79, с. 14]; 11) разные виды приобретения опыта по трем основаниям: постепенность—скачок; осознанность—неосознан­ность; осознание явных и неявных связей (Ж. Пиаже) [79, с. 16]; 12) изменение содержания отражения объектов действи­тельности в трех формах, существующих у человека: внешне-двигательной, чувственно-образной и символической (Д. Брунер); 13) регулируемый процесс получения кодирования, хра­нения и использования информации (Р. Гэгни); 14) вид деятель­ности, в которой субъект в данной ситуации изменяется под вли­янием внешних условий и в зависимости от результатов собст­венной деятельности, строит свое поведение и свои психические процессы так, чтобы понизить новой информацией степень своей неуверенности и найти правильный ответ или адекватное правило поведения (Й. Лингарт) [79, с. 22].

В работах Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштей­на учение рассматривается как приобретение знаний, умений, на­выков (тогда как развитие — приобретение способностей, новых качеств). П.Я. Гальперин определяет учение как усвоение зна­ний на основе совершаемых субъектом действий. По Д.Б. Эль-конину и В.В. Давыдову, учение представляет собой специфиче­ский вид учебной деятельности, а по теории А.Н. Леонтьева учение (наряду с игрой и трудом) — тип ведущей деятельности, которая не только занимает большой период времени (часто до 15-16 лет), но и в русле которой формируется сама личность уче­ника, его интеллект, частные виды деятельности. Учение рассма­тривается как полимотивированная и полиосмысленная дея­тельность [205, с. 140-152].

 

Переход от учения к учебной деятельности

 

Наряду с понятием «учение» в отечественной психологии (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Д.Б. Эльконин, В.В. Давыдов, А.К. Маркова), а затем и в зарубежной (Й. Ломшпер, Й. Лингарт) все чаще используется понятие «учебная деятельность», в содер­жание которого входят не только процессуальность и результа­тивность, но и структурная организация, и самое главное — субъектность учения. Этот переход к определению учения как учеб­ной деятельности включает три этапа (А.К. Маркова, Г.С. Абра­мова). На первом этапе — в конце 50-х годов — Д.Б. Элькониным была выдвинута общая гипотеза о строении учебной деятельности, о ее значении в психическом развитии ребенка и начато ее экспериментальное изучение. На втором этапе исследовались особенности этой деятельности, ее структурные компоненты. Третий этап — изучение тех психических новообразований, ко­торые формируются в этой деятельности.

В настоящее время учебная деятельность как особая форма уче­ния выступает в качестве специального объекта организации (самоорганизации), управления (самоуправления), контроля (са­моконтроля). Она означает «воспроизводящую» деятельность, в процессе которой воспроизводятся не только накопленные че­ловечеством знания и умения, но и те исторически возникшие спо­собности, которые лежат в основе теоретического сознания и мы­шления — рефлексия, анализ, мыслительный эксперимент [63, с. 133]. (Подробно учебная деятельность будет рассмотрена в ч. IV.) Все рассмотренное свидетельствует о глобальности, многосторонности содержания самого понятия «учение» и многоаспектности его рассмотрения с позиций разных наук. Такое положе­ние естественно, так как субъектом учения является человек, осо­бенно если имеется в виду ребенок — становящийся, развиваю­щийся, формирующийся человек во всей сложности и многооб­разии входящих в этот процесс проблем (физиологических, пси­хологических, социальных, педагогических и т.д.). Все авторы отмечают, что в процессе учения наблюдаются изменения в са­мом субъекте — в самом широком смысле слова происходит его развитие и что это в значительной мере обусловлено обучением: его формами, содержанием, исходной позицией учителя и орга­низатора учения. Как же связаны между собой обучение и раз­витие, происходящее в процессе учения человека, точнее, его учеб­ной деятельности?

 

 

§ 2. Обучение и развитие

 

Развитие

 

Связь обучения и развития человека — одна из центральных проблем педагогической психологии. При ее рассмотрении важ­но отметить, что: а) само развитие есть сложное инволюционно-эволюционное поступательное движение, в ходе которого проис­ходят прогрессивные и регрессивные интеллектуальные, лично­стные, поведенческие, деятельностные изменения в самом чело­веке (Л.С. Выготский, Б.Г. Ананьев); б) развитие, особенно лич­ностное, не прекращается до момента прекращения самой жиз­ни, меняясь только по направлению, интенсивности, характеру и качеству. Общими характеристиками развития являются: не­обратимость, прогресс/регресс, неравномерность, сохранение предыдущего в новом, единство изменения и сохранения [14]. В ка­честве факторов, определяющих психическое развитие, В.С.Му­хина рассматривает его "предпосылки, условия и связь развития и внутренней позиции ребенка [146, с. 11—56].

Говоря об основной цели любой системы образования — раз­витии личности обучающегося, следует прежде всего подчеркнуть одно из основных положений современной педагогической пси­хологии, согласно которому обучение является не только усло­вием, но и основой и средством психического и в целом личнос­тного развития человека. Существен вопрос о характере соотно­шения обучения и развития. Ответ на этот вопрос принципиаль­но важен для педагогической психологии.

 

Соотношение обучения и развития

 

Существуют разные точки зрения на решение этого вопроса. Так, согласно одной из них, обучение и есть развитие (У. Джемс, Э. Торндайк, Дж. Уотсон, К. Коффка), хотя природа обучения (учения, научения) понимается всеми по-разному. Согласно дру­гой, обучение — это только внешние условия созревания, раз­вития. «Развитие создает возможности — обучение их реали­зует», или, другими словами, «обучение идет в хвосте разви­тия» [47, с. 225-226]. Согласно Ж. Пиаже, «мышление ребен­ка с необходимостью проходит через известные фазы и стадии, независимо от того, обучается ребенок или нет» [цит. по 47, с. 227].

В отечественной психологии утверждается точка зрения, сформулированная Л.С. Выготским и разделяемая все большим количеством исследователей. Согласно этой точке зрения, обуче­ние и воспитание играют ведущую роль в психическом развитии ребенка. «Обучение может иметь в развитии отдаленные, а не только ближайшие последствия, обучение может идти не толь­ко вслед за развитием, не только нога в ногу с ним, но может идти впереди развития, продвигая его дальше и вызывая в нем новообразования» [47, с. 231]. Это положение является кардиналь­ным не только для отечественной педагогической психологии, но и для принявшей его когнитивной психологии Дж. Брунера в США. Как подчеркивает Брунер, «... преподавание основ наук, даже на элементарном уровне, не должно слепо следовать есте­ственному ходу познавательного развития ребенка. Преподава­ние может стать даже ведущим фактором этого развития, пре­доставляя ученику заманчивые и вполне осуществимые возмож­ности самому форсировать свое развитие» [34, с. 364]. Из осно­вополагающего тезиса Л.С. Выготского следует, что обучение и развитие находятся в единстве, причем обучение, опережая раз­витие, стимулирует его, и в то же время оно само опирается на актуальное развитие. Следовательно, обучение должно «ориенти­роваться не на вчерашний, а на завтрашний день детского раз­вития» [47, с. 251]. Это положение оказывается принципиальным для всей организации обучения, педагогики в целом.

Рассмотрение проблемы развития означает ответ на целый ряд вопросов: каково общее направление психического развития личности, что выступает в качестве его движущих сил, какова социальная ситуация развития, по каким основным линиям оно протекает. Обучение, реализуемое по любому типу, не может не учитывать все эти моменты, если оно хочет быть управляемым и добиться основной цели — развития личности обучающегося, его психического развития.

