БИХЕВИОРИЗМ
Другим влиятельным направлением, также существующим до настоящего времени и которому также иногда приписывается «революционное» значение, стал в начале ХХ в. бихевиоризм (от англ. слова «behaviour» — поведение), программу которого провозгласил американский психолог Джон Бродес Уотсон (1878 — 1958 гг.). Как и психоанализ, бихевиоризм противостоял тем аспектам ассоцианизма, которые связаны с представлениями о сознании, однако, основания для противостояния были совершенно иные.
Бихевиоризм складывался как направление с явно выраженным естественно-научным уклоном, и его основатели пытались найти формы объективного подхода к психической жизни. Согласно бихевиористам, такие понятия, как «осознание», «переживание», «страдание» и т. п., не могут считаться научными; все они — продукт человеческого самонаблюдения, то есть субъективны. Наука же, с их точки зрения, не может оперировать представлениями о том, что не может быть зафиксировано объективными средствами.
Один из крупнейших бихевиористов — американский психолог Б.Скиннер называл подобные понятия «объяснительными фикциями» и лишал их права на существование в науке.
Что же может быть предметом изучения? Ответ бихевиористов: поведение, активность. «Поток сознания мы заменяем потоком активности», — объявил Д . Уотсон.
Активность — внешняя и внутренняя — описывалась через понятие «реакция», к которой относились те изменения в организме, которые могли быть зафиксированы объективными методами, — сюда относятся и движения и, например, секреторная деятельность.
В качестве описательной и объяснительной Д.Уотсон предложил схему S-R, в соответствии с которой воздействие, то есть стимул (S) порождает некоторое поведение организма, то есть реакцию (R), и, что важно, в представлениях классического бихевиоризма, характер реакции определяется только стимулом. С этим представлением была связана и научная программа Уотсона — научиться управлять поведением.
В самом деле, если реакция определяется стимулом, то достаточно подобрать нужные стимулы, чтобы получить нужное поведение! (Не усматривается ли здесь, отголосок философии Д.Локка?). Следовательно, нужно проводить эксперименты, направленные на выявление закономерностей, по которым формируются стимул реактивные связи, организовать тщательный контроль ситуаций, регистрация поведенческих проявлений в ответ на воздействие стимула.
Еще один важный аспект: эта схема распространим и на животных, и на человека. По Уотсону, законы научения (то есть формирования реакции на определенные стимулы) универсальны; поэтому данные, полученные в экспериментах с кошками или крысами (последние — излюбленный материал для бихевиористов), рас пространимы и на человеческое поведение.
Описание научения, данное Д. Уотсоном, достаточно просто в своей основе (что во многом определило популярность бихевиоризма) и соотносимо с закономерностями формирования условного рефлекса по И.П.Павлову, на которого бихевиористы достаточно широко ссылались.
Вот, например, как описывает Уотсон формирование реакции страха у 11-месячного мальчика. Ребенку показывают белую крысу (до того он с крысами не сталкивался). При этом никакой негативной реакции («реакции избегания») не наблюдается. В дальнейших опытах появление крысы сопровождается резким звуком, вызываемым ударом о металл (у детей отмечена врожденная негативная реакция на резкие дисгармоничные звуки), то есть осуществляется подкрепление. После ряда проб оба стимула ассоциируются и ребенок начинает демонстрировать негативную реакцию на появление крысы без звукового сопровождения, то есть у него сформировалась реакция на данный стимул. При этом ребенок демонстрирует аналогичную реакцию не только на появление крысы, но и сходных с ней объектов (например, меховой воротник). Данное явление бихевиористы называют генерализацией, то есть обобщением.
Аналогично происходит формирование поведенческих навыков и в других ситуациях. Так, крыса, находящая пищевое подкрепление в определенной точке лабиринта, от пробы к пробе будет демонстрировать все меньше ошибочных действий, вплоть до формирования навыка безошибочного прохождения лабиринта.
Несомненно, что принципы классического бихевиоризма выглядят упрощенно. В дальнейшем экспериментальная практика не подтвердила правомерность исходной схемы как универсальной: в ответ на воздействие, у одного и того же стимула могут следовать разные реакции, одна и та же реакция может побуждаться различными стимулами. Зависимость реакции от стимула не подвергалась сомнению, однако встал вопрос о том, что есть нечто, определяющее реакцию, помимо стимула, точнее — во взаимодействии с ним.
Исследователи, развивавшие идеи Джона Уотсона, предложили ввести в рассуждение еще одну инстанцию, обозначаемую обычно понятием «промежуточные переменные», имея в виду некоторые события в организме, на который воздействует стимул и которые, не являясь в строгом смысле реакцией (так как их нельзя объективно зафиксировать), также определяют ответную реакцию. (Схема S-О-R). Согласно логике уотсоновского бихевиоризма, об этих переменных нельзя рассуждать в традиционной психологической терминологии. Тем не менее, не бихевиористы, по сути, нарушили этот запрет, обсуждая проблемы цели, образа и т. п.
Так, известный американский психолог Эдвард Кейс Толмен (1886 — 1959 гг.) экспериментально показал, что крысы, просто бегавшие по лабиринту, не получая подкрепления, в дальнейшем быстрее научаются проходить его при условии подкрепления, нежели крысы, не имевшие предварительного «опыта бегания». Это, по мнению Толмена означает; что у крыс первой группы сформировался образ лабиринта, позволяющий ориентироваться в нем (Э. Толмен назвал это когнитивными картами»).
Одним из наиболее авторитетных бихевиористов является уже упоминавшийся выше Беррес Фредерик Скиннер (1904 — 1990г.), предположивший, что поведение может строиться и по иному принципу, а именно: определяться не стимулом, предшествующим реакции, а вероятными последствиями поведения. Это не означает свободы поведения (хотя в рамках его подхода и обсуждается проблема «само программирования» человека). В общем случае имеется в виду, что, имея определенный опыт, животное или человек будут стремиться воспроизводить его, если он имел приятные последствия, и избегать, если последствия были неприятны. Иными словами, не субъект выбирает поведение, но вероятные последствия поведения управляют субъектом.
Соответственно, можно управлять поведением, вознаграждая (то есть, положительно подкрепляя) определенные способы поведения и тем самым делая их более вероятными. На этом выводе основана, предложенная Б.Скиннером, идея программированного обучения, предусматривающая «пошаговое» овладение деятельностью с подкреплением каждого шага.
Особым направлением в рамках бихевиоризма является социобихевиоризм, наиболее активно формировавшийся в 60-е гг. ХХ в. Новым по отношению к тому, о чем мы говорили выше, выступает представление о том, что человек может овладевать поведением не через собственные пробы и ошибки, но наблюдая за опытом других и теми подкреплениями, которые сопутствуют тому или иному поведению («научение через наблюдение», «научение без проб»).
Это важное отличие предполагает, что поведение человека, безусловно, становится когнитивным, то есть включает непременный познавательный компонент, в частности, символический. Этот механизм оказывается важнейшим в процессе социализации, так как именно на его основе формируются способы реализации агрессивного и кооперативного поведения.
Сказанное можно проиллюстрировать экспериментом одного из ведущих специалистов этого направления — канадского психолога Альберта Бандуры (1925 — 1988 гг.). Испытуемым (три группы 4-х летних детей) показывали фильм, герой которого избивал куклу. Начало фильма было одинаковым для всех групп, завершение же было различным: в одном случае «героя» хвалили, в другом — порицали, в третьем — реагировали нейтрально. После этого детей вводили в комнату, где среди прочих была такая же кукла, как в фильме, и наблюдали за их поведением.
В группе, которой демонстрировался вариант с порицанием, проявлений агрессии в отношении этой куклы было значительно меньше, чем у представителей других групп, хотя они помнили, как вел себя «герой». Равным образом наблюдение может не только формировать новые формы поведения, но и активизировать усвоенные, но не проявлявшиеся до этого.
В связи с этим А. Бандура своеобразно трактует проблему наказаний и запретов в воспитании. Наказывая ребенка, взрослый, по существу, демонстрирует ему агрессивную форму поведения, находящую положительное подкрепление — в виде успеха в принуждении, самоутверждения. Это означает, что ребенок, даже послушавшись, усваивает возможную форму агрессии. Негативно Альберт Бандура относится и к средствам массовой информации, пропагандирующим насилие, в частности, к фильмам, полагая, что в развитии ребенка они играют роль «обучения агрессии».
Как мы уже упоминали выше, бихевиоризм существует до настоящего времени. Многие исследователи и практики, в том числе, в педагогике, психотерапии ориентированы на него, хотя среди наиболее популярных зарубежных теорий он, по сравнению с психоанализом и гуманистической психологией, находится на вторых ролях. Вместе с тем, его несомненной заслугой признается то, что он показал возможность объективного подхода к психическим явлениям, а также внес существенный вклад в разработку методологии и техники экспериментального исследования.
Итак: бихевиоризм предметом изучения сделал поведение; его приложения (в отношении человека)— педагогика, психотерапия: в обоих случаях предполагается формирование нужных реакций и исправление ошибочных.
ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Одним из ведущих направлений современной зарубежной психологии является гуманистическая психология, обозначающая себя как «третья сила» в психологии, противопоставленная психоанализу и бихевиоризму. Возникновение названия и формулирование основных принципов связано с именем американского психолога Абрахама Харольда Маслоу (1908 — 1970 гг.); это состоялось в 60-е гг. прошлого столетия. В центре гуманистической психологии— понятие становления личности, представление о необходимости максимальной творческой самореализации, что означает истинное психическое здоровье.
Обозначим основные отличия гуманистической психологии от первых двух «сил». Индивидуальность в гуманистической психологии рассматривается как интегративной целое; в противовес бихевиоризму, ориентированному на анализ отдельных событий. В гуманистической психологии подчеркивается нерелевантность (непригодность) исследований животных для понимания человека. Этот тезис также противостоит бихевиоризму.
В отличие от классического психоанализа, гуманистическая психология утверждает, что человек изначально добр или, в крайнем случае, нейтрален; агрессия, насилие и т. п. возникают в связи с воздействием окружения.
Наиболее универсальной человеческой характеристикой в концепции А. Маслоу является креативность, то есть творческая направленность, которая врождена всем, но и теряется большинством в связи с воздействием среды, хотя некоторым удается сохранить наивный, «детский» взгляд на мир.
Наконец, Маслоу подчеркивает интерес гуманистической психологии к психологически здоровой личности. Прежде чем анализировать болезнь, нужно понять, что есть здоровье (в психоанализе Фрейда противоположный).
Эти принципы, в основном, распространяются и на другие гуманистические концепции, хотя в целом гуманистическая психология не представляет единой теории: ее объединяют некоторые общие положения и «личностная» ориентация в практике — психотерапии и педагогике.
Мы рассмотрим гуманистическую психологию на примере взглядов А. Маслоу и К. Роджерса.
«Сердце» концепции Абрахама Маслоу — его представление о человеческих потребностях. В 1954 г. он разработал иерархическую модель мотивации («Мотивация и личность»), полагая, что потребности человеку «заданы» и иерархически организованы по уровням. Если эту иерархию представить в виде пирамиды или лестницы, то выделяются следующие уровни (снизу вверх):
1) потребности физиологические или базовые (органические) — голод, жажда, половое влечение и др.;
2) потребности в безопасности — чувствовать себя защищенным, избавиться от страха, от агрессивности;
3) потребности в принадлежности и любви— принадлежать к общности, находиться рядом с людьми, быть принятым ими, любить и быть любимым;
4) потребности уважения (почитания) — компетентность, одобрение, признание, авторитет, достижение успехов;
5) познавательные потребности — знать, уметь, понимать, исследовать;
6) эстетические потребности — гармония, симметрия, порядок, красота;
7) потребности в самоактуализации — реализация своих целей, способностей, развитие собственной личности.
Общий принцип, предлагаемый Маслоу для трактовки развития личности: нижележащие потребности должны быть, в какой-то мере, удовлетворены прежде, чем человек может перейти к реализации высших. Без этого человек может и не подозревать о наличии потребностей более высокого уровня. В целом, полагал, Маслоу, чем выше человек может подняться по лестнице потребностей, тем больше здоровья, гуманности он будет проявлять, тем более индивидуален он будет.
На «вершине» пирамиды оказываются потребности, связанные с само актуализацией. Само актуализацию, Маслоу определял как желание стать всем, чем возможно это — потребность в самосовершенствовании, в реализации своего потенциала. Этот путь труден: он связан с переживанием страха неизвестности и ответственности, но он же — путь к полноценной, внутренне богатой жизни. Кстати, само актуализация не обязательно предполагает художественную форму воплощения: общение, труд, любовь — также формы творчества.
Хотя все люди ищут внутренней состоятельности, достигают уровня самоактуализации (которая — не состояние, но — процесс! ) немногие — менее 19. Большинство, по Маслоу, просто слепо к своему потенциалу, не знает о его существовании и не ведает радости движения к его раскрытию. Этому способствует окружение: бюрократическое общество имеет тенденцию к нивелированию личности (вспомните аналогичные идеи «гуманистического психоанализа» Э. Фромма). Равным образом это относится к обстановке в семье: дети, растущие в условиях дружелюбия, когда удовлетворена потребность в безопасности, имеют больше шансов для самоактуализации.
