Глава 3

 

ТЕОРИЯ БОЛЬШИХ МНОГОМЕРНЫХ ПРОСТРАНСТВ

 

В современном мире информационные технологии, транспортные ма­гистрали, телекоммуникации и другие технические достижения сущест­венно ослабили ограничения географического пространства. Начала фор­мироваться «новейшая геополитика», основанная на представлениях о многомерных коммуникационных пространствах Земли.

Теория Больших многомерных пространств (БМП) стремится преодо­леть ограниченность географического и экономического детерминизма в геополитике путем поиска скрытого потенциала человеческой энер­гии. Ее основные положения изложены автором в трудах «Раскаленные рубежи» (1998), «Геополитика» (2000), «Геоэкономика» (2002) и др. Теория, разрабатываемая на фундаменте геофилософии, обращает вни­мание на созидательную рубежную энергетику многомерного коммуни­кационного пространства государства как главный стратегический ре­сурс национальной безопасности.

 

3.1. Многомерное коммуникационное пространство

 

В большинстве геополитических концепций содержатся пред­ставления о контактных зонах в системе «Море — Коустленд (Римленд) — Континент (Хартленд)» или «Север — Юг», основанные преимущественно на географическом и экономическом детерми­низме. Геофилософия позволяет выработать новый подход к реше­нию глобальных и региональных геополитических, геоэкономиче­ских и геоэкологических проблем на основе концепции многомерно­го коммуникационного пространства, обладающего высокой рубеж­ной энергетикой. Этот подход акцентирует внимание на граничных, «краевых» процессах в природе и обществе.

Становление концепции многомерного коммуникационного пространства стало возможным благодаря включению в научный оборот богатого мирового интеллектуального наследия на стыке философии и морфологии культуры, геополитики, этнологии, эко­номики и географии. Особенно значительное влияние на формиро­вание мышления автора оказали классическая европейская фило­софия, труды Иммануила Канта, Фридриха Ницше, Мартина Хай-Деггера,  Карла Ясперса, Арнольда Тойнби,  Освальда Шпенглера,Фернана Броделя, Поля Видаль де ла Блаша, Хэлфорда Джона Ма~ киндера, Питирима Сорокина и Жиля Делсза.

Будущее может быть разным. Чтобы его понять, необходимо вникнуть мыслью в настоящее и увидеть то, что есть на самом деле через определенные пограничные состояния. Это мировоззренческое кредо европейской философии перекликается с мнением отечествен­ных ученых. И именно на это хотелось бы обратить внимание. В ос­нове диалогического мышления М.М. Бахтина, пассионарной тео­рии этногенеза Л.Н. Гумилева, параметрической теории систем А.И. Уемова, кантианских вариаций М.К. Мамардашвили и «по­граничной стилистики» Ю.М. Лотмана — мир «пограничных со­стояний».

Классические представления о сопряженной множественности миров имманентного пространства Земли, положенные в основу геофилософии, составляют методологическую основу разрабатывае­мой теории БМП.

Основным понятием геополитики, учитывающим ее качествен­ные категории, является «пространство». В философии оно отража­ет формальное свойство всякого восприятия внешнего мира, благо­даря чему только и возможны наши внешние наглядные представ­ления (по Канту). Как сказал М. Мамардашвили, мы определяем мир в зависимости от того или иного типа связно­сти пространства.  Пространство другой природы дало бы другой мир.

Выделяются различные типы многомерного коммуникационно­го пространства (геополитическое, геоэкономическое, социокуль­турное, духовное, конфессиональное, информационное, географи­ческое и др.). Пространство может быть расколотым, разорванным, трудным, разбегающимся, обреченным, собранным, протяженным. Преодолеть пространство можно только в духе, а физически поко­рить — путем мирной колонизации или «огнем и мечом». Про­странство истины может быть преодолено только трудом. Про­странство в геополитике — это прежде всего геополитическое пространство (геопространство). Однако приставка «гео» часто опускается, так как геополитика имеет дело всегда с «геопространством».