 

Общее направление психического развития человека

 

По общенаучному определению, развитие есть всеобщее свой­ство материи и сознания. Оно характеризуется одновременно тре­мя свойствами: необратимостью, направленностью и закономерностью происходящих в развивающемся объекте изменений. При этом отмечается, что одной из основных его характеристик является время, точнее, протяженность во времени, которое и выявляет направленность развития. Определение Г. Гегелем на­правления развития (духа вообще) как движения от «абстракт­ного к конкретному», получившее в работах Г. Спенсера силу об­щего закона развития, имеет большое значение для трактовки психического развития. Эта мысль о развитии от общего к ча­стному была заложена Я.А. Коменским в основополагающем для его системы обучения принципе природ сообразности. Соглас­но этому принципу, «... природа выводит все из начал, незна­чительных по объему, но мощных по внутренней силе... приро­да начинает свою общеобразовательную деятельность с само­го общего и кончает наиболее частным» [цит. по 231, с. 34-35]. Анализируя общие законы умственного развития, Н.И. Чуприкова соотносит его, во-первых, с системной организацией ког­нитивных структур, когнитивных схем-репрезентаций, во-вторых, с утверждением, что, как всякая другая система, когнитивно-ре­презентативная структура развивается и, следовательно, умствен­ное развитие есть частное проявление всеобщего процесса разви­тия, также подчиняющееся закону от общего к частному. Отме­тим, что психическое и, в частности, умственное развитие чело­века не должно отождествляться с развитием личности в целом. «Подобно тому, как личность и психика являются нетожде­ственными, хотя и находятся в единстве, так и развитие лич­ности (как системного социального качества индивида, субъекта общественных отношений) и развитие психики образу­ют единство, но не тождество»  [168, с. 15].

 

Движущие силы психического развития

 

Категория противоречия, как известно, является централь­ной в диалектике (Г. Гегель, Ф. Энгельс). Г. Гегель рассматривал противоречие как внутренний импульс развития. Категория противоречия включается отечественной психологией в харак­теристику психического развития при анализе его движущих сил (А.Н. Леонтьев, А.В. Запорожец, С.Н. Карпова). Эти силы пред­ставляют собой разного рода противоречия: между потребностя­ми человека и внешними обстоятельствами; между возрастающи­ми способностями (физическими и духовными возможностями) и старыми формами деятельности; между порождаемыми новой деятельностью потребностями и возможностями (средствами, способами) их удовлетворения; между новыми требованиями деятельности и несформированными умениями, в общем, диалек­тические противоречия между новым и старым. Другими слова­ми, движущей силой психического развития человека является противоречие между достигнутым уровнем развития его зна­ний, навыков, способностей, системой мотивов и типами его связи с окружающей средой.

Такое понимание движущих сил психического развития бы­ло сформулировано Л.С. Выготским, А.Н. Леонтьевым, Д.В. Элькониным. При этом само психическое развитие трактуется ими как прогрессивное качественное изменение личности, в ходе ко­торого с разной динамикой формируются возрастные новообра­зования. «Под возрастными новообразованиями следует пони­мать тот новый тип строения личности и ее деятельности, те психические и социальные изменения, которые впервые воз­никают на данной возрастной ступени и которые в самом глав­ном и основном определяют сознание ребенка, его отношения к среде, его внутреннюю и внешнюю жизнь, весь ход в£0 разви­тия в данный период» [49, с. 248].

Развитие может протекать медленно, плавно или бурно, стремительно. По определению Л.С. Выготского, оно может носить революционный, иногда катастрофический характер.  Резкие сдвиги, обострение противоречий, повороты в развитии могут принимать «форму острого кризиса. В психологии из­вестны пять кризисных периодов, по Л.С. Выготскому. Кризис новорожденности отделяет эмбриональный период развития от младенческого возраста. Кризис одного года — от младен­чества к раннему детству. Кризис 3 лет — это переход от раннего детства к дошкольному возрасту. Кризис 7 лет является соединительным звеном между дошкольным и школьным воз­растом. Наконец, кризис 13 лет совпадает с переломом разви­тия при переходе от школьного к пубертатному возрасту [49, с 248—256] (пубертатность — возмужалость, половая зрелость). При этом общая схема некоторого чередования относительно ста­бильных и переломных моментов процесса развития остается постоянной. Здесь необходимо также обратить внимание на то, что кризисы соотносятся с изменениями в условиях жизни ребенка, например с его переходом от дошкольного к школьному детству.

 

Социальная ситуация развития

 

Л.С.Выготский ввел очень важное для педагогической пси­хологии понятие «социальной ситуации развития». Социаль­ная ситуация развития есть некоторая система отношений ребенка и социальной среды, которая определяет содержание, на­правление процесса развития и формирование его центральной линии, связанной с основными новообразованиями. Изменение этой системы отражает основной закон динамики возрастов. «Согласно закону, силы, движущие развитие ребенка в том или ином возрасте, с неизбежностью приводят к отрицанию и раз­рушению самой основы развития всего возраста, с внутренней необходимостью определяя аннулирование социальной ситуации развития, окончание данной эпохи развития и переход к следу­ющей, или высшей, возрастной ступени» [49, с. 260].

При этом Л.С. Выготский все время подчеркивает, что пси­хическое развитие — это целостное развитие всей личности. Достаточно емкое понятие социальной ситуации развития как от­ношения ребенка к социальной действительности включает в се­бя и средство реализации этого отношения — деятельность во­обще, и конкретные виды ведущей деятельности, в частности. Со­гласно А.Н. Леонтьеву, «одни виды деятельности являются на данном этапе ведущими и имеют большее значение для дальнейшего развития личности, другие — меньшее. Одни иг­рают главную роль в развитии, другие — подчиненную» [111, с. 285].

 

Основные линии психического развития

 

В плане предложенного рассмотрения будем исходить из об­щепринятого положения, что хотя развитие охватывает всю личность ребенка в целом, в этом процессе могут быть выделены некоторые основные линии. Так, считается, что психическое развитие ребенка, как и его целостное личностное развитие, осуществляется одновременно по линиям: познавательной сфе­ры (становление интеллекта, развитие механизмов познания); психологической структуры и содержания деятельности (становле­ние целей, мотивов и развитие их соотношения, освоение спосо­бов и средств деятельности); личности (направленности, ценно­стных ориентации, самосознания, самооценки, взаимодействия  с социальной средой и т.д.). Линии (стороны) развития ребенка могут быть представлены и несколько по-другому — как разви­тие: а) знаний, способов деятельности; б) психологических ме­ханизмов применения усвоенных способов и в) личности, куда включена и деятельность [43, с. 30].

Л.И. Айдарова выделяет в качестве таких линий наряду с интеллектуальным, личностным и языковое развитие [3]. Су­щественно, что во всем интеллектуально-личностно-деятельностном становлении ребенка проявляются основные закономерно­сти развития психики, такие как неудержимость» интегративность, системность, сензитивность, компенсаторность. Рассмотрим по­дробнее каждую из трех (интеллект, деятельность, личность) ли­ний развития ребенка, отмечая, что в реальной действительно­сти они нерасчленимы.