В целом же, если человек не выходит на уровень самоактуализации, это означает «блокировку» потребности более низкого уровня. Человек же, вышедший на уровень самоактуализации («само актуализирующаяся личность»), оказывается человеком особым, не отягощенным множеством мелких пороков типа зависти, злобы, дурного вкуса, цинизма; он не будет склонен к депрессии и пессимизму, эгоизму и т. д.
Одним из примеров само актуализирующейся личности А. Маслоу считал известного гештальт-психолога Макса Вертхаймера (см. Гл. 14: «Гештальт- психология»), с которым познакомился после его эмиграции в США. Такой человек отличается высокой самооценкой, он принимает других, принимает природу, не конвенционален (то есть, независим от условностей), прост и демократичен, обладает чувством юмора (причем философского плана), склонен к переживанию «пиковых чувств» типа вдохновения и т. д.
Итак, задача человека, по Маслоу, стать тем, чем возможно — а значит, быть собой — в обществе, где условия не способствуют этому. Человек оказывается высшей ценностью и отвечает, в конечном итоге, лишь за то, чтобы состояться.
Понятие самоактуализации оказывается в центре концепции одного из наиболее популярных психологов ХХ в. (в основном среди практиков — терапевтов и педагогов) — Карла Роджерса (1902 — 1987 rr.). Для него, однако, понятие самоактуализации оказывается обозначением той силы, которая заставляет человека развиваться на самых различных уровнях, определяя и его овладение моторными навыками, и высшие творческие взлеты.
Человек, как и другие живых организмы, полагает К. Роджерс, имеет врожденную тенденцию жить, расти, развиваться. Все биологические потребности подчинены этой тенденции — они должны быть удовлетворены в целях позитивного развития, и процесс развития протекает несмотря на то, что на его пути встают многие препятствия — есть немало примеров того, как люди, живущие в жестких условиях, не только выживают, но и продолжают прогрессировать, развиваться.
По Роджерсу, человек не таков, каким предстает в психоанализе. Он полагает, что человек изначально добр и не нуждается в контроле со стороны общества; более того, именно контроль заставляет человека поступать плохо. Доведение, ведущее человека по пути к несчастью, не соответствует человеческой природе. Жестокость, антисоциальность, незрелость и т. п.— результат страха и психологической защиты.
Задача психолога — помочь человеку открыть свои позитивные тенденции, которые на глубоких уровнях присутствуют у всех.
Актуализирующая тенденция (так иначе обозначается потребность в самоактуализации, в динамике ее проявления) — причина того, что человек становится более сложным, независимым, социально ответственным.
Первоначально все переживания, весь опыт оцениваются (не обязательно сознательно) через тенденцию к актуализации. Удовлетворение приносят те переживания, которые соответствуют этой тенденции; противоположных переживаний стараются избегать. Такая ориентация характерна для человека как ведущая, до тех пор, пока не сформируется структура «Я», то есть — самосознание.
Проблема же заключается, по Роджерсу, в том, что вместе с формированием «Я» у ребенка возникает потребность в положительном отношении к себе со стороны окружающих и потребность в положительном само отношении. Однако, при этом, единственный путь выработки положительного само отношения связан с усвоением таких способов поведения, которые вызывают положительное отношение других. Иными словами, ребенок будет руководствоваться теперь не тем, что соответствует актуализирующей тенденции, а тем, на- сколько вероятно получение одобрения.
Это означает, что в сознании ребенка в качестве жизненных ценностей будут возникать не те, которые соответствуют его природе, а в представление о себе не будет допускаться то, что противоречит усвоенной системе ценностей. Ребенок будет отвергать, не допускать в знание о себе те свои переживания, проявления, тот опыт, которые не соответствуют «пришедшим извне» идеалам. «Я-концепция» (то есть представление о себе) ребенка начинает включать ложные элементы, не основанные на том, что есть ребенок на самом деле.
Такая ситуация отказа от собственных оценок в пользу чьих-то создает отчуждение между опытом человека и его представлением о себе, их несоответствие друг другу, что К. Роджерс обозначает термином «неконгруэнтность». Это означает — на уровне проявлений — тревогу, ранимость, не цельность личности. Все это усугубляется и ненадежностью «внешних ориентиров» — они нестабильны.
Отсюда, Роджерс выводит тенденцию человека примыкать к относительно консервативным в этом отношении группам — религиозным, общественным, малым группам близких друзей и пр., так как не конгруэнтность свойственна человеку любого возраста и социального положения. Однако, конечной целью, по Роджерсу, является не стабилизация внешних оценок, но верность собственным чувствам.
Возможно ли развитие на основе самоактуализации а не ориентации на внешнюю оценку? Единственный путь невмешательства в самоактуализации ребенка, полагает Роджерс, — безусловное позитивное отношение к ребенку, «безусловное принятие». Ребенок должен знать, что он любим, независимо от того, что он делает; тогда потребности в положительном отношении и само отношении не будут в противоречии с потребностью в самоактуализации. Лишь при этом условии индивид будет психологически цельным, — «полностью функционирующим».
Как практик, Роджерс предложил ряд процедур, смягчающих не конгруэнтность, нашли отражение, прежде всего, в индивидуальной и групповой психотерапии.
Первоначально Роджерс обозначил свою психотерапию как «не директивную», что означало отказ от рекомендаций предписывающего плана (а чаще всего от психолога ждут именно этого) и веру в способность клиента самому решать свои проблемы, если создается соответствующая атмосфера — атмосфера безусловного принятия.
В дальнейшем, Роджерс обозначил свою терапию как «терапию, центрированную на клиенте». Теперь в задачи терапевта входило не только создание атмосферы, но и открытость самого терапевта, его движение в направлении понимания проблем клиента и проявление этого понимания, то есть, важными оказываются и чувства клиента, и чувства терапевта. Кроме того, К. Роджерс развивал личностно-цент рированнуютерапии, принципы которой (главное внимание — личности как таковой, не социальным ролям или идентичности) распространились за пределы психотерапии, в традиционном понимании этого слова, и легли в основу групп встреч, охватили проблемы обучения, развития семьи, межнациональных отношений и др.
Во всех случаях главным для Карла Роджерса является обращение к самоактуализации и подчеркивание роли безусловного позитивного отношения как того, что позволяет человеку стать «полностью функционирующей личностью». Свойства же полностью функционирующей личности, в понимании Роджерса, во многом напоминают свойства ребенка, что естественно — человек как бы возвращается к самостоятельной оценке мира, характерной для ребенка до переориентации на условия получения одобрения.
Близка к гуманистической психологии (хотя во многом основывается и на психоанализе) позиция австрийского психиатра и психолога Виктора Франкла (род. в 1905 г.), основателя 3-й Венской школы психотерапии (после школ Фрейда и Адлера). Его подход носит название логотерапия, то есть терапия, ориентированная на обретение смысла жизни. В основу своего подхода Франкл ставит три основных понятия: свобода воли, воля к смыслу и смысл жизни.
Таким образом, Франкл обозначает несогласие с бихевиоризмом и психоанализом: бихевиоризм, по сути, отвергает представление о свободной воле человека; психоанализ выдвигает идеи о стремлении к удовольствию (Фрейд) или воле к власти (ранний Адлер).
Что касается смысла жизни, то Фрейд полагал, что человек, задающийся этим вопросом, проявляет, тем самым, психическое неблагополучие. По Франклу, этот вопрос естественен для современного человека, и именно то, что человек не стремится к его обретению, не видит путей, к этому ведущих, выступает основной причиной психологических трудностей и негативных переживаний типа ощущения бессмысленности, никчемности жизни.
Главным препятствием оказывается центрация человека на самом себе, неумение выйти «за пределы себя» — к другому человеку или к смыслу. Смысл, по Франклу, существует объективно в каждом моменте жизни, в том числе, самых трагических. Психотерапевт не может дать человеку этот смысл (он для каждого свой), но в силах помочь его увидеть. «Выход за свои пределы» Франкл обозначает понятием «самотрансценденция» и считает само актуализацию лишь одним из моментов само Трансценденция.
Для того, чтобы помочь человеку в его проблемах, В. Франкл использует два основных принципа (они же — методы терапии):
а) принцип дерефлексии;
б) принцип парадоксальной интенции. Принцип дерефлексии означает снятие излишнего самоконтроля, размышлений о собственных сложностях, того, что в обиходе называют «само копанием». Так, в ряде исследований было показано, что современная молодежь в большей степени страдает от мыслей о том, что несет в себе «комплексы», нежели от самих комплексов.
Принцип парадоксальной интенции предполагает, что терапевт вдохновляет клиента именно на то, чего тот старается избежать. При этом активно используются (хотя это не обязательно) различные формы юмора. Франкл считает юмор формой свободы, аналогично тому, как в экстремальной ситуации формой свободы является героическое поведение.
Направление, развиваемое В.Франклом, как и гуманистическую психологию или гештальттерапию (см.» Гл. #. 14: «Гештальтпсихология»), трудно назвать теорией, в строгом смысле этого слова. Характерно высказывание Франкла о том, что главным аргументом, подтверждающим правомерность его позиции, является его собственный опыт пребывания в качестве заключенного в фашистских концентрационных лагерях. Именно там Виктор Франкл убедился в том, что даже в нечеловеческих условиях возможно не только оставаться человеком, но и возвышаться — иногда до святости, — если сохраняется смысл жизни.
ТРАПСПЕРСОНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Выше мы обозначили психоанализ, бихевиоризм и гуманистическую психологию как «три силы» в психологии (так это было названо А. Маслоу). На роль «четвертой силы» претендует появившаяся в 70-е гг. ХХ в. Трансперсональная психология, ищущая новую теоретическую парадигму, позволяющую описывать явления, не получившие достаточного обоснования в рамках «первых трех сил». В первую очередь это относится к предельным возможностям человеческой психики, к тому, что называется «мистическими переживаниями», «космическим сознанием» и т. п., то есть, формам особого духовного опыта, требующим, при анализе, взгляда на человека с нетрадиционных позиций.
В центре трансперсональной психологии (то есть «психологии за пределами личности») — так называемые — измененные состояния сознания, переживание которых может привести человека к смене фундаментальных ценностей, духовному перерождению и обретению целостности.
Лидером этого направления является американский психиатр чешского происхождения Стэм (Станислав) Гроф (род. 1931 г.). По мнению многих экспертов С. Гроф, наряду с З.Фрейдом и К.Юнгом, является крупнейшим реформатором психологии и психиатрии ХХ в., заложившим основы психологии будущего.
С 1956 по 1967 гг. С.Гроф — практикующий психиатр-клиницист. В этот же период он активно изучает психоанализ. В 1959 году удостоен премии Кюффнера — национальной Чехословацкой награды, ежегодно вручаемой за наиболее выдающийся вклад в области психиатрии. С 19б1 года Гроф возглавил в Чехословакии исследования применения ЛСД и других психоделиков для лечения психических расстройств. В 1967 году, как стипендиат Фонда поддержки психиатрических исследований (США), получил возможность пройти двухлетнюю стажировку в Университете Джона Хопкинса, а затем продолжил научно-исследовательскую деятельность в Мэрилендском центре психиатрических исследований.
С 1973 по 1987 год С.Гроф — сотрудник Эсалендского института (Биг-Сур, штат Калифорния). В этот период вместе с женой Кристиной разработал дыхания (холотропный — ведущий к целостности) — уникальный метод психотерапии, самопознания и личностного роста, именуемый также (возрождение), что имеет и прямой смысл, так как, в изменённом состоянии сознания возможно повторное переживание момента собственного рождения, и символический — духовное воскресение.
При этом методе измененное состояние сознания достигается вследствие организации интенсивного дыхания и «отключения» сознания под воздействием специальной музыки (в связи с этим нередко говорят, что Трансперсональная психология возрождает традиции язычества).
Согласно взглядам представителей этого направления, проживание рождения, смерти, возрождения, других событий в измененном состоянии сознания (что, часто, может быть связано со страданием и его преодолением) ведет к высвобождению, выходу за пределы себя (Трансценденция) и вступлению в иные, более целостные отношения с миром. Основными теоретическими источниками трансперсональной психологии признаются, как правило, психоанализ и восточные философские системы, в частности, даосизм, с выработанными в них представлениями об энергетической основе мира.
Итак, что же на сегодня известно об этом, далеко не всем знакомом направлении в современной психологи, снискавшем, тем не менее, внушительное количество своих поклонников по всему миру.
Одной из главных задач, стоящих в настоящее время перед теорией и практикой оздоровительной работы и духовного совершенствования человека, является разработка специальных курсов занятий достаточно высокого теоретического и методического уровня. Подобного рода учебные курсы по нетрадиционным системам оздоровления и духовного совершенствования созданы всего лишь в нескольких вариантах и изданы крайне малым тиражом. Из всех учебных курсов, возможно, менее всего «повезло» психотехнике Вивейшн (Vivation).
Это можно объяснить, с одной стороны, тем, что, вобрав в себя многие элементы из различных древнейших техник и философий, сама эта методика, в ее теперешнем виде, существует немногим более 30 лет, продолжая стремительно совершенствоваться. С другой стороны, эта литература ограничивается, в основном, впечатлениями журналистов — людей, непрофессиональных в этой области. Это взгляд «со стороны». Такая публицистика делает акцент на тех удивительных переживаниях и путешествиях во времени и в пространстве, которые совершаются людьми в процессе Вивейшн. Но, к сожалению, гораздо меньшее внимание уделяется назначению этой техники, той задаче, которую она решает, выполняя социальный заказ.