 

Коммуникация Коммуникация (от .wm. communicatio — делаю общим, связываю, общаюсь, совещаюсь с кем-либо) — понятие, имеющее универсальный смысл, раскры- вающийся в конкретном географическом, историческом, социокуль- I турном, социопсихологическом, экономическом, информационном я других   пространствах   (коммуникация   политическая,   социальная, экономическая, межкультурная, межнациональная, научная, техноло­гическая (буквы алфавита и цифры).  В материально-практическом смысле «коммуникация» означает пути сообщения, транспорта и свя­зи  В социокультурном пространстве коммуникация обычно опреде­ляется как «передача информации» от человека к человеку в процес­се любой деятельности.  Традиция  как коммуникация  во времени осуществляет трансляцию от поколения к поколению социокультур­ных ценностей и письменности.  Разновидностями трансграничной коммуникации в социокультурном пространстве являются  компли­ментарные этнические отношения, а в экономическом — коммуни­кационные  коридоры  ускорения  оборачиваемости  торгового,   про­мышленного   и  финансового  капитала  (свободные  экономические зоны и др.). В геополитике особое место занимают статусные ком­муникации — стремительно меняющаяся иерархия статусов силового, экономического  и   цивилизационного  могущества  ведущих  мировых держав. В традиционной (классической) геополитике в центре междуна­родных отношений ставится негативность коммуникации — конфликт­ность, как реакция на изоляцию пространства от внешнего мира. При этом конфликт возникает и как «возмутитель спокойствия», и в качест­ве созидательной функции новой коммуникации.

Коммуникация в духовной сфере (по К. Яснерсу) — процесс, в кото­ром «Я» действительно становится самим собой благодаря тому, что оно обнаруживает себя в другом. Выделяются три типа коммуникации — межличностная, формально-правовая и неформальная общин (органи­ческая целостность людей, объединенных на национальной или ду­ховной основе). Вне коммуникации невозможна человеческая свобода. Экзистенциальная философия строится на почве коммуникации: под­линная связь между народами — духовная, а не родовая, не природ­ная. Условием общечеловеческой коммуникации Ясперс считал общий Духовный источник всего человечества — «осевую эпоху».

Одним из самых трагических заблуждений конца XX в. стала наивная уверенность в возможности экспорта чужих моделей разви­тия без учета реального многомерного коммуникационного про­странства.   В   большинстве   постсоветских   государств  доминирует государственная стратегия, исходящая из мифологической, а не реальной географии. Здесь широко декларируются принципы инте­грации с западноевропейской цивилизацией, не только удаленной. На  большие   расстояния,   но   и   обладающей   другим   культурноенетическим кодом.   Происходит смешение понятий географического, геополитического и геоэкономического положения, историического и неоднородного социального времени. Рассмотрим основ­ные «страты» многомерного коммуникационного пространства.

Геополитическое пространство.    Геопространство — фундаментальное понятие геополитики, отражающее географическую интерпретацию многомерного комму­никационного пространства, объединяющего политическую, соци­альную, духовную и экономическую сферу деятельности людей об­щей панидеей. Различаются военно-политическое, экономическое, демографическое, социокультурное, информационное и другие про­странства. Размеры геопространства определяются границами рас­пространения военно-политической, экономической и технологи­ческой мощи государства.

Протяженность пространства служит одним из важных геопо­литических факторов. Россия является самым крупным террито­риальным государством мира. Протяженность пространства вы­ступает как важный коммуникационный ресурс развития и оборо­ны страны, вместе с тем требует сильной власти и капитала. Рос­сийское пространство оказалось непреодолимым для немецкой (европейской) армии, исповедующей стратегию «молниеносной войны». Русский километр оказался гораздо длиннее западноевро­пейского.

Не исследованной остается проблема отношения такой политиче­ской формы, как демократия, к протяженному пространству. Демокра­тия, как и любой другой политический институт, имеет границы сво­его применения в многомерном коммуникационном пространстве. Совершенно очевидно, что самое протяженное государство в мире (Россия) или самое населенное (Китай) должны иметь сильную власть, чтобы удержать географическое или демографическое пространство.

К. Шмитт идентифицировал «истинную демократию» с одно­родным, гомогенным обществом:

Это совершенно логично, так как народ... в органическом по­нимании, как некая качественная общность, как единый живой ор­ганизм, чтобы адекватно править и изъявлять свою волю, должен быть однородным, а не составным.

При переходе к обществу, состоящему из нескольких этнокуль­турных образований, требуется единый сакральный авторитет, илИ] геополитическая (цивилизационная) парадигма.

Геоэкономическое пространство в отличие от геополитического пространства определяется не военно-политической, а экономиче­ской мощью мировой или региональной державы. Но природа его распада идентична геополитическому пространству и обусловлена особенностями социума.