 

Развитие интеллекта

 

Развитие интеллекта ребенка, его познавательной сферы трактуется в отечественной психологии в общем контексте тео­рии развития высших психических функций Л.С. Выготского. В этой теории подчеркивается социальная сущность человека и опосредствованный характер его деятельности (ее «орудийность», знаковость). В целом человек интеллектуально развивается по сле­дующим основным плоскостям: от непосредственного к опосред­ствованному, «орудийному»; от общего нерасчлененного к дифференцированному, и в то же время к обобщенному (абстракт­ному) отражению действительности; от непроизвольного, нере­гулируемого к произвольному.  В ходе  интеллектуального развития ребенка происходят изменения и самих психических познавательных процессов. Они качественно изменяются, напри­мер, от непроизвольных форм запоминания к произвольным, от на­глядно-действенной, наглядно-образной формы мышления к от­влеченной и абстрактно-логической его форме и к теоретическо­му мышлению.

Развитие интеллекта как усложняющейся структуры в онто­генезе, начиная с самого раннего этапа — установления сенсомоторного уровня интеллектуального развития ребенка (0—2 го­да),— исчерпывающе раскрыто Ж. Пиаже. Он исследовал интел­лект, представляющий структуру мыслительной деятельности, на примере развития логического мышления ребенка. «Центральная задача его исследования состояла в том, чтобы изучать психологические механизмы логических операций, устанавли­вать постепенное возникновение стабильных, целостных логи­ческих структур интеллекта» [150, с. 20]. Изучение онтогене­тического развития логики ребенка основывалось в теории Ж. Пиаже на следующем:

—  интеллектуальное развитие стремится к равновесию, где последнее есть уравновешиваемая структура частей и целого;

—  каждый уровень интеллектуального развития как приоб­ретенный опыт оформляется в схемы действий;

—  новые умственные структуры формируются на основе действия;

—  соотношение между 1) функциями (динамическими про­цессами) как способами взаимодействия субъекта со средой: ор­ганизацией и адаптацией, состоящей из равновесия ассимиляции и аккомодации, и 2) структурами как прижизненно складыва­ющимися умственными системами «обеспечивает непрерыв­ность, преемственность развития и его качественное своеоб­разие на каждой возрастной ступени» [150, с. 23].

Развитие логики мышления, по Ж. Пиаже, есть развитие опе­раций, «это действия, которые перенесены внутрь, обратимы и скоординированы в системе, подчиняющейся законам, кото­рые относятся к системе как целому» [173, с. 579], где обра­тимость как перевод в противоположное действие (например, со­единение в разъединение) является основополагающей категори­ей. Построение операций, по Ж. Пиаже, проходит четыре стадии: от «моторных действий, в которых только вырисовывается оп­ределенная тенденция к обратимости, — к дооперациональному периоду, характеризующемуся обратимостью только сенсомоторных действий; — к конкретным операциям, когда «логичес­кие операции ... вырастают как продукт координации дей­ствий соединения, разъединения, упорядочивания и установле­ния соответствий, обретших форму обратимых систем» [173, с. 583], и, наконец, — к пропозициональным, или формальным операциям, «когда у ребенка формируется логика взрослого... спо­собность мыслить гипотезами» [173, с. 587].

Такое понимание интеллектуального (логического) развития ребенка на основе операционализма соотносится с общедидакти­ческим определением этого процесса в целом как инволюцион­но-эволюционного, поступательного, где на основе совершенст­вования,  развития  аналитико-синтетической  деятельности (С.Л. Рубинштейн) происходит все большее структурирование ин­теллекта, образование его целостной структуры, изменение со­отношения компонентов, которое продолжается и в период взрос­лости. В этой структуре все четче выделяются определенные связи между каждой из интеллектуальных функций, которые со­единяются в целое. Таким образом, изменение познавательной сферы ребенка, развивающейся под влиянием (и при участии) взрос­лых, предметно-коммуникативной деятельности самого ребенка и обучения, с возрастом выявляется в виде постепенного ус­ложнения его умственной деятельности и формирования цело­стной структуры интеллекта в таких его компонентах, как сен­сорно-перцептивный (ощущение, восприятие), мнемический (па­мять, мышление), атенционный (внимание), по Б.Г. Ананьеву [7, с. 348—362]. Исследователями школы Б.Г. Ананьева было пока­зано, что структура интеллекта постоянно меняется. В возрасте от 22 до 25 лет в структуре интеллекта человека сохраняются как бы два ядра (по данным факторного и корреляционного анали­за), к которым стягиваются связи, соединяющие все психичес­кие процессы и их показатели. Первое ядро — мнемическое, т.е. единая структура памяти и мышления, второе — атенционное, т.е. ядро внимания. От 30 до 35 лет в структуре интеллекта фор­мируются уже три ядра: мнемическое, логическое и атенцион­ное. Существование атенционного ядра показывает, что направ­ленность и сосредоточенность сознания, которые и определяют внимание человека, являются важными условиями его интеллек­туальной деятельности. В 34—35 лет в структуре интеллекта об­разуются опять два ядра, происходит как бы ее «стягивание» и все корреляционные связи группируются вокруг логического и атенционного ядер.

Развитие интеллекта после школьного периода особенно яв­но проявляется в студенческом возрасте, что полностью опро­вергает положение о «психической окаменелости юности и взрослости (Э. Клапаред). Студенческий возраст — это пора слож­нейшего структурирования интеллекта (которое очень индиви­дуально и вариативно). «Большинство исследователей описы­вают процесс развития человека в этом возрасте как непре­рывное нарастание функциональной работоспособности и про­дуктивности, динамики прогрессивного движения без каких-либо понижений и кризисов, даже без стабилизации функций. Несомненно, в студенческом возрасте имеются наибольшие воз­можности развития; именно в этом возрастном диапазоне рас-

положены сенситивные периоды, которыми еще недостаточ­но воспользовались при обучении... В сложной структуре это­го периода развития моменты повышения одной функции (пи­ки или оптимумы) совмещаются не только с моментами стабилизации, но и понижением других функций» [7, с. 346].

По данным Б.Г. Ананьева, структура интеллекта динамично меняется на протяжении всего возрастного развития и внутри са­мого студенческого возраста. Так, в возрасте 18-21 года корре­ляционная плеяда из разных функций (памяти, мышления, вос­приятия, внимания) выступает в виде цепочки связей, тогда как в 22—25 лет образуется уже сложноветвящийся комплекс, с мнемическим и атенционным ядрами. В студенческом возрасте важную роль играет фактор внимания, но в этот период оно занимает только четвертое место по числу и мощности корреляционных связей, хотя уровень его концентрации повышается. Устойчивость внимания повышается лишь с 22 лет, что говорит о важности це­ленаправленной работы над организацией внимания студентов в учебном процессе.

Развитие мышления тесно связано с развитием памяти: в 19 лет мнемические функции развиваются быстрее логических, тогда как в 20 лет наблюдается обратная картина, а в 22 года сни­жаются показатели обеих функций. В 18—19 лет отмечается от­носительная стабилизация мыслительных функций.

Практический интерес для педагогической деятельности представляет то, что логический компонент — компонент вер­бального, понятийного мышления — все время остается одним из ведущих в структуре интеллекта. Очевидно, что учение, об­разование, особенно систематическое учение и самообразование, оказываются очень мощным, постоянно действующим фактором, поддерживающим высокий уровень мыслительной активности человека, его интеллектуальной работоспособности.