Что же представляет собой техника Вивейшн? Вивейшн — это уникальная дыхательная техника интеграции личности, дающая нам доступ к ресурсам нашего сознания и освобождающая нашу психику от груза накопленных в ней стрессов. Это делает нас устойчивыми к будущим стрессам, стимулирует очищение и оздоровление организма на трех уровнях: телесном, психическом и духовном. Именно это органическое единство уровней рационального, эмоционального и духовного особенно важно при поиске пути к себе, ответа на вечные вопросы.
Соединяя человека с самим собой, эта техника помогает ускорить переход от ощущения себя, как физического тела к пониманию себя, как духовного начала. Обновляя дух и тело, Вивейшн выявляет скрытые препятствия на пути к здоровью и успеху.
Как всякое новое учение, Вивейшн требует осмысления. Оно помогает нам лучше понять себя, свое место в жизни, свои возможности и ограничения, свою беспредельность и предельность.
Техника Вивейшн, являясь наиболее обобщающей из психотехник, использующих осознанное связное дыхание, является качественно новой ступенью, новым витком в их развитии. Идейная и техническая мощь Вивейшн объясняется тем, что каждый элемент ее имеет глубокие исторические корни.
Так, процедура организации групповых занятий представляет собой синтез магических обрядов, медитационных техник йоги, психологических эффектов, разработанных австрийским врачом Францем Антоном Месмером (1734 — 1815 гг.), современных способов расслабления (релаксации).
Непрерывное связное дыхание, которое лежит в основе Вивейшн, имеет аналоги в Пранаяма, в цигун, в ритуалах африканских шаманов.
В психологической картине Вивейшн представлена богатая палитра идей психоаналитического на правления, гештальтпсихологии (см. Гл. № 14: «Гешталыппсихология»), экзистенциальной и, конечно же, трансперсональной психологии.
Философский слой Вивейшн синтезирован различными идеями буддизма, индуизма, даоизма, древнеегипетской и тибетской традиций, суфизма, христианской мифологии, танатологии, новейших направлений гносеологии.
При этом необходимо отметить, что сам процесс Вивейшн, его феноменология, его эффективность, его возможности в глубинной психотерапии и трансформации личности существуют без всяких теоретических построений, являясь в этом смысле само достаточными. Но понимание процесса вне этих идей невозможно, во всяком случае — весьма сложно.
Техники работы с дыханием, подобные Вивейшн, возникли около 30 лет назад в США. У истоков этих техник, объединенных собирательным понятием «Ребефинг» (от англ. слова — rebirhthing, что означает: «возрождение», «рождение вновь», «духовное воскресение»), стояли уже упоминавшийся выше Станислав Гроф и Леонард Орр.
Станислав Гроф известен своими работами по исследованию бессознательного с помощью ЛСД (синтетический психоделик, галлюциноген). В Праге, а затем и в США занимался ЛСД-терапией, успешно исцеляя многих больных. После запрета Всемирной Организацией Здравоохранения (ВОЗ) применения ЛСД, в медицине, Гроф разработал метод активного дыхания, дающий переживания и результаты, аналогичные приему ЛСД, вошедший в практику под названием «метод голотропного (голотропного) дыхания».
С тех пор, когда в 1975 г. Леонардом Орром в Уолтоне был построен Тренировочный Центр Ребефинга, методика процесса претерпела очень большие изменения как по своей предметной направленности, так и по теоретическому содержанию. На современный уровень ее подняли американцы Джим Леонард и Фил Лаут, сформулировавшие в 1979 г. понятие об интеграции в процессе Ребефинг, имеющее принципиальное значение для техники.
Ребефинг, типично по-американски, явился кратчайшим путем, поразительным методом ускоренного просветления и личного прогресса. Поэтому, в настоящее время, существует большое количество стилей и направлений вокруг Ребефинг — от голотропного дыхания (пневмокатарсис по С.Гроффу), как наиболее интенсивного способа, до Вивейшн, как наиболее изящного и мягкого, но не менее эффективного.
Вначале эти техники применялись для преодоления последствий травмы рождения, но впоследствии выяснилось, что, поскольку все подсознательные травмы имеют одинаковую структуру, то Ребефинг оказался эффективен при работе с любым стрессом для снятия нервного напряжения, предупреждения будущих стрессов и вызываемых ими расстройств, для создания душевного комфорта.
В 60-х годах прошлого века американские психологи пришли к выводу: тот опыт, который получает ребенок в период своего внутриутробного развития, при родах и в первые годы своей жизни, оказывает определяющее влияние на формирование мировосприятия ребенка и весь его последующий жизненный путь, определяя даже его последнюю болезнь. Этот опыт был обозначен как «родовая травма» или «травма рождения». При этом, решение напрашивалось само собой: освободить человека от гнета родовой травмы, снять ее последствия путем «перезаписи» самой травмирующей ситуации, нашего отношения к ней с позиций сегодняшнего дня.
Что же вызывает родовую травму? И в чем она заключается?
В современных условиях рождение человека становится одним из самых больших стрессов в его жизни. Если раньше, когда женщины рожали дома, в окружении родных и близких, ребенок рождался в атмосфере любви, то в современных роддомах рождающийся ребенок — лишь один из тысяч подобных, и врачи не утруждают себя тем, чтобы окружить его любовью. И ребенок «знает» это. Но это, только, так называемый «организационный» момент.
Во время своего развития плод вступает в отношения с окружающим его миром опосредствованно, через мать, которая в этот период его жизни представляет с ним единое психосоматическое целое. Мать — это первая земная Вселенная ребенка, поэтому все, через что она проходит, испытывает и плод. Любовь, с которой она вынашивает ребенка, мысли, связанные с его появлением, богатство общения, которое мать делит с ним, оказывают влияние на развивающуюся психику плода и его клеточную память, формируя основные качества личности, сохраняющиеся на протяжении всей последующей жизни.
«Запоминая» ощущения матери, ребенок все «знает»: как он был зачат — случайно или это «плод любви»; хотели его и ожидали с нетерпением или старались от него избавиться, изгоняли, а, не изгнав, примирились (но нелюбимый ребенок не имеет шансов на здоровье как складывались отношения его отца с матерью во время ее беременности; каковы отношения матери с другими членами семьи, с родственниками, с ее окружением и с обществом. И нарушение гармонии во всех этих многогранных отношениях оказывает губительно травмирующее воздействие на психику плода.
Французский ученый Андрэ Бертин, проведя интереснейшие исследования в рамках программы, созданной в 1982 г. во Франции, — Национальной ассоциации пренатального воспитания, выяснил, что 1/3 женщин (участвовавших в опросе) в период своей беременности не думала о вынашиваемом в чреве ребенке. Дети, которых они произвели, имели при рождении вес, не достигавший средних показателей; у них чаще наблюдались различные серьезные нарушения в работе пищеварительного тракта и нервные расстройства; в раннем возрасте эти дети плакали намного больше. Они также испытывали определенные трудности в процессе адаптации к окружающим и к жизни. Таким образом, матери расплатились за незнание того факта, что питательной средой для развития ребенка являются их собственные чувства и мысли, а потребность в любви возникает еще до рождения.
Сохранившаяся в подсознании информация о событиях, происходивших с матерью во время беременности, может быть причиной страдания взрослых. Это наглядно демонстрирует следующий пример:
Мужчина Н. (возраст — 30 лет) страдал от внезапных приливов жара, сопровождавшихся страхом смерти. Психиатр ввел его в гипнотическое состояние и «прокрутил» в обратном порядке всю его предыдущую жизнь. Вспоминая 9-й, 8-й месяцы внутриутробного развития, этот человек чувствовал себя абсолютно нормально. Когда подошла очередь седьмого- месяца, его голос вдруг резко прервался, лицо исказила гримаса ужаса, появилось ощущение внутреннего жара. Психиатр прекратил работу, сняв гипнотическое воздействие.
Беседа с матерью поставила все на свои места. Женщина призналась, что на 7-ом месяце, будучи в состоянии депрессии, она пыталась прервать беременность, парясь в горячей ванне. С тех пор прошло 30 лет, мать забыла о трудных временах. Однако, клеточная память сына сохранила не только ощущение чрезмерного жара, но и мысль о смерти, которая npucymcmвoвала в сознании матери. Именно это и явилось причиной страдания уже взрослого человека.
Но есть и чисто физиологические причины стрессов в пренатальный период. Даже при родах без патологии, природа их сегодня такова, что психика ребенка подвергается жесточайшим испытаниям. Назовем лишь некоторые из них.
Если в первый период беременности условия для развития ребенка оптимальны, включая безопасность, защиту, подходящее окружение и непрерывное удовлетворение всех потребностей, а ребенок и мать составляют симбиозный союз, то с наступлением схваток безмятежное внутриутробное существование, в нормальных условиях близкое к идеалу, подходит к концу. В этой фазе маточные схватки сжимают плод, но шейка матки еще закрыта и пути наружу нет.
Это создает ситуацию полной неопределенности, безысходности и жизненной угрозы для ребенка. Мать и ребенок становятся источником дискомфортных ощущений и боли друг для друга —вступают в биологический антагонизм и конфликт. А в период, непосредственно предшествующий рождению ребенка, отходят околоплодные воды, и на плод, пребывавший в биологически комфортном состоянии, близком к невесомости, обрушиваются перегрузки, вызванные земным притяжением. Этот гравитационный удар неизбежно приводит к гибели части мозговых клеток ребенка.
Плод начинает продвижение, однако родовые пути матери — существа, зачавшего и вскормившего его преграждают ему выход к новой жизни, и это воспринимается им как раздвоение целого, единого. В какое смятение это должно привести его! Можно только догадываться о том, какие психические комплексы берут начало в этой травмирующей ситуации...
Затем следует термический удар: из комфортной и привычной температуры околоплодной жидкости (примерно 37 градусов по Цельсию) ребенок попадает в воздушную среду с температурой, как минимум, на 10— 15 градусов ниже. А если говорить о наших специфических российских условиях рождения ребенка где-то в отдаленной глубинке — холодной зимой, в недостаточно отапливаемом помещении, — то эта разница может быть еще значительнее.
Когда же ребенок, наконец, появляется на свет, перерезание пуповины не только лишает его примерно 30% его крови и иммунитета, оставшихся в еще пульсирующей плаценте, но и того единственного, привычного образа жизни, дыхания и питания которые он знал. Ситуация отделения ребенка от матери при рождении неминуемо порождает у него страх, который может рассматриваться как прообраз будущего страха перед смертью. Ничего подобного в его жизни уже никогда не случится. И снова «организационные моменты»: новорожденного малыша отрывают от матери — этого единственного оставшегося для него источника любви и света,— хватают за ноги, переворачивают, шлепают, куда-то уносят. У ребенка возникает ощущение, что он покинут и одинок...
Примерьте, пожалуйста, на себя каждый из этих стрессов. Когда же они следуют один за другим, нарастая лавинообразно, то воспринимаются ребенком как непосредственная угроза самой его жизни. Ребенок воспринимает окружающий его мир, как противостоящий и враждебный ему. Невозможность смягчить его воздействие вызывает стрессовое состояние, память о котором глубоко запечатлевается в его психике, опускаясь на ее «дно» и оставаясь неприкосновенной даже в минуты самого безоблачного счастья человека. Вот именно эта психическая травма, которую мы привносим в сценарий всей нашей жизни, и получила название «родовой травмы» или «травмы рождения».
Ощущение покинутости и одиночества во враждебном мире... Можно ли позволить этому чувству ребенка испортить нашу жизнь, наполнив его одиночеством?
Изначально социальный заказ состоял именно в том, чтобы вместо запрещенной в 1968 г. ЛСД-терапии, разработать альтернативную без медикаментозную технику снятия у человека родовой травмы. Цель — помочь человеку как бы родиться заново и уже с позиций взрослого человека, пройдя еще раз через свое рождение, по-новому его оценить и осмыслить.
Оказалось, однако, что ребенке человек снимает не только родовой стресс, но и другие стрессы, испытанные им в жизни, освобождая и расчищая собственное сознание. Ведь все, что мы пережили в прошлом, цепко держит нас в своих объятиях, не отпуская даже тогда, когда нам кажется, что мы уже покончили счеты с ним навсегда, что «все уже забыто и быльем поросло». А современная жизнь дает нам достаточно поводов для неприятных эмоций, стрессов. Подавленные же чувства одиночества и тоски, отчаяния и безнадежности, гнев, тревога, страх, обида, раздражение и другие дискомфортные эмоции не проходят бесследно.
Эта информация, оцененная нами как тревожащая, вытесняется из нашего сознания механизмами психологической защиты (см. Гл. № 10: «Психоанализ»), наполняя наше подсознание и оказывая влияние на наше мировосприятие, взаимоотношения с окружающими, на наше поведение и самочувствие. Сознание «забыло», но тело и. подсознание лишены такой возможности. Будучи вытесненными и устраненными из сознания, отрицательные эмоции не исчезают бесследно, а, оставаясь в бессознательном, ждут благоприятного случая, чтобы в завуалированной форме вновь заявить о себе.
Так, временное разрешение внутренних конфликтов оборачивается постоянными терзаниями личности, не осознающей истинных причин своих страданий, что приводит к возникновению психических и физиологических расстройств. Вытесненные эмоции составляют ту почву, на которой — с годами пышным цветом распускаются психосоматические болезни — болезни тела, имеющие свои корни в переживаниях прошлого: нервные и психические расстройства, депрессия, диабет, язвы, гипертония, болезни сердца и печени, респираторные заболевания, половые расстройства и многие другие.
Но вернемся к моменту рождения ребенка. Ему, только что родившемуся, становится страшно и дискомфортно. Он ощущает, что там, откуда он пришел, ему было хорошо, а здесь, куда он попал, ему стало плохо, и именно с этой оценки — «хорошо-плохо» — начинается жизнь человека.
И первый крик ребенка — это не что иное, как рефлекторный ответ на внезапное раздражающее изменение привычных для него внутриутробных условий жизни — и протест, и сигнал о том, что еще для одного человеческого существа весь огромный, сияющий и прекрасный мир раскололся, перестал восприниматься, как единое целое и начинает дробиться на части.
Всю свою последующую жизнь человек будет продолжать судить, оценивать и, следовательно, делить мир на правильное и неправильное, доброе и злое, черное и белое, праведное и грешное.
Что же происходит в нашем сознании после каждой такой оценки?
Мы не можем реально разделить, рассортировать мир на «правильное» и «неправильное». Мир как был, так и остается единым и неделимым. Мы производим это деление в своем сознании, то есть, по сути дела, делим и дробим само наше сознание. Это разделение приводит человека к борьбе: и с самим собой, и с целым миром. В этой бесплодной борьбе мы не только не завоевываем весь мир, но и теряем самих себя, свою внутреннюю целостность, гармонию и покой.
Так мы делаем наш первый шаг по дороге, которая неотвратимо ведет нас к потере здоровья, к болезням психики и тела. Вот уж действительно: «Не судите, да не судимы будете...» Наша попытка судить мир бумерангом оборачивается, прежде всего, против нас самих: нашего душевного и физического здоровья.
Вивейшн — это техника, которая устраняет именно разделение, раздробленность сознания. А это, в свою очередь, предполагает два важнейших следствия:
1) тем самым не лечатся симптомы болезней, а устраняется причина их возникновения;
2) эффективный способ внутреннего примирения дает возможность воспринимать мир в его органичном единстве и взаимосвязи; его конечная цель — гармонизация личности на основе полной интеграции сознания.
В ходе процесса Вивейшн происходит некое размывание грани между сознанием и подсознанием. То, что хранится у нас где-то глубоко в подсознании, в чем мы, ни при каких обстоятельствах, не хотим сознаваться даже самим себе, а, подчас, и не знаем, выходит наружу. Человек, в буквальном смысле, рождается заново. Уходит замкнутость, появляется открытость всему миру, способность воспринимать информацию.
Так Вивейшн позволяет нам не «бороться со злом», не уходить из мира, а просто делать добро из зла. Обнаруживая, что добра и зла в мире нет, эта техника помогает нам найти путь к гармонии с единым и целостным миром, восстанавливает целостность сознания, растворяя конфликт.
В процессах Вивейшн люди часто отрываются от земного притяжения и уносятся мыслью к далеким космическим мирам. Но опыты Ребефера предлагают своим, особенно начинающим, ученикам подольше «задерживаться» в собственном теле (именно в теле «сидят» проблемы наших взаимоотношений со всеми, кто окружает нас в нашей жизни), изучать его, прорабатывать все комплексы, болезни.
В каждой сессии Вивейшн крайне важна личность Ребефера, та атмосфера, которую он создает во время занятий. Важна чистота его помыслов, искреннее желание донести свет и любовь до каждого из обучающихся этой технике, умение понять его состояние, поддержать.
Как правило, после процесса каждому участнику хочется рассказать всем людям о пережитом им. Нет необходимости скрывать свои чувства. Инструкция, воспринимаемая в этот момент душой и сердцем, может быть следующей: «Тебе нечего скрывать. Ты открыт, помыслы твои чисты, ты охотно делишься всем пережитым, перечувствованным в ходе процесса, с радостью слушаешь других. Ты ощущаешь себя уникальным. Ты достоин любви, и ты чувствуешь потребность любить других людей, понимать их. Жизнь становится светлее. Горизонты твоего сознания раздвигаются и нет ничего невозможного...»
Важно отметить, что в связи с трансформацией личности, которую дают занятия техникой Вивейшн, у многих людей возникает глубокое духовное и религиозное прозрение, трансформирующее не только отношения человека к человеку, но и наше отношение к Природе.
Подведем некоторые итоги. Что же привлекает людей к изучению этой техники?
В первую очередь то, что Вивейшн помогает им:
— полнее раскрыть и реализовать свой творческий потенциал;
— даже в конфликтных ситуациях сохранять ясность мышления;
— быстрее восстанавливать эмоциональное равновесие;
— повысить способность к адаптации;
— стать более независимым от внешних воздействий;
— резко повысить работоспособность;
— принимать людей и ситуации такими, какие они есть;
— чувствовать радость от общения с людьми;
— эффективно делать выбор, когда это требуется; — держаться естественно, без комплексов;
— достичь внутренней гармонии и душевного равновесия;
— научиться лучше владеть своим телом; — сделать сон более полноценным.
И, наконец, совершенно специфические последствия занятий: повышается экстрасенсорика. Людьми, даже не знакомыми с биоэнергетикой, легко идентифицируются волны биоэнергии, прокатывающейся по телу, отчетливо ощущается локализация энергетических центров и каналов.
Ценность и привлекательность сессий Вивейшн состоит в том, что,
Во-первых, человек освобождается от своих бессознательных комплексов и психосоматических травм. Он получает дополнительно большое количество психической энергии, которая была связана в подсознании.
Во-вторых, организм само исцеляется, активизируются само защитные механизмы и многие болезни проходят, организм в значительной мере оздоравливается.
В-третьих, сессии сопровождаются сильными положительными эмоциональными переживаниями, что, само по себе, очень приятно.
В-четвертых, есть чисто познавательный интерес переживания необычных состояний сознания. Это очень интересует тех, кто ориентирован на саморазвитие, изучение себя, Мира, и тех, кто занимается духовной практикой, различными системами. Другими словами— ищущих. Подобные сессии позволяют им глубже и более полно познать себя и окружающий мир.
Так Вивейшн ведет человека через недоумение и восхищение к непоколебимой вере в человека и твердой убежденности в его неисчерпаемые возможности. Занятия этой техникой преобразуют личность, которая с удивлением взирает на саму себя, поражаясь тому ощущению свободы, которое разрастается внутри нас. Это и есть наш путь к себе, где все идут к одной цели, но каждый идет своим путем.
Как и любое другое средство, техника Вивейшн не панацея: она помогает, но только при нашем актив- ном участии. Как палочка для тех, кому трудно ходить, палочка помогает, но идет-то человек сам.
В начале 90-х гг. прошлого века в России метод С.Гроф видоизменили в технику Свободного дыхания (хотя эта техника была известна йогам древности как Пранаяма). Она очень эффективна по набору жизненной энергии и освобождает психику от стрессов. Сегодня этот метод с успехом используется, особенно для людей, которые никогда не сталкивались с техникой достижения медитации, на начальном этапе.
Доктор медицины Станислав Гроф является одним из основателей Международной Трансперсональной Ассоциации (ITA), долгое время являлся её президентом. В 1993 году он был награждён премией ITA за выдающийся вклад в развитие трансперсональной психологии. В настоящее время С.Гроф — профессор факультета психологии Калифорнийского института интегральных исследований. Кроме того, он проводит обучающие семинары для профессионалов («Трансперсональных тренинги Грофа»), а также выступает с лекциями и семинарами по всему миру. Является автором и соавтором более ста статей и четырнадцати книг, переведённых на двенадцать языков.
ГЕШТАЛЬТПСИХОЛОГИЯ
Еще одним важным психологическим направлением, возникшим в период «открытого кризиса», явилась гештальтпсихология (приблизительный перевод с нем.: психология формы), связанная, в первую очередь, с именами германских исследователей Макса Вертхаймера (1880 — 1943 гг.); Курта Коффки (1886 — 1941 гг.) и Вольфганга Келера (1887 — 1967 гг.).
В противовес представлениям ассоцианистов о том, что образ создается через синтез отдельных элементов и свойства целого определяются свойствами частей, гештальтпсихологии выдвинули идею целостности образа, свойства которого не сводимы к сумме свойств элементов (в связи с этим часто подчеркивается роль гештальтпсихологии в становлении системного подхода, причем не только в психологии, но в науке в целом).
Иными словами, восприятие не сводится к сумме ощущений: свойства фигуры, которую мы видим, не описываются через свойства ее частей.
Так, классическим является открытый Максом Вертхаймером, так называемый, фи-феномен. Оказалось, что восприятие движения возможно в отсутствие самого движения или, на языке описания восприятия движений в ассоцианизме, в отсутствие последовательной цепочки ощущений, отражающих перемещение объекта в пространстве.
В опытах Вертхаймера два одинаковых объекта (отрезка), находящиеся на расстоянии друг от друга, поочередно высвечивались и затемнялись, то есть «загорались» и «угасали». Оказалось, что при уменьшении временных интервалов между «вспышками» восприятие двух последовательно загорающихся и гаснущих объектов сменяется восприятием перемещения одного объекта, как если бы один отрезок перемещался и возвращался в исходное положение.
Следовательно, восприятие движения строится по иным, нежели суммация ощущений, законам.
Рассмотрим такое изображение:
 |
Мы видим здесь три узких столбика (или три дорожки) или, при некотором усилии, два широких столбика и две линии по бокам. Однако в действительности здесь нарисованы шесть линий, и только. В нашем восприятии пространство структурируется, элементы объединяются в фигуры на основе отношений, к самим элементам не сводящихся.
Гештальтпсихологии полагали за этим врожденные механизмы и пытались обнаружить законы, по которым фигура выделяется из фона — как структурированная целостность из менее дифференцированного пространства, находящегося как бы позади фигуры (понятия фигуры и фона — важнейшие для гештальт- психологии). К этим законам относится, например, закон близости элементов, симметричность, сходство, замкнутость и др.
Явления фигуры и фона отчетливо выступают при рассмотрении, так называемых, двойственных изображений, где фигура и фон как бы самопроизвольно меняются местами (происходит внезапное «переструктурирования» ситуации).
Пример двойственность изображения: два круга, вписанные один в другой:
Обратите внимание, что вы можете видеть либо один «вариант», либо другой, но никогда — оба одновременно.
Понятия фуры и фона, явление переструктурирования, то есть внезапного усмотрения новых отношений между элементами, распространялись гештальт- психологами и за пределы психологии восприятия. В- частности, они оказались важными при обсуждении творческого мышления, внезапного «открытия» нового способа решения задачи, того, что называется «озарение». В гештальтпсихологии это явление получило название «ага-решение» (теперь чаще используют понятие «инсайт»), причем оно обнаруживается не только у человека, но и у высших животных.
В.Келер полагал, что можно говорить о творческом мышлении животных в собственном смысле слова. Так, обезьяна, находящаяся в клетке, где находятся также и палки, далеко не сразу «догадывается» использовать палку для того, чтобы достать приманку, находящуюся за пределами клетки. Можно, однако, зафиксировать момент, когда, после ряда безуспешных попыток достать приманку рукой, обезьяна прекращает их и, как бы, «задумывается». После этого, при условии что палка окажется в зрительном пространстве животного, задача решается как бы вдруг.
В терминах фигуры и фона это можно описать так; вначале фигурой выступала только приманка; переструктурирование же приводит к тому, что в фигуру входит также и орудие, до того бывшее частью недифференцированного фона.
Усмотрение новых отношений — центральный момент творческого мышления человека. Именно на основе принципов гештальтпсихологии были проведены исследования в этой области с использованием метода «рассуждения вслух».
Вот, например, одна из классических задач, использовавшихся при исследовании немецким психологом, близким к гештальтпсихологии, Карлом Бункером (1903— 1940 гг.), изучавшим своеобразие творческого мышления, как процесса решения проблемы, носящего целостный характер и, вместе с тем, расчленяемого на несколько взаимосвязанных стадий: как избавить больного от злокачественной опухоли во внутренней полости тела (например, в желудке) при помощи Х-лучей, обладающих абсолютной проницаемостью и при определенной интенсивности разрушающих любую ткань?
Проблема, как вы понимаете, заключается в том, что, лучи разрушают не только больную ткань, но и здоровую. Как этого избежать? Попробуйте решить задачу , сами, проследив, по возможности, за ходом решения (хотя, здесь следует сделать некоторую оговорку, это и не будет гештальтпсихологическим методом работы). Необходимо признать, что идеи гештальтпсихологии оказались чрезвычайно эвристичными: по существу, был открыт новый способ психологического мышления. Несмотря на то, что в «чистом» виде это направление в современной психологии практически не представлено, а ряд положений частично обесценился (например, было показано, что восприятие определяется не только формой объекта, но, прежде всего, тем значением, которое он несет в культуре и в практике конкретного человека), многие идеи гештальт-психологов оказали глубокое влияние на развитие и возникновение ряда психологических направлений.
Так, уже упоминавшийся выше необихевиорист Э. Толмен, рассматривая поведение как целостный феномен и вводя представление о когнитивных картах, сближает бихевиоризм с гештальтпсихологией. Идея целостности широко проникла в психотерапевтическую практику. Исследования мышления в гештальтпсихологии во многом определили идею проблемного обучения.