В процессе развития познавательной сферы ребенка совершен­ствуется и качественно изменяется содержание его сознания. Про­веденные в последние годы психосемантические исследования (Е.Ю. Артемьев, В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелев и др.) позволяют представить это содержание в форме некоторых уровневых струк­тур дискретных (отдельных) единиц, в качестве которых высту­пают значения, категории. Здесь уместно еще раз вспомнить положение Л. С. Выготского о том, что словесное значение есть еди­ница общения и обобщения. Именно обобщенные значения или категории образуют субъективный образ или картину мира в сознании каждого человека. Эта картина индивидуальна, и в то же время она может быть одинаковой для людей, развивающихся в сходных условиях. «В системе представлений каждого инди­вида есть специфические, присущие только ему составляю­щие, обусловленные его индивидуальным опытом. Например, об­разы «хорошего родителя», «идеального мужа или жены» фор­мируются через непосредственное подражание, усвоение опыта родительской семьи, из прочитанных книг, каналов массовых коммуникаций, обусловливают формирование нравственных критериев, «идеальных мерок», с которыми индивид подходит к оценке себя или других, и в конечном счете обусловливают организацию его жизни, определяют его личность» [165, с. 39]. Отсюда следует признание первостепенной важности правильной организации условий жизни ребенка, его деятельности (игры, уче­ния), общения и сотрудничества с ним, т.е. формирования обра­зовательной среды, адекватной целям развития ребенка (В.В.Руб­цов, В.И.Панов, В.А.Ясвин). Другими словами, именно взрослы­ми должен быть организован процесс превращения внешнего, со­циального во внутреннее, психическое, в плане формирования содержания сознания ребенка, развития его личности. Этот  про­цесс называется интериоризацией, «вращиванием» внешнего во внутреннее (Л.С. Выготский, Ж. Пиаже, П.Я. Гальперин и др.). Согласно Л.С. Выготскому, «всякая функция в культурном раз­витии ребенка появляется на сцену дважды, в двух планах, спер­ва — социальном, потом — психологическом, сперва между людьми, как категория интерпсихическая, затем внутри ребен­ка, как категория интрапсихическая» [48, с. 145].

 

Уровни умственного развития

 

Л.С. Выготский сформулировал очень важное для педагоги­ческой психологии положение о двух уровнях умственного раз­вития ребенка: это уровень актуального развития (наличный уро­вень подготовленности, характеризующийся уровнем интеллек­туального развития, определяемым с помощью задач, которые ученик может выполнить самостоятельно) и уровень, определя­ющий зону его ближайшего развития. Этот второй уровень пси­хического развития достигается ребенком в сотрудничестве со взрос­лым, не путем прямого подражания его действиям, а решением задач, находящихся в зоне его интеллектуальных возможностей.

«Большая или меньшая возможность перехода ребенка от то­го, что он умеет делать самостоятельно, к тому, что он уме­ет делать в сотрудничестве, и оказывается самым чувстви­тельным симптомом, характеризующим динамику развития и успешности умственной деятельности ребенка. Она вполне совпадает с зоной его ближайшего развития» [47, с. 248]. На этой основе был сформулирован принцип «опережающего обу­чения, которым определяется эффективная организация обуче­ния, направленного на активизацию, развитие мыслительной де­ятельности обучающегося, формирование способности самосто­ятельно добывать знания в сотрудничестве с взрослыми и дру­гими обучающимися, т.е. саморазвиваться. Опережающее обуче­ние означает не только временное по отношению к актуальному уровню развития ребенка опережение, но и пересмотр самого ха­рактера обучения. Л.В. Занков подчеркивает, что неправомерное облегчение учебного материала, неоправданно медленный темп его изучения, многократные однообразные повторения, повиди­мому, не могут способствовать интенсивному развитию школь­ников [72]. Изменения должны быть и в углублении учебного ма­териала, в большем объеме теоретического анализа, обобщения, развивающего теоретическое мышление ученика.

Важно отметить, что интеллектуальное развитие происходит не само по себе, а в результате многостороннего взаимодействия ребенка с другими людьми: в общении, в деятельности и, в ча­стности, в учебной деятельности. В качестве критериев интеллектуального, умственного развития выступают: самостоятельность мышления, быстрота и прочность усвоения учебного материала, быстрота ориентировки при решении нестандартных задач, уме­ние отличить существенное от несущественного, различный уро­вень аналитико-синтетической деятельности, критичность ума (Н.Д. Левитов, Н.А. Менчинская), а также темп продвижения как скорость формирования обобщения, экономичность мышления (З.И. Калмыкова, В.А. Крутецкий). Очевидно, что основной кри­терий развития интеллекта ребенка — умение самостоятельно, творчески решать задачи разного типа, переходя от репродуктив­ных задач к творческим. Существенным показателем развития ребенка, его сознания является уровень рефлексии, т.е. степень осознания ребенком своих действий, самого себя, своего Я. По­следнее становится основным механизмом, опосредствующим разные стороны развития личности ребенка, в том числе и ин­теллектуального.

 

Развитие личности

 

Развитие человека как личности происходит в общем контек­сте его «жизненного пути (С.Л. Рубинштейн), который опреде­ляется как история «формирования и развития личности в оп­ределенном обществе, развития человека как современника оп­ределенной эпохи и сверстника определенного поколения». По Б.Г. Ананьеву, жизненный путь имеет определенные фазы, связанные с изменениями в образе жизни, системе отношений, жизненной программе и т.д. «Фазы жизненного пути наклады­ваются на возрастные стадии онтогенеза, причем в такой степени, что в настоящее время некоторые возрастные ста­дии обозначаются именно как фазы жизненного пути, напри­мер, предошколъное, дошкольное и школьное детство» [7, с. 266]. Развитие личности как процесс «социализации индивида» осуществляется в определенных социальных условиях семьи, бли­жайшего окружения, в определенных социально-политических, экономических условиях региона, страны, в этносоциокультурных, национальных традициях того народа, представителем ко­торого он является. Это макроситуация личностного развития. В то же время на каждой фазе жизненного пути, как подчерки­вал Л.С. Выготский, складываются определенные социальные си­туации развития как своеобразное отношение ребенка и окружа­ющей его социальной действительности. По Л.С. Выготскому, со­циальная ситуация развития «определяет целиком и полностью те формы и тот путь, следуя по которому ребенок приобрета­ет новые свойства личности, черпая их из социальной дейст­вительности как из основного источника развития, тот путь, по которому социальное становится индивидуальным» [49, с. 258-259].

Социальная ситуация развития, включающая систему отно­шений, различные уровни социального взаимодействия, раз­личные типы и формы деятельности, рассматривается в качест­ве основного условия личностного развития. Эта ситуация может быть изменена человеком подобно тому, как он старается изме­нить свое место в окружающем мире, осознав, что оно не соот­ветствует его возможностям. Если это не происходит, то возни­кает открытое противоречие между образом жизни ребенка и его возможностями (А.Н. Леонтьев).