Мы отдельно остановимся на двух авторах, которые, не являясь «чистыми» гештальтпсихологами, заимствовали у этой науки ряд принципов, которые распространили за пределы психологии познавательных процессов — в область психологии личности.
Немецкий психолог, эмигрировавший в 1932 году в США, Курт Левин (1890 — 1947 гг.) вошел в историю науки как автор теории поля. Вслед за гештальтпсихологами (с которыми он одно время непосредственно сотрудничал) он полагал, что образ мира формируется сразу как целостность, и это происходит в данный момент как инсайт (ага-решение).
Понятие «поля» связывается Левиным с системой объектов-побудителей человеческой активности, существующих «здесь и сейчас» в его психологическом, субъективном пространстве. Поле напряжено (аналог физического поля, как и гештальтисты, Левин утверждал тождество, физических и психологических закономерностей), когда возникает нарушение равновесия между индивидом и средой. Это напряжение нуждается в разрядке, что осуществляется, как реализация намерения. При реализации намерения объекты, в которых человек не испытывает более потребности, теряют свою побудительную силу.
Например, если мы хотим есть, то появившийся в поле зрения бутерброд «притягивает» нас (в терминах Курта Левина, имеет положительную валентность), но, удовлетворив голод иначе, мы теряем к нему интерес. Ситуации, в которых поведение человека определяется объектами поля, называются «полевое поведение» его «нормальный» вариант предполагает, что объект управляет поведением в силу того, что соответствует потребности. Возможны, однако, варианты, когда человек начинает подчиняться случайным объектам.
К.Левин показывает это экспериментально (для него вообще характерно, что основные положения его теории были подкреплены очень изобретательными опытами и наблюдениями): испытуемые, оставшись в комнате одни в ожидании экспериментатора, то есть не имея никакой особенной цели, начхали вести себя в соответствии с тем, что «предлагал» им окружающие предметы: листать лежащую на столе книгу, позванивать в стоящий там же колокольчик, подергивать занавеску и т. д. Ситуативно такого рода полевое поведение возникает в жизни каждого, но, будучи стилистической характеристикой, является признаком патологии.
В дальнейшем от поведения индивида К.Левин перешел к проблеме внутригрупповых отношений, при этом группу он также рассматривал как целое, внутри которого действуют особые силы сплочения.
Другим ученым, испытавшим влияние гештальт-психологии, является также немецко-американский психолог Фриц (Фредерик) Перлс (1893 — 1970 гг.) — основатель одного из наиболее влиятельных направлений современной психотерапии — гешталышперапии.
Помимо гештальтпсихологии, Перлс наследовал ряд идей психоанализа и некоторых других направлений. Хотя Перлс был противником теорий, как таковых, тем не менее, он сформулировал некоторые положения, дабы не допустить превращения гештальттерапию в простое использование приемов (которых в рамках этого направления было создано чрезвычайно много).
Принцип целостности распространяется им и на проблему соотношения между психической и физической действительностью (здесь он идет, скорее, вслед за В. Райхом).
Ф.Перлс считал, что любой аспект поведения— есть проявление целого, то есть бытия человека. Кроме того, идея целостности — и это уже от гештальтпсихологии — означает понимание индивида, как части более широкого поля, включающего организм и среду. В этом единстве, однако, обозначается «контактная граница» между индивидом и средой у здорового индивида она подвижна, допуская и контакт со средой, и уход из нее. Контакт Перлс считает формированием гештальта, уход — завершением.
Проблема невротика в том, что о находится в ситуации незавершенных гештальтов, то есть, по Перлсу, — «незаконченных», неотреагированных проблем, что заставляет его жить не «здесь и сейчас», а ориентироваться на прошлое или уходить в мир фантазий (предполагается, что жизнь в настоящем — есть истинная жизнь). Перлс этого не доказывает, но — в его нелюбви к теоретизированию — это излишне, достаточно того, что так увиделось.
Вообще, отказ от строгого обоснования — одна из примет современной психотерапии, о чем мы уже упоминали в лекции о гуманистической психологии.
Главное, по Перлсу, — это осознавания того, что и как происходит, но не поиск причин происходящего.
Главное препятствие на пути личностного роста — незавершенность ситуаций прошлого, их не отреагированность, а также боязнь пустоты, открывающейся, когда мы лишаемся привычных поверхностных способов поведения — клише, то есть стереотипных способов взаимодействия и игр (или ролей), в которых мы притворяемся такими, какими хотели бы быть. Открывающаяся за этим пустота обозначается Перлсом как тупик. Обычно человек избегает его, возвращаясь на поверхностные уровни поведения, но, если человек способен поддерживать познавание в пустоте, то это приводит к «внутреннему взрыву», переживаемому как страх смерти или смерть, а затем — к внешнему взрыву — вспышке эмоций (гнев, горе, радость жизни), что знаменует возрождение человека, отреагирование того, что ранее сдерживалось, отвлекая на себя часть энергии, и возможность жить в настоящем.
Как мы с вами можем увидеть, гештальтпсихология, возникшая как направление исследования познавательных процессов, оказала влияние на психологию в различных ее проявлениях. Предметом исследования оказались целостные структуры (гештальта), что же касается практических приложений, то они определяются тем, как используют те или иные положения конкретные направления практической психологии, так как, повторим, в непосредственном виде гештальтпсихология в настоящее время не существует.
ОПИСАТЕЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
В период открытого кризиса о новом подходе к изучению духовного мира человека заявил немецкий; философ-идеалист Вильгельм Дильтей (1833 — 1911 гг.), основатель «философии жизни». Он выступил с критикой академических философских школ с притязаниями на новое мировоззрение, основанное на самой жизни, этой единственной реальности, постигаемой посредством творческих инстинктов и гениальной интуиции. Основной психологический труд В. Дильтея — «Описательная психология» (1894 г.).
Деятельность Дильтея протекала в ситуации острых дискуссий о методологии исторического и гуманитарного знания (наук о духе). Согласно В.Дильтею, все науки о духе должны базировагпься на психологии.
Он исходил из положения о том, что все «системы культуры — хозяйство, право, религия, искусство и наука и внешняя организация общества в союзе семьи, общины, церкви, государства — возникли из живой связи человеческой души... и не могут, в конце концов, быть поняты иначе, как из того же источника. Психические факторы образуют их важнейшую составную часть, и потому они не могут быть рассматриваемы без; психического анализа».
Вследствие психологизации трактовки общества и наук о духе оказалось, что «развитие отдельных наук связано с разработкой психологии». Утверждалось, что «психология будет основанием наук о духе, подобному, как математика — основа естествознания».
Однако существующая психология была подвергнута Дильтеем сокрушительной критике, ибо до сих пор она развивалась из «неправомерного распространения естественно-научных понятий на область душевной жизни», так как естествознание рассматривалось как единственно подлинная форма научного знания.
Естественно-научная ориентация психологии, особенно в период ее становления как самостоятельной науки, получает у В.Дильтею отрицательную оценку.
В кровеносной системе познающих субъектов, которых конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, но разбавленный сок разума как чистой мысли психологии», которую Дильтея называет объяснительной, так как ее гипотезы, представления об элементах — атомах и их ассоциациях — не доказуемы. Ее предметом не являлась полнота человеческой природы — объяснительная психология не может объяснить подлинную жизнь души потому, что занимается незначительными феноменами и трактует их неправильно. Эти ошибки проистекают из непонимания специфики психологии как одной из наук о духе, по сравнению с естественными науками по предмету и по методу.
Естественные науки имеют дело с фактами, которые даются извне при посредстве чувств, как единичные феномены. Связь между ними устанавливается, путем дополняющих заключений.
В психологии факты выступают изнутри как некоторая живая связь душевной жизни, как нечто, первично данное. Связные комплексы первоначальны и даны в переживании, они представляют неразложимую цельность.
По методу эти науки также отличны друг от друга. Естественные науки пользуются объяснением, привлечением гипотез, экспериментом. Природу мы объясняем. Психология имеет дело с сознанием, которое нужно описать. Необходимо отказаться от объяснения в этом естественно-научном смысле, в смысле поиска причин. Душевную жизнь мы постигаем, то есть уясняем ее смысл. Эксперимент в психологии возможен, но — только в пограничных областях душевной жизни, центральных же — нет.
Противопоставление понимания и объяснения— центральный методологический принцип всей описательной психологии. Это противопоставление явилось формой критики натурализации в психологическом исследовании, которая свойственна естественно-научно-ориентированной психологии.
Понимание как метод понимающей психологии, принципиально отлично от интроспекции. Интроспекция ограничивает познающего содержанием его сознания, закрывая выход в сферу объективного.
«Мы постигаем человеческую природу не с помощью интроспекции... Существуют новые категории, образы и формы жизни, к которым и следует обратиться и которые сами не обнаруживаются в индивидуальной жизни. Индивид — это лишь точка пересечения систем культуры и организаций, куда вплетено его бытие как же можно их понять, исходя из индивида?» Понимание не тождественно и рациональному познанию о понятиях: описательная психология обязана выяснить невозможность того, чтобы переживания: были возведены в понятия.
«Что такое человек, можно узнать не путем размышления над самим собой и даже не посредством экспериментов, а только лишь из истории». Понять — это значит оценить субъективные переживания, как осмысленные, включить субъективные переживания в более осмысленные смысловые связи, которые их определяют. Эти связи находятся вне субъекта, в духовной культуре, воплощенной в искусстве, религии, морали, праве.
По В.Дильтею, в противоположность психологии абстрактной, схематической, объяснительной — описательная психология (или расчленяющая) — есть подлинная психология. Ее предметом являются развитой человек и полнота готовой душевной жизни. Она должна быть описана, понята и анализирована во всей ее целостности.
Каждое состояние сознания одновременно включает в себя интеллектуальную часть (его содержание), побуждение и чувство (нравится — не нравится), волевое компонент, как намерение, которым направляется всякий мыслительный процесс. Внутренняя сопряженность этих моментов составляет собственную структуру сознания.
Побуждения и чувства занимают центральную часть в структуре душевной жизни. Они объединяют всю нашу душевную жизнь в единую связь таким образом, что именно они направляют духовную активность на некоторые предметы среды, которым придают чувство удовольствия при удовлетворении побуждений. Таким образом, находящееся вне нашей душевной жизни, с чем соединяется чувство удовлетворения, переживается как ценность.
Отсюда следует, что жизненная ценность через соотношение с субъектом — это то, чем мы пользуемся для достижения чувства удовольствия и удовлетворения. Мы постигаем ценность жизненных отношений, взглядов и идей, деятельности, выбирая из этого то, что нам полезно, и создаем новые ценности в процессе жизни. Постижение ценностей и созидание новых ценностей составляют сущность душевной жизни и психического развития.
Развитие душевной жизни происходит в условиях развития тела и зависит от связи с окружающим миром — физической и духовной средой. Движущей силой развития являются чувства и побуждения. Развитие складывается из отдельных жизненных состояний, из которых каждое стремится добыть и задержать свою жизненную ценность. Каждый возраст характеризуется направленностью на свои ценности.
В детстве игра является необходимым проявлением жизни.
В юношеском возрасте складываются идеалы жизни, границы которых не испытаны.
В зрелости происходит осознание действительных ценностей.
В старости человеку открываются особо значительные ценности. Произведения, созданные в старости, отличаются особой возвышенностью.
Та жизнь была бы совершеннейшей, в которой всякий ее момент был бы исполнен чувства своей самодовлеющей ценности. Развитие состоит в переходе от элементарных к более высоким ценностям, ибо «с поступательным течением жизни развивается все более расчлененный склад душевной жизни, которому доступны все высшие достижения».
Мысли В. Дильтея о том, что всякий период жизни обладает самостоятельной ценностью, созвучны современным представлениям о качественном своеобразии и непреходящей ценности отдельных периодов детства, уникальных возможностей, создаваемых ими для формирования соответствующих психических процессов и качеств. По точной оценке С.Л.Рубинштейна, «в противоположность глубинной психологии 3.Фрейда, психология В. Дильтея может быть охарактеризована как вершинная психология. Так же, как Фрейд, Дильтея хочет познавать психологию личности в ее глубинах. Но в отличие от Фрейда, и даже в противоположность ему, он исходит из того, что психологические глубины личности раскрываются не в самых низших ее влечениях, а в самых высших ее объективированных проявлениях».
Позиции В. Дильтея получили развитие в духовно- научной психологии Эдуарда Шпрингера (1882— 1963 гг.). Ее задачей является исследование отношения индивидуальной духовной структуры субъекта к структуре объективного духа (предмет общей ncuxoлoгии как науки о духе) и выявление типов (форм) смысловой направленности, получивших название «форм жизни» (предмет дифференциальной психологии как науки о духе). Основное понятие психологии Шпрингера — формы жизни.
От общего утверждения В. Дильтея о соотношении структуры душевной жизни с культурой и о ценности, как определяемой эмоциональным отношением субъекта, Шпрингер переходит к классификации ценностей и производит ее по более объективному, чем эмоциональное отношение (как это было у В. Дильтея), основанию.
Ценности — это объективные образования, независимые от субъекта, противостоящие ему и оказывающие на него воздействие. Это весь мир — природа, наука, искусство и т. п. Э.Шпрангер выделяет шесть типов объективных ценностей:
1) теоретические (область науки, проблема истинности);
2) экономические (материальные блага, полезность);
3) эстетические (стремление к оформлению, выражению своих впечатлений, к самовыражению);
4) социальные (общественная деятельность, обращенность к чужой жизни, чувство себя в другом);
5) политические (власть как ценность);
6) религиозные (смысл жизни).
В каждой индивидуальности представлены все шесть типов ценностей, но в особом направлении и с разной силой. Руководящие, определяющие жизнь,— образуют психическую структуру личности.
На основании преобладания той или иной ценности различаются шесть типичных основных форм индивидуальности, называемых Шпрингером формами жизни потому, что они до некоторой степени определяют форму, в которой протекает жизнь индивида:
1. Теоретический человек (все его стремления направлены к познанию);
2. Эстетический (стремится постигнуть единичный случай, исчерпать его без остатка со всеми его индивидуальными особенностями);
3. Экономический (эффект полезности как смысл всей деятельности, всей жизни);
4. Социальный (смысл жизни в общении, в любви, в жизни для других);
5. Политический (стремление к власти и чести, господству и влиянию);
б. Религиозный (относит всякое единичное явление к общему смыслу жизни и мира).
Поскольку в жизни нет чистых типов, каждый отдельный конкретный случай нужно уметь привести к одному из этих типов. Исходя из этих психологических представлений, Шпрингер делал педагогические выводы. Всеобщее образование не должно быть одинаковым для всех. Педагог должен интуитивно угадать еще не сформировавшуюся и не осознанную ребенком психическую структуру и готовить его к наиболее целесообразному и доступному для него пути жизни.
Понимающая психология открыто противопоставляет себя естественным наукам и носит умозрительный характер. Ее вывод о невозможности естественно-научного объяснения в психологии звучит возвращением к старой идеалистической психологии, как науке о душе. Сделанная в этом направлении попытка соотнести структуру отдельной личности с духовными ценностями и формами культуры, созданными исторически, в силу идеалистического их понимания представляла развитие высших психических функций, как чисто духовный процесс.
«При таком понимании истории и культуры и при таком понимании психологии сказать, что психологию следует изучать исторически, это значит, в сущности, что духовное следует сближать с духовным, понимающая психология далека от адекватной разработки проблем культурного развития». Мы кратко остановились на ведущих направлениях зарубежной психологии периода «открытого кризиса», их развитии и современных течениях, прямо или косвенно с ними связанных. Бессознательное и его влияние на сознание, целостные структуры, поведение, процесс личностного роста, измененные состояния сознания выступают на различных этапах в качестве новых предметов психологии.
Мы не случайно не коснулись пока что отечественной психологии — ее путь долгое время был во многом обособлен.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ XIX-ХХ ВВ.
Основы отечественной научной психологии также закладывались в конце XIX — начале ХХ в.
Прежде всего отметим естественно-научное направление, имеющее давние, идущие от Михаила:. Васильевича Ломоносова традиции, воплотившиеся в рассматриваемый период в работах В.М.Бехтерева, создателя направления, называемого рефлексология. Владимир Михайлович Бехтерев (1857 — 1927 гг.), невропатолог, психолог, психиатр, создал первую в России экспериментально-психологическую лабораторию (1885 г.) и Психоневрологический институт (1908 г.), в котором осуществлялись комплексные исследования человека. М
В дальнейшем, традиции комплексного подхода Й были развиты замечательным отечественным психологом Б.Г.Ананьевым (см. ниже). Рефлексология, стремясь быть объективной наукой, широко привлекала для объяснения психологических явлений физиологические принципы, изучая рефлексы, протекающие с участием головного мозга. В отечественной науке такой подход связан с именем Ивана Михайловича Сеченова, (1829 — 1905 гг.).
В отношении русской психологии, в основном следовавшей в тот период традициям В.Вундта, рефлексология сыграла значительную роль по выведению ее за пределы принципов самонаблюдения, «чистого сознания». Вместе с тем, в системе рефлексологии психика оказывалась побочным продуктом (эпифеноменом) физиологических и поведенческих процессов: получалось, что «объективная психология» отбрасывала «субъективную».
Объективный подход разрабатывался и в физиологической школе Ивана Петровича Павлова (1849— 1936 гг.), оказавшей серьезное влияние и на отечественную, и на зарубежную психологию — мы уже упоминали выше ее значение для бихевиоризма (см. Гл. № 11: «Бихевиоризм»).
Другая традиция отечественной научной психологии восходит к идеям В.Вундта. Яркой фигурой здесь явился Георгий Иванович Челпанов (1862 — 1936 гг.)— основатель Института психологии и Москве (1912 г.). Экспериментальный метод — при том, что Челпанов активно его пропагандировал, — оставался для него, тем не менее, второстепенным по отношению к самонаблюдению.
Научное противостояние различных направлений в психологии в послереволюционные годы было отягощено и новой идеологической ситуацией, связанной с политической перестройкой общества и переориентацией науки на философию марксизма.
Здесь необходимо небольшое отступление. В последние годы критика марксизма приобрела «тотальный» характер, а его сторонники представляются своего рода непременными злодеями или конъюнктурщиками. Для такого суждения есть несомненные причины, однако огульная критика всегда содержит опасность слепоты как по отношению к самой философии марксизма, так и по отношению к людям, ее принявшим.
Марксизм оказал серьезное влияние не только на отечественную — как сегодня модно говорить — «идеологизированную» — психологию но и на зарубежную, прежде всего, в силу заложенного в нем гуманистического потенциала. Именно этот аспект (но не программа перестройки общества) определил, например, позицию А. Адлера (защита «маленького человека») или Э. Фромма (проблема отчуждения человека в обществе). Марксизм позволил, во многих отношениях, увидеть человека не как «Робинзона», но деятеля, включенного в социальный мир, творящего его и творимого им.
В отечественной науке ситуация намного сложнее. И в психологии действовали — наряду с другими— многочисленные идеологи от науки, по сути, паразитировавшие на идеях Карла Маркса (1818 — 1883 гг.). Но были и те, кто пришел к марксизму, независимо от политической ситуации и до ее возникновения (например, П.П.Блонский — см. ниже) и развивавшие марксизм часто в противостоянии его официальным толкованиям — именно развивавшие, а не догматически следовавшие ему. Именно с этими именами связаны основные достижения советской психологии.
Первым отечественным психологом, провозгласившим перестройку психологии на базе марксизма, как программу развития науки, был Константин Николаевич Корнилов (1879 — 1957 гг.). Как теоретик психологии он пытался снять противоречие между объективной психологией и субъективной психологией; эта попытка воплотилась в развивавшейся им концепции, названной реактология. Во многих отношениях она была сходной с уже известным нам бихевиоризмом.
Собственно, реактология рассматривала психологию, как науку о поведении. Психика трактовалась через понятие «реакция», означавшее ответ целого организма (а не отдельных органов) на внешние воздействия. По сути, понятие «реакция» было аналогично понятию «рефлекс», но более широким по содержанию, предполагавшим и психологические характеристики (на высших уровнях развития живых организмов). Реактология просуществовала до начала 30-х гг. ХХ в., когда явственно обозначилась ее недостаточность для обсуждения, с точки зрения марксизма, ряда важнейших психологических проблем, прежде всего, проблемы сознания.
Бихевиористский принципов придерживался в тот период, и выдающийся психолог и педагог Павел Петрович Болонский (1884 — 1941 гг.), также трактовавший психологию как науку о поведении живых существ (но обозначавший принципиальные особенности социального поведения).
Рефлексологию, реактологию, взгляды раннего Болонского в литературе иногда называют «русский бихевиоризм». Эти направления сыграли выдающуюся роль в становлении объективных методов в психологии и представлялись очень привлекательными, с точки зрения возможности материалистического объяснения психических явлений. Как теории, они не получили существенного развития в отечественной науке (хотя развивались определенные принципы и положения), уступив место иным подходам, о которых речь пойдет ниже.
Одним из наиболее влиятельных направлений, сформировавшихся в 20 — 30-е гг. ХХ в., стала культурносторическая теория, разработанная Львом Семеновичем Выготским (1896 — 1934 гг.). Несмотря на то, что ряд ее положений подвергался и подвергается критике, в том числе, со стороны последователей Л.С.Выготского, основные его идеи продуктивно разрабатываются и сейчас, причем идеи эти воплощены ныне не только в психологии, но и в педагогике, и в дефектологии, и в языкознании, и в культурологи, и в искусствознании.
Л.С.Выготский в своих теоретических построениях также опирался на марксизм, самостоятельно придя к нему, как к философскому учению, открывшему новые методы видения человека в мире, и принял его не как догму, а как основу для развития. Выготский стремился разрешить проблему генезиса человеческого сознания, найти качественную специфику психического мира человека и определить механизмы его формирования.
Важнейшее отличие деятельности человека от поведения животных заключается, согласно положениям марксизма, в использовании человеком орудий труда для преобразования мира и сохранении этих орудий.
Л.С.Выготский задается вопросом: возможно ли найти нечто аналогичное применительно к внутреннему, психическому миру человека.Не располагает ли сознание особыми орудиями, направленными (в отличие от орудий труда) не вовне, а внутрь, на овладение: собственной психической жизнью и — на этой основе — собственным поведением?
Для Выговского принципиально, что такие орудия есть и именно они делают возможным произвольное поведение, логическое запоминание и др. Он различает два уровня психического — натуральные и высшие психические функции. Натуральные функции даны человеку, как природному существу. Это механическое запоминание, не предполагающее специальных способов переработки информации (скажем, мнемотехник), непроизвольное внимание, проявляющееся, скажем, в повороте головы к источнику громкого звука.
Целенаправленное мышление, творческое воображение, логическое запоминание, произвольное внимание — примеры высших психических функций. Одной из важнейших их характеристик является опосредствованность, то есть наличие средства, при помощи которого они организуются.
Приведем пример из практики Л.С.Выготского. Человек, страдающий болезнью Паркинсона (тяжелое» неврологическое заболевание, проявляющееся, в частности, в выраженной нес координированности движений), не может пройти по прямой линии. Для того, чтобы помочь ему, на полу выкладываются листы бумаги, как внешняя опора. Наступая на эти листы (и, таким образом, решая не одну «большую» задачу, а много «маленьких» задач по перемещению от листа к листу), больной проходит по прямой линии.
Принципиален следующий этап: больному предлагают идти не от листа к листу, но идти, представляя себе эти лежащие на полу листы (в реальности их нет), то есть, ориентироваться на образ. Это оказывается возможным, что означает следующее: больной овладел своим поведением, самостоятельно и произвольно opгaнизует его на основе средства, и, первоначально, формой существования этого средства была внешняя форма — конкретный предмет, внешний стимул. Примеров использования внешних средств много — узелки, крестики на память, бросание жребия (например, монетки) в ситуации «буриданова осла» и т. д.
Для высших психических функций принципиально, однако, наличие внутреннего средства. Как же возникают высшие психические функции? Основной путь — интериоризации (перенос во внутренний план; Л.С.Выготский использовал термин «взращивание») социальных форм поведения в систему индивидуальных форм. Этот процесс не является механическим. Высшие психические функции, по мнению Л.С.Выготского, возникают в процессе сотрудничества и социального общения — и они же развиваются из примитивных корней на основе низших. Таким, образом, есть социогенез высших психических функций и есть их естественная история. Центральный момент — возникновение символической деятельности, овладение словесным знаком. Именно он выступает тем средством, которое, став внутренним, кардинально преобразует психическую жизнь. Знак вначале выступает как внешний, вспомогательный стимул. Всякая высшая психическая функция, указывает Л.С.Выготский, в своем развитии проходит две стадии.
Первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми, и лишь позже — как полностью внутренний процесс. Это обозначается как переход от унтер психического к интрапсихическому. Так, слово в развитии ребенка первоначально существует, как обращенное от взрослого к ребенку, затем от ребенка ко взрослому, и лишь затем ребенок обращает слово на себя, на собственную деятельность (что позволяет осуществлять ее планирование. Последнее знаменует начало обращения речи в интрапсихическую форму.
При этом, процесс формирования высшей психической функции, отнюдь, не мгновенен, он растянут на десятилетие, зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности. Через общение человек овладевает ценностями культуры. Овладевая знаками, человек приобщается к культуре, основными составляющими его внутреннего мира оказываются значения (познавательные компоненты сознания) и смыслы (эмоционально-мотивационные компоненты).
Важным моментом в концепции Л.С.Выготского является его отношение к проблеме связи развития и обучения. Должно ли обучение «следовать» за развитием ребенка или же оно должно «вести за собой» развитие? Выготский настаивает на втором, и это представление было развернуто им в разработке понятия «зона ближайшего развития». Л.С.Выготский показал, что существует расхождение в уровнях трудности задач, которые может решить ребенок самостоятельно, и задач, которые он может решить под руководством взрослого.
Общение ребенка со взрослым, отнюдь, не формальный момент в концепции Л.С.Выготского. Более того, путь через другого оказывается в развитии центральным. Обучение же представляет, по сути, особым образом организованное общение. Общение со взрослым, овладение способами интеллектуальной деятельности под его руководством, как бы задают ближайшую перспективу развития ребенка: она и называется зоной ближайшего развития, в отличие от актуального уровня развития. Действенным оказывается то обучение, которое «забегает вперед» развития.