Согласно А. В. Петровскому, сама социальная ситуация раз­вития, или шире — социальная среда, может быть стабильной или изменяющейся, что означает относительную стабильность и из­менения в той социальной общности, в которой находится ребе­нок, человек [167, с. 21]. Вхождение в жизнь этой общности ре­бенка как социального существа предполагает прохождение трех фаз: адаптации к действующим в этой общности нормам, формам взаимодействия, деятельности; индивидуализации как удов­летворения «потребности индивида в максимальной персонализации» и интеграции личности в эти общности. Если индивиду­ализация характеризуется «поиском средств и способов для обо­значения своей индивидуальности» с тем, чтобы снять противо­речие между этим стремлением и результатом адаптации («стал такой же, как все в общности»), то интеграция «детерминиру­ется противоречиями между сложившимся на предыдущей фа­зе стремлением субъекта быть идеально представленным сво­ими особенностями и значимыми для него отличиями в общности и потребностью общности принять, одобрить и культи­вировать лишь те демонстрируемые им индивидуальные осо­бенности, которые ей импонируют, соответствуют ее ценно­стям, способствуют успеху совместной деятельности и т.д.» [167, с. 22]. Совместная деятельность, осуществляемая в рамках ведущей деятельности, заданной «конкретной социальной ситу­ацией развития, в которой совершается его (ребенка) жизнь» (А.Г. Асмолов), является одним из основных условий развития личности в любой социальной ситуации.

Адаптация, индивидуализация, интеграция (по А.В. Петров­скому) выступают как механизмы взаимодействия человека и. общности, механизмы его социализации и личностного развития, которое происходит в процессе разрешения возникающих в этом взаимодействии противоречий. Личностное развитие человека со­относится с формированием его самосознания, образа «Я» («Я»-концепции, «Я»-системы), с изменением потребностно-мотивационной сферы, направленности как системы отношений, раз­вития личностной рефлексии, механизма самооценивания (само­оценки). Все стороны личностного развития характеризуются вну­тренней противоречивостью, неоднородностью. Так, на примере изменения самооценки младшего школьника показано, что оно асинхронно в структурных компонентах как в количественном, так и в качественном отношении. Было отмечено, что только к концу  этого возраста процесс самооценивания ребенка приводит к формированию у него самооценки как личностного образова­ния. При этом по данным А.В.Захаровой, с возрастом во всех видах деятельности уменьшается количество завышенных самооце­нок и увеличивается число заниженных, что свидетельствует о рос­те у детей критического отношения к себе. Однако это не повы­шает адекватности самооценки. Количество учащихся с адекват­ной самооценкой не превышает 40-50% [116, с. 86].

В личностном, как и в интеллектуальном, плане развитие ребенка идет от непроизвольности, импульсивности» ситуативности поведенческих реакций и поведения в целом к его про­извольности, регулируемости. Эта тенденция проявляется в уме­нии ребенка управлять своим поведением, сознательно ста­вить цели, преднамеренно искать и находить средства их до­стижения, преодолевая трудности и препятствия. Произволь­ность и саморегуляция — стержневая линия интеллектуально-личностного развития ребенка. Произвольность поведения основывается на постепенном переходе от внешней регуляции к саморегуляция. Особенно отчетливо эта тенденция прослежи­вается в становлении самоконтроля, являющегося производным от внешнего контроля и оценивания. Эти положения возраст­ной психологии всегда принимаются во внимание опытными учи­телями, когда они организуют контроль и оценивание знаний школьников. От внешнего к внутреннему, от деятельности, организуемой учителем, к ее самоорганизации учеником — вот магистральный путь личностного развития и саморазвития школьника.

В исследованиях Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, Д.Б. Эль-конина, Л.И. Божович было показано, что развитие ребенка как личности определяется последовательным формированием лич­ностных новообразований. Л.И. Божович проводит их анализ вну­три пяти возрастных периодов личностного развития ребенка [30, с. 30-34]. «Центральным, т.е. личностным новообразованием первого года жизни является возникновение аффективно заря­женных представлений, которые и побуждают поведение ребен­ка вопреки воздействиям внешней среды». Л.И. Божович назы­вает эти представления «мотивирующими». Их действие освобождает ребенка «от диктата внешних воздействий». Хотя он сам это­го еще не осознает, но он начинает становиться субъектом. К третьему году жизни, т.е. к концу раннего детства, «централь­ным новообразованием... является «система Я» и рождаемая этим новообразованием потребность действовать самому», что вы­ражается в формуле «Я сам». «Потребность в реализации и ут­верждении своего Я... является доминирующей». В этот период развития сталкиваются две силы — «хочу» и «надо». Происхо­дит формирование самосознания.

Период до 7—8 лет соотносится Л.И. Божович со становлени­ем ребенка как «социального индивида». «У него возникает по­требность в новой жизненной позиции и общественно-значимой деятельности, обеспечивающей эту позицию». К 12—14 годам формируется «способность к целеполатанию», т.е. к определению и постановке сознательных целей, а к 15—16 — «жизненная пер­спектива» .

Рассмотренные Л.И. Божович возрастные периоды совпада­ют с периодами кризисов 1-го и 3-го года жизни, с кризисом 7 лет и подросткового возраста. Основной и важный для педаго­гической практики вывод, учитывающий приведенные ранее положения Л.С. Выготского, состоит в том, что педагогу необхо­димо учитывать эти особенности личностного развития обучаю­щегося. Это поможет снять остроту возрастных кризисов у школь­ников, предотвратить возникновение фрустрации (психическо­го напряжения, тревожности и др.), нервных срывов.

Для правильного понимания развития личности ребенка особый интерес представляют ранние периоды (до 7 лет) этого процесса. Это в собственном смысле слова «персоногенез», т.е. становление и индивидуальное развитие личности. Один из ведущих исследователей этой проблемы B.C. Мухина рассмат­ривает развитие личности как уровневое, последовательное формирование структуры самосознания ребенка. В этой струк­туре пять звеньев: имя собственное и тело, притязание на при­знание, половая идентификация, психологическое время и со­циальное пространство личности. Механизмами развития лич­ности, по В.С.Мухиной, являются: индентификация, обособле­ние и их взаимодействие [146, с. 56—97]. Как подчеркивает ав­тор, «общезначимой ценностью для общества и личности яв­ляется структура человеческого самосознания, которую формируют имя собственное, самооценка и притязание на при­знание, представление себя как представителя определенно­го пола, представление себя во времени (в прошлом, настоя­щем и будущем), оценка себя в отношении прав и обязаннос­тей» [145, с. 58]. Проведенные B.C. Мухиной и ее учениками многочисленные исследования показывают, как внимателен должен быть учитель к школьнику. Выбирая формы обраще­ния к первокласснику, тем более к шестилетке, он должен по­мнить, что  фамилия ребенка «отчуждает» его,— он привык к своему имени. B.C. Мухина советует в начале обучения обращать- / ся к детям (особенно из неблагополучных семей) по имени, не бо­ясь положительно оценить действия ребенка: «Петя, ты мо­лодец!», «Маша сегодня умница» и т.д. Осознавая себя маль­чиком или девочкой» ребенок при помощи учителя, семьи фор­мирует свою половую (социальную) позицию. Мальчик должен быть сильнее, он должен брать на себя заботу о девочке, дол­жен быть внимателен к ней.