Идеи Л.С.Выготского оказали значительное влияние не только на психологию, в силу того, что многие положения его теории являются «междисциплинарными», равно как и объекты анализа. В первую очередь это относится к проблемам анализа культуры, как того, что определяет особенности сознания человека через языковые средства. Вместе с тем, рассмотрение речевого развития как определяющего, равно как и различение двух уровней психического, вызвало критику со стороны ряда психологов, выделивших иные детерминанты психического развития.
Из учеников и последователей Л.С.Выготского одной из наиболее примечательных и влиятельных в отечественной психологии фигур был Алексей Николаевич Леонтьев (1903 — 1979 г.), с именем которого связано развитие теории деятельности. Несколько в ином ключе проблема деятельности разрабатывалась С.Л.Рубинштейном — основателем другой, не связанной с Л.С.Выготским научной школы — о ней речь пойдет ниже.
В целом А.Н.Леонтьев развивал важнейшие идеи своего учителя, уделяя, однако, основное внимание, тому, что оказалось недостаточно разработано Л.С.Выготским — проблеме деятельности. Если Выговскому психология представлялась наукой о развитии высших, психических функций в процессе освоения человеком: культуры, то Леонтьев ориентировал психологию на: изучение порождения, функционирования и строения психического отражения реальности в процессе деятельности.
Общий принцип, которым руководствовался А.Н.Леонтьев в своем подходе, может быть сформулирован так: внутренняя — психическая деятельность возникает в процессе интериоризации внешней— практической деятельности и имеет принципиально то же строение.
В этой формулировке намечено направление поиска ответов на важнейшие теоретические вопросы психологии: как возникает психическое, каково его строение и как его изучать. Важнейшие следствия из этого положения: изучая практическую деятельность, мы постигаем и закономерности психической деятельности; управляя организацией практической деятельности, мы управляем организацией внутренней — психической деятельности.
Сложившиеся в результате интериоризации внутренние структуры, интегрируясь и преобразуясь, являются, в свою очередь, основой для порождения внешних действий, высказываний и т. п. Этот процесс перехода «внутреннего во внешнее» обозначается как «экстериоризация». Принцип «интериоризации-экстериоризации» — один из важнейших в теории деятельности.
Содержательно теория А.Н.Леонтьева связана с целым рядом теоретических и прикладных вопросов, части из которых мы уделим внимание.
Один из таких вопросов: каковы критерии психического. На основании чего можно судить о том, обладает ли некоторый организм психикой или нет? В действительности, на данный вопрос возможны самые различные ответы и все они будут гипотетичны.
Так, идея «панпсихизма» предполагает всеобщую одушевленность, в том числе того, что мы называем «неживой природой» («пан» означает «все»), и в собственно психологии встречается редко; «биопсихизм» наделяет психикой все живое; «нейропсихизм» — лишь те живые существа, что обладают нервной системой; «антропопсихизм» отдает психику только человеку.
Правомерно ли, однако, критерием психического делать принадлежность к тому или иному классу объектов? Ведь внутри каждого класса объекты весьма разнородны, не говоря уже о сложностях с обсуждением принадлежности ряда «промежуточных» объектов к тому или иному классу. Наконец, само приписывание психического тем или иным классам объектов, чаще всего, весьма умозрительно и лишь обозначается, но не доказывается.
Леонтьев попытался найти такой критерий не в самом факте «принадлежности к разряду», а в особенностях поведения организма (показав, кстати, что сложность поведения не соотносится напрямую со сложностью строения организма). Исходя из представлений о» психике, как особой форме отражения (философская основа для такого подхода содержится в произведениях классиков марксизма), А.Н.Леонтьев усматривает «водораздел» между допсихическим и психическим уровнями отражения в переходе от раздражимости к: чувствительности.
Раздражимость он рассматривает, как свойство организма реагировать на биологически значимые (биотические) воздействия, непосредственно связанные с жизнедеятельностью. Чувствительность определяется, как свойство реагировать на воздействия, сами по себе, не несущие биологической значимости (абиотические), но сигнализирующие организму о связанном с ними биотическом воздействии, что способствует более эффективной адаптации.
Именно наличие чувствительности, в представлениях Алексея Николаевича Леонтьева, является критерием психического. В самом деле; наличие психики предполагает наличие «внутренней» реальности, некоего образа, переживания; сигнал же только и возможен, как сигнал, если он связывается с образом того, о чем сигнализирует. Скажем, запах, сам по себе, несъедобен — но с ним может связываться то, что непосредственно связано с жизнеобеспечением; равным образом рычание хищника, само по себе, не разрушительно, но сигнализирует о наличии опасности.
На уровне чувствительности оказывается возможным говорить о поведении как особой форме активности. Чувствительность, в простейшей форме, связана с ощущениями, то есть субъективным отражением отдельных свойств предметов и явлений, объективного мира.
Первая стадия эволюционного развития психики обозначается А.Н.Леонтьевым как «элементарная сенсорная психика». Следующая стадия — «перцептивная психика», на которой возникает восприятие как отражение целостных объектов («перцепция» означает «восприятие»); третья — названа стадией интеллекта. Согласно идее А.Н.Леонтьева, новые ступени психического отражения возникают вследствие усложнения деятельности, связывающей организм с окружающей средой. Принадлежность к более высокой эволюционной ступени (согласно принятой систематике), сама по себе, не является определяющей: организмы более низкой биологической ступени могут демонстрировать более сложные формы поведения, чем некоторые высшие.
В связи с развитием деятельности А.Н.Леонтьев обсуждает и проблему возникновения сознания. Отличительная черта сознания — возможность отражения мира безотносительно к биологическому смыслу этого отражения, то есть возможность объективного отражения. Возникновение сознания обусловлено, по А.Н.Леонтьеву, возникновением особой формы деятельности — коллективного труда. Коллективный труд предполагает разделение функций — участники выполняют различные операции, которые, сами по себе, и в ряде случаев могут выглядеть как бессмысленные, с точки зрения непосредственного удовлетворения потребностей человека, который их осуществляет. Например, в ходе коллективной охоты загонщик гонит животное от себя. Но ведь естественный акт человека, желающего добыть пищу, должен быть прямо противоположен! Значит, имеют место особые элементы деятельности, подчиненные не непосредственному побуждению, но результату, целесообразному в контексте коллективной деятельности и выполняющему, в этой деятельности, промежуточную роль.
В терминах А.Н.Леонтьева, здесь цель отделяется от мотива, в результате чего выделяется действие, как особая единица деятельности (к этим понятиям мы обратимся ниже, при рассмотрении структуры деятельности). Чтобы осуществить действие, человек дол- жен осознать его результат в общем контексте, то есть, осмыслить его.
Таким образом, одним из факторов возникновения сознания оказывается коллективный труд. Другим фактором выступает включенность человека в речевое общение, что позволяет через овладение системой языковых значений стать сопричастным общественному опыту. Сознание, собственно, образуется смыслами и значениями (к понятию «смысл» мы также еще обратимся.)
Итак, с точки зрения Леонтьева, деятельность выступает исходным моментом формирования психики на различных уровнях. В своих последних работах А.Н.Леонтьев предпочитал понятие «деятельность» относить к человеку.
Рассмотрим теперь ее структуру. Деятельность представляет форму активности. Активность побуждается потребностью, то есть состоянием нужды в определенных условиях нормального функционирования индивида (не обязательно биологических). Потребность не переживается субъектом как таковая: она «представлена» ему, как переживание дискомфорта, неудовлетворенности, напряжения и проявляется в поисковой активности. В ходе поисков происходит встреча потребности с ее предметом, то есть фиксация на предмете, который может ее удовлетворить (это не обязательно материальный предмет; это может быть, например, лекция, удовлетворяющая познавательной потребности студента).
С этого момента «встречи» активность становится направленной (потребность в чем-то конкретном, а не «вообще»), потребность опредмечивается и становится мотивом, который может осознаваться или не осознаваться. Именно теперь, считает А.Н.Леонтьев, возможно говорить о деятельности. Деятельность соотносится с мотивом.
Мотив — то, ради чего совершается деятельность.
Деятельность — это совокупность действий, которые вызываются мотивом.
Действие — главная структурная единица деятельности. Оно определяется как процесс, направленный на достижение цели.
Цель представляет собой осознаваемый образ желаемого результата. Вспомните теперь то, что мы отметили при обсуждении генезиса сознания: цель отделяется от мотива, то есть образ результата действия от того, ради чего осуществляется деятельность. Отношение цели действия к мотиву представляет смысл.
Действие осуществляется на основе определенных способов, соотносимых с конкретной ситуацией, то есть условиями. Эти способы (неосознаваемые или малоосознаваемые) называются операциями и представляют более низкий уровень в структуре деятельности. Деятельность мы определили, как совокупность действий, вызываемых мотивом. Действие может быть рассмотрено, как совокупность операций, подчиненных цели.
Наконец, самый низкий уровень — психофизиологические функции, «обеспечивающие» психические процессы.
Такова, в общем виде, структура, принципиально единая для внешней и внутренней деятельности, отличных, естественно, по форме (действия производятся с реальными предметами или с образами предметов).
Мы очень кратко рассмотрели структуру деятельности по А.Н.Леонтьеву и его представления о роли деятельности в филогенетическом развитии психики. Теория деятельности, однако, описывает и закономерности индивидуального психического развития. Так, Леонтьевым было предложено понятие «ведущая деятельность», позволившее построить одну из основных в отечественной психологии периодизаций возрастного развития (Д.Б.Эльконин).
Под ведущей деятельностью понимается та, с которой, на данном этапе развития, связано появление важнейших новообразований и в русле которой развиваются другие виды деятельности. Смена ведущей деятельности означает переход на новую стадию (на- пример, переход от игровой деятельности к учебной при переходе от старшего дошкольного к младшему школьному возрасту) .
Основным механизмом, при этом, по А.Н.Леонтьеву, выступает «сдвиг мотива на цель» — превращение того, что выступало как одна из целей, в самостоятельный мотив. Так, например, усвоение знания в младшем школьном возрасте, первоначально, может выступать как одна из целей в деятельности, побуждаемой мотивом «получить одобрение учителя», а затем становится самостоятельным мотивом, побуждающим учебную деятельность.
В русле теории деятельности обсуждается и проблема личности — в первую очередь в связи со становлением мотивационной сферы человека. По словам А.Н.Леонтьева, личность «рождается» дважды.
Первое «рождение» личности происходит в дошкольном возрасте, когда устанавливается иерархия мотивов, первое соотнесение непосредственных побуждений с социальными критериями, то есть возникает возможность действовать вопреки непосредственному побуждению, соответственно социальным мотивам.
Второе «рождение» происходит в подростковом возрасте и связано с осознанием мотивов своего поведения и возможностью самовоспитания.
Концепция А.Н.Леонтьева, таким образом, распространяется на широкий круг проблем теоретического и практического плана. Ее влияние на отечественную психологию чрезвычайно велико, в связи с чем мы и рассмотрели ее, хотя и в общем плане, но несколько подробнее, чем ряд других концепций. Отметим также ее значение для практики
обучения: А.Н.Леонтьев выдвинул идею поэтапного формирования умственных действий, на базе которой была создана теория П.Я.Гальперина: соответственно принципу интериоризации, умственное— внутреннее — действие формируется, как преобразование исходного практического действия, его по- этапный переход от существования в материальной форме к существованию в форме внешней речи, затем «внешней речи про себя» (внутреннее проговаривание) и, наконец, в форме свернутого, внутреннего действия.
Научная школа, у истоков которой стоял Л.С.Выготский, — одна из ведущих в отечественной психологии. Помимо А.Н.Леонтьева, к ней принадлежат замечательные ученые, работавшие в различных областях психологии: Александр Романович Лурия (1902 — 1977 гг.), исследовавший проблемы мозговой локализации высших психических функций и основавший науку нейропсихология; уже упоминавшийся выше Даниил Борисович Эльконин (1904 — 1984 гг.) — крупнейший отечественный специалист в области детской психологии; Александр Владимирович Запорожец (1905 — 1981 гг.), исследовавший роль практических действий в генезисе познавательных процессов и роль эмоций в смысловой регуляции деятельности; Лидия Ильинична Бобович (1908 — 1981 гг.), основные работы которой посвящены проблемам развития личности ребенка; Петр Иванович Зинченко (1903 — 1969 гг.), исследовавший память с позиций деятельного подхода; Петр Яковлевич Гальперин (1902 — 1988 г.) — создатель теории поэтапного формирования умственных действий.
С работами этой школы непосредственно связаны исследования ряда наших крупных современных ученых — вице-президента Российской академии образования Василия Васильевича Давыдова (род. 1930 г.), Владимира Петровича Зинченко (род. 1931 г.), Валерии Сергеевны Мухиной (род. 1935 г.), президента Российской академии образования с 1992 г. Артура Владимировича Петровского (род. 1924 г.) и др.
Деятельностный подход (формулируемый также, как принцип единства сознания и деятельности) разрабатывался А.Н.Леонтьевым в развитие идей Л.С.Выготского.
Мы уже упоминали выше о том, что деятельный подход разрабатывался, независимо от этой линии основателем другой отечественной психологической школы Сергеем Леонидовичем Рубинштейном (1889 — 1960 гг.) и был им обозначен впервые, уже в начале 20-х гг. ХХ в., при рассмотрении принципа «творческой самодеятельности» (любая деятельность является самостоятельной и творческой — одна из важнейших мыслей С.Л.Рубинштейна): «...субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определить то, что он есть; направлением его деятельности можно определить и формировать его самого».