B.C. Мухина справедливо отмечает, что постоянно объеди­нять детей под общим обращением «Дети!» или «Ребята!» не сов­сем правильно. Необходимо подчеркивать, фиксировать специ­фичность того, на что при формировании личности ребенка на­правляется внимание девочек (женственность, сдержанность, мяг­кость, доброта, чистоплотность, аккуратность, гуманность, внимательность, сострадание и т.д.) и мальчиков (смелость, ре­шительность, ответственность, великодушие, честность и т.д.). Существенна мысль В. С. Мухиной об особенностях формиро­вания жизненной перспективы ребенка на основе управления его представлениями о себе в прошлом, будущем и настоящем. Жизненную позицию первоклассников можно сформулировать так: сегодняшний день ради завтрашнего. Ее исследование показало, что подавляющее число детей обращено не в свое про­шлое, а в будущее. Это положение относится прежде всего к нормальному, а не депривированному развитию (т.е. разви­тию, в процессе которого не удовлетворяются такие потребно­сти, как притязание на признание и др.)* Его особенно важно учитывать учителю, работающему во время перестройки соци­альных структур общества, изменения сложившихся мнений, стереотипов в индивидуальном сознании людей, и в частности детей. Учитель должен целенаправленно формировать оптимис­тическое представление ребенка о будущем, укреплять позитив­ные жизненные перспективы, противостоять тенденциям пес­симистического, нигилистического отношения к действитель­ности.

Разрабатывая общую концепцию гуманного воспитывающе­го обучения, направленного на формирование полноценной ак­тивной личности (К.Д. Ушинский, Л.Н. Толстой, В.А. Сухомлинский, Я. Корчак, В.В. Давыдов и многие другие), B.C. Му­хина особое внимание обращает на формирование у ребенка от­ношения к правам и обязанностям, принятым в обществе. Ав­тор предлагает плодотворную идею обращения обязанностей детей в их права, осознание, понимание которых «поднимает» са­моуважение ребенка. Сравним привычное нам обращение: «Ре­бята, вы должны сидеть тихо», «Вы должны работать на уро­ке самостоятельно» и предлагаемую В. С. Мухиной форму: «Де­ти, вы имеете право на тишину, на самостоятельную работу — воспользуйтесь этими правами».

Разработанная B.C. Мухиной структура самосознания лично­сти ребенка: «Я Петя — хороший — мальчик — был, есть, бу­ду — имею право, должен»... «представляет ту основу, которая просматривается у всего человека, обретая содержательное на­полнение в зависимости от традиций, социального устройст­ва, с одной стороны, и индивидуального пути развития лично­сти — с другой» [145, с. 64]. Компоненты этой структуры пред­ставлены в самосознании каждого школьника и, конечно, в за­висимости от уровня его личностного и возрастного развития, они определяют его позицию как ученика, его отношение к уче­нию, учителю, школе.

Согласно А. В. Петровскому, развитие личности может быть представлено как единство непрерывности и прерывности. «Не­прерывность в развитии личности (как системы) выражает относительную устойчивость в закономерности ее перехода от одной фазы к другой в данной общности, для нее референтной. Прерывность характеризует качественные изменения, порож­даемые особенностями включения личности в новые конкрет­но-исторические условия, которые связаны с действием факто­ров, относящихся к ее взаимодействию с «соседними» система­ми, в данном случае с принятой в обществе системой образо­вания» [168, с. 21]. По А.В. Петровскому, вся ситуация социаль­ного развития определяет личностное развитие человека, прохо­дящего состояния адаптации, индивидуализации и интеграции как макро- и микро фаз этого процесса.

Приведенная трактовка развития личности, разрабатываемая прежде всего отечественной психологией (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Б.Г. Ананьев, А.В. Петровский), находится в рус­ле концепции, согласно которой, по Л.С. Выготскому, «развитие есть непрерывный процесс самодвижения, характеризующийся в первую очередь непрестанным возникновением и образовани­ем нового, не бывшего на прежних ступенях... единством обще­ственного и личного при восхождении ребенка по ступеням развития» [49, с. 248]. Другая трактовка развития, согласно Л.С. Вы­готскому, находит воплощение в теориях творческой эволюции, направляемой автономным, внутренним, жизненным порывом целеустремленно саморазвивающейся личности, волей к самоутверж­дению и самосовершенствованию [49, с, 248]. Проведенный С.Д. Смирновым анализ движущих сил и условий развития лич­ности, представленный в широкоизвестных зарубежных кон­цепциях, показывает, как трактуются эти силы и условия [202, с. 147]:

—  по 3. Фрейду, основой индивидуального и личностного раз­вития являются врожденные влечения или инстинкты, где един­ственным источником психической энергии признаются биоло­гические влечения;

—  по К. Юнгу, развитие есть «индивидуализация» как диф­ференциация от общности. Конечная цель индивидуализации — достижение высшей точки «самости, целостности и полного единст­ва всех психических структур;

—  по А. Адлеру, человеку от рождения присуще «чувство общ­ности» или «общественное чувство», которое и побуждает его вой­ти в общество, преодолеть чувство собственной неполноценнос­ти, обычно возникающее в первые годы жизни, и добиться превосходства за счет разного рода компенсаций;

—  по К, Хорни, основной источник энергии для развития лич­ности — чувство беспокойства, неуютности, «коренной тревоги» и порождаемое им стремление к безопасности и т.д.

Очевидно, что личностное развитие, становление человека как личности, социального существа столь многопланово, что его мо­гут одновременно определять как внешние, так и внутренние ус­ловия. «Два основных противоречия определяют сущность че­ловека, его развитие и многообразие его сущностных качеств и их сочетаний в характерологические комплексы. Это: а) от­чужденность от природы и связь с ней; б) отчужденность от общества, группы, других людей и связь с ними» [232, с. 27]. Аб­солютизация влияния каждого из условий развития — пробле­ма теоретических абстракций и методологических основ интер­претации.

 

Развитие человека как субъекта деятельности

 

Развиваясь как личность, ребенок формируется и как субъ­ект деятельности. Исходным положением в этой ситуации явля­ется утверждение, что «сознательное управление психическим развитием ребенка совершается прежде всего путем управле­ния... ведущей деятельностью» [111, с. 306], в качестве которой в дошкольном возрасте выступает прежде всего игра, а в млад­шем школьном возрасте — учебная деятельность. Здесь возни­кает вопрос, изменяются ли, развиваются ли сама деятельность ребенка и он как ее субъект. Как показывают исследования Д.Б. Эльконина, А.Н. Леонтьева, деятельность ребенка качест­венно изменяется в ходе его развития, представляя третью — на­ряду с умственным и личностным — линию этого сложного пу­ти становления человека. Д.Б. Эльконин, последовательно рассматривая изменение предметного действия ребенка в раннем дет­стве (совместность его выполнения со взрослым, включающую прослеживание и пробы), отмечает изменение не только социаль­ной ситуации развития, но и самого предметного действия. В иг­ре, учебе (учении) деятельность ребенка совершенствуется в пла­не осознанности, целенаправленности, установления произволь­ного отношения между мотивами и целями, усложнения операциональной стороны деятельности [238, с. 50]. В процессе раз­вития у ребенка формируется прежде всего умение произволь­но устанавливать отношения между мотивом (тем, ради чего выполняется деятельность) и целью (тем, что должно быть по­лучено в результате деятельности). Ребенок научается планиро­вать, организовывать, соподчинять свои действия, варьировать операции (способы) деятельности, замещать их. Так, в игре, в которой игровое действие например, езда верхом на палочке как на лошади, рожденное из потребности действовать как все взрослые, осуществляется путем действия замещения. Это дей­ствие предполагает установление подобия. Оно совершается с оп­ределенной целью, в нем выделяется способ — «верхом». В бо­лее сложных предметных действиях уже выделяется последова­тельность операций, отрабатывается обобщенный способ дейст­вия. В ролевых играх, следуя правилам действия, ребенок при­нимает и проигрывает определенную роль. У ребенка вырабаты­ваются навыки самоконтроля и саморегуляции на основе становления способности отражать цели, действия, способы их осуществления, т.е. на основе предметной рефлексии. Другими словами, в процессе развития ребенка как субъекта деятельно­сти формируются целенаправленность (целеполагание), произволь­ность, саморегулятивность, четкое разграничение способов, при­емов действия для решения разных задач в разных жизненных ситуациях. Анализ основных положений, характеризующих процесс развития ребенка, показывает, что, во-первых, все рас­смотренные линии реально взаимообусловлены, взаимосвяза­ны. Это означает, что только их совместное осуществление со­ставляет такое прогрессивное изменение, которое может быть на­звано психическим, личностным развитием человека в полном смысле этого слова. Во-вторых, подчеркивается, что это разви­тие происходит под воздействием социальной среды, общности, в определенной социальной ситуации развития и прежде всего в ситуации обучения и воспитания. Это соотносится с тем, что все положения прогрессивной педагогической психологии акцен­тируют важность развивающего, воспитывающего обучения сред­ствами всех учебных предметов. В-третьих, отмечается, что раз­витие человека происходит в его взаимодействии с другими людьми, деятельности, в процессе обучения и воспитания. Это также одно из основных положений педагогической психологии. Как подчеркивал С.Л. Рубинштейн, «ребенок развивается, воспитываясь и обучаясь, а не развивается и воспитывается, и обучается. Это значит: воспитание и обучение включают­ся в самый процесс развития ребенка, а не надстраиваются лишь над ним,..» и далее «...личностные психические свойства ребенка, его способности, черты характера и т.д. ...не только проявляются, но и формируются в ходе собственной дея­тельности ребенка...» [193, с. 192]. Отсюда следует психологи­ческий тезис необходимости специальной организации учения школь­ника как его учебной деятельности, что будет рассмотрено в сле­дующих разделах учебника.

 

 

§ 3. Развивающее обучение в отечественной образовательной системе

 

Развитие в процессе обучения

 

В 30-е годы текущего столетия Л.С. Выготский сформулиро­вал один из концептуальных принципов современного обучения: «Обучение не плетется в хвосте развития, а ведет его за со­бой». Если первая часть этого положения фиксирует связь пси­хического развития и обучения, то вторая — предполагает и от­вет на вопрос, как ведет, каковы психологические механизмы, обеспечивающие такую роль обучения. При этом Л. С. Выготский отметил, что развитие ребенка «...имеет внутренний характер, что это есть единый процесс, в котором влияния созревания и обучения сливаются воедино» [46, с. 286]. Исследования само­го Л.С. Выготского, Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова заложили психологические основы разработки целостной отечественной кон­цепции развивающего обучения, отражающей все четыре ипос­таси активного приобщения ребенка к миру: ...вхождение в мир природы, мир общечеловеческой культуры, мир значимых дру­гих, а также развитие самосознания ребенка [169].

В настоящее время системно разработаны два основных на­правления развивающего обучения: В.В. Давыдова и Л.В. Зан-кова. Если первое основывается на положениях Л.С. Выготско­го, Д.Б. Эльконина, А.Н. Леонтьева, то второе представляет со­бой критически осмысленный и творчески переработанный опыт всех современных Л.В. Занкову психологических и педагогиче­ских достижений. При этом сам Л.В. Занков достаточно скепти­чески оценивал этот опыт как в начале разработки своей экспе­риментальной системы, так и по ее завершении. Он считал, что возможности опереться на достижения педагогики и психологии не расширились сколько-нибудь заметно по сравнению с пред­шествующим периодом.

 

Развивающее обучение по системе Занкова

 

Л.В. Занков, ставя задачу интенсивного развития школьников, критически оценивает неправомерное, с его точки зрения, облег­чение учебного материала, неоправданно медленный темп его изучения и однообразные повторения [72]. В то же время и сам учебный материал характеризуется Л.В. Занковым «скудостью те­оретических знаний, их поверхностным характером, подчинени­ем привитию навыков». Развивающее обучение, по Л.В. Занкову, и направлено прежде всего на преодоление этих недостатков обу­чения. В разработанной экспериментальной системе развивающе­го обучения, по Л.В. Занкову, заложены следующие принципы:

— принцип обучения на высоком уровне трудности. Его ре­ализация предполагает соблюдение меры трудности, преодоле­ние препятствий, осмысление взаимосвязи и систематизацию изу­чаемых явлений (содержание этого принципа может быть соот­несено с проблемностью в обучении);

—  принцип ведущей роли теоретических знаний, согласно ко­торому отработка понятий, отношений, связей внутри учебного предмета и между предметами не менее, важна, чем отработка навыков (содержание этого принципа может быть соотнесено со значимостью понимания общего принципа действия);

—  принцип осознания школьниками собственного учения. Он обучения направлен на развитие рефлексии, на осознание само­го себя как субъекта учения (содержание этого принципа может быть соотнесено с развитием личностной рефлексии, саморегу­ляции);

—  принцип работы над развитием всех учащихся. Согласно ему, должны быть учтены индивидуальные особенности, но обу­чение должно развивать всех, ибо «развитие есть следствие обу­чения» (содержание этого принципа может быть соотнесено с   гуманизацией образовательного процесса).

Отличительными чертами системы Л.В. Занкова являются: направленность на высокое общее развитие школьников (это стержневая характеристика системы); высокий уровень трудно­сти, на котором ведется обучение; быстрый темп прохождения учебного материала, резкое повышение удельного веса теорети­ческих знаний. Данная система обучения развивает мышление, эмоциональную сферу учащихся, учит понимать и выявлять об­щий смысл, основное содержание читаемого.

В работе И.И. Аргинской, Н.Я. Дмитриевой, А.В. Поляковой, 3.И. Романовской и др.  «Обучаем по системе Л.В. Занкова» (1991) приводится целостная система обучения, основанная на разработанных Л.В. Занковым принципах. При этом подчерки­вается, что в начале обучения, например, при обучении чтению в начальных классах, должно быть «целостное эмоционально-эс­тетическое переживание». Целостность создаваемого образа, целостность восприятия, целостность понимания текста есть осно­ва и исходная точка для последующего углубления и дифферен­цирования предметов освоения.

 

Развивающее обучение по системе Давыдова

 

Система развивающего обучения В.В. Давыдова противопостав­лена им существующей системе обучения прежде всего по прин­ципиальному направлению познания, познавательной деятель­ности школьника. Как известно, существующее обучение преимущественно направлено от частного, конкретного, единичного к общему, абстрактному, целому; от случая, факта к системе; от яв­ления к сущности. Развивающееся в ходе такого обучения мыш­ление ребенка названо В.В. Давыдовым эмпирическим. В общем теоретическом контексте работ Л.С. Выготского, Д.Б. Эльконина В.В. Давыдов поставил вопрос о возможности теоретической разработки новой системы обучения с направлением, обратным тра­диционному: от общего к частному, от абстрактного к конкретно­му, от системного к единичному. Развивающееся в процессе тако­го обучения мышление ребенка названо В.В. Давыдовым теоре­тическим, а само такое обучение — развивающим. При этом В.В. Да­выдов опирается на исходные положения Л.С. Выготского, Д.В. Эльконина относительно того, что ведущая значимость обу­чения в умственном развитии выражается прежде всего через со­держание усваиваемых знаний (Д.Б. Эльконин), производным от которого являются методы (или способы) организации обучения. В.В. Давыдов приводит шесть основных различий эмпириче­ского и теоретического знания (где термин «знание» является об­щим для «абстракции», «обобщения», «понятия») [63, с. 129-130]:

 

Эмпирическое знание

 

1.   Знание вырабатывает­ся в сравнении предметов, представлений о них; в ре­зультате в них выделяются общие свойства.