Если для школы Л.С.Выготского центральным является процесс интериоризации, то в теории С.Л.рубинша тайна исходным выступает действие, «проникающее» в объективную действительность и, по образному выражению Сергея Леонидовича, несущее мышление на своем острие. Через принцип деятельности Рубинштейн преодолевает недостаток, характерный, по его мнению, для традиционной психологии сознания и механистических концепций, где мир и сознание противопоставлены друг другу: деятельность выводит человека в мир и, творя мир, субъект творит и самого себя. В развитии человека личный и общественный опыт неразрывны.
Деятельность — один из уровней (важнейших уровней!) изначально практического и всегда непрерывного взаимодействия человека с миром. Если для Л.С.Выготского главным моментом, определяющим развитие, является знак (вспомните различение натуральных и высших психических функций), то для С.Л.Рубинштей на — деятельность. Если для Л.С.Выготского знаки порождают человеческие формы поведения, то для С.Л.Рубинштейна, напротив, практические действия делают возможным овладение речью.
Чем определяется деятельностью Деятельность определяется своим объектом, говорит С.Л.Рубинштейн, и, казалось бы, здесь можно усмотреть аналогии с подходом бихевиористов — внешние причины определяют активность; однако — и это принципиально — деятельность определяется своим объектом не прямо, а через ее «внутренние» закономерности. Это означает, что внешние причины действуют через внутренние условия. Последнее положение фиксирует предложенное Рубинштейном понимание принципа детерминизма.
При объяснении психических явлений в качестве системы внутренних условий выступает личность, имеющая сложную многоуровневую структуру. С точки зрения С.Л.Рубинштейна, все психические процессы могут рассматриваться как процессы личности.
Рубинштейн отличает деятельность от поведения; точнее сказать, в его понимании, поведение — особая форма деятельности. Причем для Рубинштейна поведение — нечто противоположное тому, что имеют в виду бихевиористы. Деятельность становится поведением тогда, когда мотивация человеческих действий из предметного плана (в данном случае имеется в виду «вещная» сфера) переходит в план личностно-общественных отношений (оба эти плана неразрывны: личностно-общественные отношения реализуются при посредстве предметных) .
Главное в поведении — отношение к моральным нормам. Если единицей анализа деятельности выступает действие, то единицей анализа поведения является поступок. Отметьте отличие в подходах к рассмотрению деятельности С.Л.Рубинштейна и А.Н.Леонтьева: если для Леонтьева деятельность является универсальным объяснительным понятием, то Рубинштейн, как отмечал один из крупнейших его последователей А.В.Брушлинский, не сводил все многообразие взаимодействия человека с миром к одной лишь деятельности.
В отношении структуры деятельности выдающимися отечественными психологами были разработаны во многом сходные позиции: С.Л.Рубинштейн описывал деятельность через цели, мотивы, действия" операции.
Отметим еще один принципиальный момент. Психическое Рубинштейн рассматривал, прежде всего, как процесс — движущийся, непрерывный, формирующийся, воплощающийся в продукты (результаты)— образы, понятия, состояния и др. Сам же процесс включает прерывные операции, но не сводится к ним. Наиболее ярко это было показано на примере мышления, включающего логические, математические и другие операции. При этом мышление, как процесс, связано с мышлением, как деятельностью личности, то есть с мотивацией, способностями.
Как отмечал А.В.Брушлинский, такой подход позволяет по-новому определить предмет психологии. Психология, понятая с позиций С.Л.Рубинштейна, изучает психическое как живой непрерывный процесс (в соотношении с его продуктами), участвующий в регуляции всего взаимодействия человека с миром. Крупнейшие ученики и последователи С.Л.Рубинштейна — Ксения Александровна Абульханова-Славская (род. 1932 г.), Людмила Ивановна Анцыферова (род. 1924 г.), Андрей Владимирович Бруклинский (1933 — 2002 гг.), Алексей Михайлович Матюшкин (род. 1927 г.).
Другие шкалы отечественной психологии
Школы Л.С.Выготского и С.Л.Рубинштейна — далеко не единственные крупные школы в отечественной психологии, хотя, в теоретическом плане, вероятно, наиболее авторитетны.
Важным направлением в советской психологии явилась теория установки, основанная грузинским психологом Дмитрием Николаевичем Узнадзе (1886— 1950 гг.). Д.Н.Узнадзе рассматривал психологию, как науку о целостной личности, мотивы и поступки которой могут быть не осознаваемы (его подход к бессознательному долгое время определял отечественные разработки в этом направлении).
Всякое поведение, по Д.Н.Узнадзе, есть реализация конкретной подготовленности, ни одно действие не возникает на «пустом месте». Центральным объяснительным понятием в теории Узнадзе стало понятие установки, означающее готовность субъекта к восприятию будущих событий и действиям в определенном направлении. Эта неосознаваемая готовность — основа целесообразной избирательной активности человека.
Концепция Д.Н.Узнадзе в теоретическом плане была, фактически, противопоставлена, так называемому «постулату непосредственности», наиболее ярко выраженному в бихевиоризме — внешние раздражители непосредственно определяют поведение.
Явление установки было изучено в многочисленных экспериментальных исследованиях. Основная методика строилась, примерно, следующим образом: испытуемому предъявлялась экспериментальная задача — например, его просили с закрытыми глазами оценить на ощупь, какой из двух предъявленных шаров больше. Такая задача предъявлялась 10 — 15 раз, с тем чтобы установка — готовность оценивать шары как больший и меньший— зафиксировалась. Затем, в очередном предъявлении шары заменялись равновеликими; испытуемый же — в силу сформировавшейся готовности — оценивал один из шаров как больший или меньший относительно другого.
В таких — на первый взгляд, простых — опытах было выявлено несколько принципиальных характеристик установки. Так, оказалось, что установка — не частный психический процесс, но нечто целостное, носящее центральный характер. Это проявляется, в частности, в том, что она переходит, будучи сформирована в одной сфере, на другие. Так, установка, созданная в («на ощупь») сфере, при оценке величины шаров, проявляется в области зрительного восприятия, влияя на оценку величины кругов.
Установка возникает при взаимодействии индивида со средой, при «встрече» потребности с ситуацией ее удовлетворения. На базе установки, выражающей состояние всего субъекта, как такового, деятельность может быть активизирована помимо участия его эмоциональных и волевых актов. Но, полагал Д.Н.Узнадзе, деятельность в плане «импульсивной» установки, хотя и свойственна человеку, но отражает его сущности.
Специфически человеческим можно считать явление «объективации», то есть акт выделения действия из единства с субъектом, переживание действительности, как существующей независимо от субъекта. Объективация возникает тогда, когда установка не обеспечивает адекватного действия; тогда возникает план осознания, в результате чего, опять-таки, вырабатывается готовность к деятельности, то есть установка.
Еще одной авторитетной теорией в отечественной психологии является теория отношений Виктора Николаевича Мясищева (1892 — 1973 гг.), представляющая особый подход — в рамках марксистской методологии — к проблемам личности.
В.Н.Мясищев исходил из того, что главным принципом изучения природы в целом является принцип изучения ее объектов в процессе взаимоотношений с окружающим миром. Сложнейшие отношения человека к окружающему миру выражаются в его психической деятельности. В этих отношениях человек выступает в роли субъекта, деятеля, лица, сознательно преобразующего действительность. Отношения человека в развитом виде представляют систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности.
Основные стороны психической жизни, по В.Н.Мясищеву, — психические процессы, отношения, состояния, свойства личности, неразрывно связанные и проявляющиеся друг в друге.
Система отношений — психологическое «ядро» личности. Через это понятие в теории В.Н.Мясищева оказалось возможным рассмотрение различных психических явлений. Так, мотив выступает в этой теории как выражение отношения к объекту действия; воля проявляется в достижении цели, являющейся объектом активного отношения; черты характера — превращенные отношения и т. д. Через противоречивые отношения В.Н.Мясищев рассматривал неврозы.
Известный отечественный психолог Борис Михайлович Теплов (1896 — 1965 гг.) в ранний период творчества провел цикл исследований в области психологии восприятия. В дальнейшем занимался проблемами психологии индивидуальных различий. Разработал психологическую концепцию способностей и продемонстрировал способы их эмпирического анализа в конкретных видах человеческой деятельности.
Используя концепцию И.П.Павлова о типах высшей нервной деятельности, создал исследовательскую программу по изучению физиологических основ индивидуально-психологических различий человека, которая способствовала созданию нового направления— дифференциальной психофизиологии («Проблемы индивидуальных различий» — 1961 г.).
Видный отечественный физиолог Петр Кузьмич Анохин (1898 — 1974 гг.) в отличие от И.П.Павлова, понимал подкрепление не как эффект действия безусловного раздражителя, а как афферентный сигнал от самой реакции, свидетельствующий об адекватности или неадекватности ее. Благодаря механизму сопоставления обратной афферентации с образом конечного результата действия (акцептором действия) формируется возможность опережающего отражения действительности, частным случаем которого П.К.Анохин считал условный рефлекс. На этой основе им была выдвинута теория функциональных систем.
Центральное место в научной деятельности Бориса Федоровича Ломова (1927 — 1989 гг.) занимала проблема взаимодействия человека с техническими устройствами («Человек в системе управления» — 1968 г.; «Человек и техника» — 1966 г.). Именно Б.Ф.Ломовым были заложены основы разработки проблем инженерной психологии в нашей стране. Изучая общие проблемы методологии психологии, Ломов сформулировал принципы системного подхода к анализу психических явлений, показал роль и место психологии в системе других наук.
Еще одно важное направление отечественной психологии связано с именем Бориса Герасимовича Ананьева (1907 — 1972 гг.). Б.Г.Ананьев развивал некоторые важные положения В.М.Бехтерева, — инициатора комплексных исследований, и выступил с идеей создания особой дисциплины — человекознания, включающей данные психологии, антропологии, медицины, физиологии и др. наук о человеке. Такое рассмотрение предполагало несколько основных направлений:
— изучение человека как биологического вида; — анализ онтогенеза и жизненного пути человека как индивида;
— изучение человека как личности; — анализ проблем человечества.
Главная работа Б.Г.Ананьева, вышедшая в 1969 г., носит название «Человек как предмет познания». В своем подходе к человеку Б.Г.Ананьев различил уровни его организации, в частности, уровень индивида и уровень личности.
Развитие индивида — это онтогенетическое природное развитие человека — зачатие, рождение, созревание, зрелость, старение, старость.
Личность же — субъект общественного поведения и общения (общение Б.Г.Ананьев рассматривал, как
особую деятельность, наряду с предметной деятельностью и познанием).
Начало личности человека наступает намного позже, чем начало индивида, и связано с образованием постоянного комплекса социальных связей, образованием регулирующих их норм, освоением средств общению деятельности.
Заканчивая рассмотрение вопроса, посвященного развитию нашей отечественной психологии, нельзя не сказать, хотя бы кратко, о психологическом «флагмане» нашей науки, из стен которого вышли многие, известные сегодня всей стране, ученые и практики.
В декабре 1965 г. был подписан приказ о преобразовании отделения психологии Московского государственного университета им.М.В. Ломоносова в факультет психологии. Первым деканом факультета был назначен профессор А.Н.Леонтьев. На момент создания факультет имел в своей структуре всего три кафедры:
— общей и прикладной психологии; — психофизиологии и нейропсихологии; — педагогики и возрастной психологии. К 1970 г. число кафедр удвоилось, а в настоящее время в структуру факультета психологии МГУ входит 10 кафедр.
После смерти Алексея Николаевича Леонтьева— более 13 лет бессменно возглавлявшего факультет, в 1979 году деканом был назначен профессор Алексей Александрович Бодалев (род. 1923 г.). С 1986 г. факультет возглавил профессор Евгений Александрович Климов (род. 1930 г.), а в мае 2000 г. деканом факультета стал профессор Александр Иванович Донцов (род. 1949 г.).
Итак, мы завершаем изучение нашего курса по дисциплине «История психологии».
В данный курс вошли основные психологические направления, определившие проблематику и главные подходы к психике, способам ее познания и работы с этой реальностью.
Мы зафиксировали основные этапы формирования предмета психологии и варианты представлений о нем. По всей видимости, вы не смогли не обратить внимание на разнообразие — и в ряде случаев принципиальную несовместимость некоторых основных принципов понимания сути психологии в различных школах — например, в бихевиоризме и гуманистической психологии, — и, соответственно, разнообразие в понимании предмета психологии, начиная с периода психологического кризиса.
Вспомните, что выступало в разных школах в качестве основного предмета изучения:
закономерности строения сознания (структурализм); его функции (функционализм);
закономерности взаимоотношений бессознательного и сознания (психоанализ);
закономерности поведения(бихевиоризм); закономерности формирования и функционирования целостных психических структур (гештальтпсихология и связанные с ней направления);
закономерности формирования высших психических функций (культурно-историческая теория);
закономерности формирования деятельности (деятельностный подход);
закономерности, формирования установки (теория установки);
закономерности формирования отношений (теория отношений);
закономерности формирования самоактуализации (гуманистическая психология);
закономерности формирования измененных состояний сознания (Трансперсональная психология) и др.
Основные понятия курса для облегчения запоминания и повторения изученного даны в кратком словаре психологических терминов в конце учебного пособия. Кроме того, в пособие включен именной алфавитный указатель, а для облегчения поиска необходимой персоналии — напротив каждой фамилии указана соответствующая страница.