2.  При сравнении выделя­ется некоторая совокупность предметов, относимых к определенному классу (на осно­ве формально общего свойст­ва, без раскрытия внутренней их связи).

3.   Знание, опирающееся на   наблюдение,    отражает в   представлении   предмета внешние его свойства.

4.  Формально общее свой­ство рядололагается с особен­ным и единичным.

5.  Конкретизация знаний состоит в подборе иллюстраций, примеров, входящих в дан­ный класс предметов.

6.   Средством   фиксации знаний являются слова-тер­мины.

 

Теоретическое знание

 

1.   Знание возникает при анализе роли и функций неко­торого особенного отношения внутри целостной системы, отношение является генети­чески исходной основой всех проявлений системы.

2.  В процессе анализа рас­крывается генетически исход­ное отношение, всеобщее основание, сущность целостной си­стемы.

3.   Знание, возникающее как мысленное преобразова­ние предметов, отражает их внутренние отношения и свя­зи, «выходя» за пределы пред­ставления.

4.  Связь реально существу­ющего всеобщего отношения це­лостной системы и ее различных проявлений фиксирует­ся как связь всеобщего и еди­ничного.

5.  Конкретизация состо­ит в выведении и объяснении особенных и единичных проявлений всеобщего основания целостной системы.

6.   Знания   выражаются в способах умственной дея­тельности, а затем в символознаковых средствах.

 

В.В. Давыдов приводит характеристику теоретического зна­ния, получаемого в результате содержательного абстрагирования и обобщения. Оно составляет основы развивающего обучения. Под­черкивается важность мыслительного действия анализа (и соответственно синтеза), а не только сравнения и преобразования для установления генетически исходного основания и связи всех свойств для выявления и обработки обобщенного способа умст­венной деятельности. Еще одно не менее важное отличие теоре­тического знания состоит в том, что при его формировании вскрываются, устанавливаются связи всеобщего и единичного, связи внутри целостной системы, понимание ее сущности, что пред­полагает активную мыслительную деятельность (а не только представление). И третье, что необходимо подчеркнуть,— фор­ма существования теоретического знания. В теории В.В. Давы­дова это прежде всего способы умственной деятельности, обоб­щенные способы действий.

Такое понимание теоретического знания и основного направ­ления обучения как восхождения от абстрактного к конкретному основывается на иной, собственно психологической интерпретации существующих дидактических принципов. Так, В.В. Давыдов, рассмотрев общедидактические принципы сознательности, на­глядности, преемственности, доступности, научности, утвержда­ет другую, собственно психолого-педагогическую их природу [61]. Во-первых, принцип преемственности трансформируется в принцип качественного различия стадий обучения, каждая из которых соотносится с разными этапами психического развития. Во-вторых, принцип доступности трансформируется в принцип развивающего обучения, наполняясь новым содержанием, «ког­да можно закономерно управлять темпами и содержанием раз­вития посредством организации обучающего воздействия». В-тре­тьих, принцип сознательности имеет новое содержание как принцип деятельности. При этом ученики получают сведения не в готовом виде, а лишь выясняя, устанавливая условия их про­исхождения как способов деятельности. Этот третий принцип по­служил основой (В.В. Давыдов, В.В. Рубцов) для формирования новой модели обучения как преобразующе-воспроизводящей де­ятельности обучающихся. В-четвертых, принцип наглядности фик­сируется В.В. Давыдовым как принцип предметности. Реализуя этот принцип, обучающийся должен выявить предмет и предста­вить его в виде модели. Это существенная характеристика пре­образующе-воспроизводящей деятельности обучения, когда мо­дельное, знаково-символическое представление ее процесса и ре­зультата занимают значительное место.

Развивающее обучение в учебной деятельности на основе ус­воения содержания учебных предметов должно разрабатывать­ся в соответствии с ее структурой и особенностями. В.В. Давы­дов формулирует основные положения, характеризующие не только содержание учебных предметов, но и те умения, которые должны быть сформированы у учащихся при усвоении этих предметов в учебной деятельности:

 

«1. Усвоение знаний, носящих общий и абстрактный харак­тер, предшествует знакомству учащихся с более частными и конкретными знаниями; последние выводятся учащимися из общего и абстрактного как из своей единой основы.

2.  Знания, конституирующие данный учебный предмет или его основные разделы, учащиеся усваивают в процессе ана­лиза условий, их происхождения, благодаря которым они ста­новятся необходимыми.

3.  При выявлении предметных источников тех или иных знаний учащиеся должны уметь прежде всего обнаруживать в учебном материале генетически исходное, существенное, всеобщее отношение, определяющее содержание и структуру объ­екта данных знаний.

4.  Это отношение учащиеся воспроизводят в особых пред­метных, графических или буквенных моделях, позволяющих изу­чать его свойства в чистом виде.

5.   Учащиеся должны уметь конкретизировать генетиче­ски исходное, всеобщее отношение изучаемого объекта в сис­теме частных знаний о нем в таком единстве, которое обес­печивает мысленные переходы от всеобщего к частному и об­ратно.

6.  Учащиеся должны уметь переходить от выполнения дей­ствий в умственном плане к выполнению их во внешнем пла­не и обратно» [63, с. 164] (выделено мною. — И.З.).

 

Развивающее обучение до системе Д.Б. Эльконина — В.В. Да­выдова, внедренное в практику школьного обучения, получило всестороннюю интерпретацию в работах Л.И. Айдаровой, А.К. Марковой, В.В. Рубцова, А.З. Зака, В.В. Репкина, М.М. Ра­зумовской, Г.Г. Граник и др. Сама идея развивающего обучения кратко воплотилась в экспериментальных системах обучения Д.Н. Богоявленского, С.Ф. Жуйкова, М.Ф. Косиловой, И.Я. Каплуновича, Б.Е. Хаева [подробнее см. 231], а также в опыте рабо­ты Т.В. Некрасовой, Г.Н. Кудиной, Р.Г. Мильруда и др. В пред­ставленной Л.В, Тарасовым «Новой модели общего образования. Экология и диалектика», по сути, также используются основные положения развивающего обучения Д.В. Эльконина, В.В. Давы­дова. Все это свидетельствует о том, что развивающее обучение действительно представляет собой управление учителем психиче­ским развитием ученика, обладая потенциальными возможнос­тями и перспективами широкого внедрения в практику обучения.

 

* * *

Приобретение человеком индивидуального опыта в социаль­ном окружении, в специальных образовательных учреждениях есть результат сложного взаимодействия развития, обучения, вос­питания, где развитие — конечная цель обучения, а оно само (вку­пе с воспитанием) — условие и основа развития, которое имеет свои уровни, линии и направления. Развивающее обучение есть продуктивная реализация принципа опережающего развитие обучения, по Л.С. Выготскому.