    Теория социальной  статификации.  Социальное пространство по своей природе Теория социальной           стратификации   в корне отличается от географического. На эту особенность обращал внимание круп­нейший американский социолог П. Сорокин, разработавший тео­рию социальной стратификации. Ученый отождествлял социальное пространство с народонаселением Земли. Люди, расположенные вблизи друг к лругу в географическом пространстве (например, ко­роль и его слуга), в социальном пространстве отдалены громадной дистанцией. И наоборот, удаленные друг от друга в географическом пространстве (например, два брата), могут быть очень близки соци­ально. Таким образом, рассмотренные два вида пространства в кор­не отличны друг от друга. Определить положение человека или ка­кого-либо социального явления в социальном пространстве означа­ет определить его отношение к другим людям и другим социальным явлениям, взятым за такие «точки отсчета».

В основе социальной стратификации — дифференциация некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге (включая высшие и низшие слои). Ее сущность заключается в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, вла­сти или влияния среди членов того или иного сообщества. Социаль­ная стратификация находит выражение в трех формах: экономиче­ской, политической и профессиональной.

Согласно теории, многочисленные исторические «закономерности» бесконечного экономического прогресса несостоятельны. История не дает достаточного основания утверждать, что существует тенденция в направлении к раю процветания или, наоборот, к аду нишеты. При модернизации общества усиливается экономическое неравенство, происходит борьба между силами стратификации (неравномерное распределение прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличие или отсутствие социальных ценностей) и выравнивания. Если первые работают постоянно и неуклонно, то последние — стихийно, используя насильственные методы.

Анализ политической стратификации не подтверждает постоянных тенденций перехода от монархии к республике, от самодержавия  к демократии, от правления меньшинства к правлению боль­шинства, от отсутствия правительственного вмешательства в жизнь ощества ко всестороннему государственному контролю, не наблю-дается и обратных тенденций. Как свидетельствует история, демократия способна привести к установлению диктатуры (фашистская Германия), которая по убеждению многих немцев была способна восстановить порядок в стране.

В обществе также происходят направленные флуктуации профес­сиональной стратификации. Всегда есть люди, жаждущие продвиже­ния в верхние слои. Механизм селекции и распределения индивидов состоит из социальных институтов. Семья и школа проверяют общие свойства индивидов, необходимые для успешного выполнения мно­жества функций (уровень интеллекта, здоровье и характер). Другие институты, подобно профессиональным организациям, тестируют специфические качества индивидов, необходимые для выполнения специальных функций в той или иной профессии. Любой гражда­нин, приступивший к переустройству общества, должен обращать внимание на проблему правильной организации этих социальных институтов и распределительных функций, а уже потом — на образова­тельные механизмы. Если они дефектны под этим углом, то никакая модернизация не принесет длительного и глубокого изменения. Ис­торию делают люди, занимающие положение. Если они ему не соот­ветствуют, то можно «успешно» разрушить общество, и наоборот. По нашему мнению, особая социальная стратификация возникает при переходе от закрытого общества к открытому, когда в условиях сво­боды вскрываются маргинальные реликтовые социальные «страты».

 

Пространство межличностных коммуникаций. Особо  следует выдлить пространство межличностных коммуникаций. Один из вид­ных  представителей   философской   школы «диалогического мышления» Ойген  Розеншток-Хюсси (1994) выделял несколько кризисных состояний современного общества: анархию, упадок, революцию и войну. Анархия препятствует кооперации, раскапывает целое на части, где каждый стремится нажить состоя­ние и ухватить больше, чем ему положено членством в сообществе. Упадок — это болезнь либерализма, неспособность вдохновить сле­дующее поколение своими идеалами и целями. Преодолеть анар­хию можно через достижение состояния единодушия, а избавиться от упадка — с помощью веры в то, чего еще никогда не было.

Каждое кризисное состояние связано с пространственно-временными характеристиками человеческого сосуществования, в том числе анархия соотносится с внутренним пространством, а упа­док — с осью времени, направленной назад. На фронтах этого так называемого «Креста действительности» общество ведет борьбу за «выживание», укрепляя посредством речи, языка оси времени И пространства. В расколотом пространстве-времени, обусловленном прорывом одного из фронтов, нарушаются межличностные комму­никации, а значит, отсутствует возможность общения. Таким образом возможности языка создают и разрушают межличностные коммуникации. Здесь первостепенное значение имеет полихронность общества, разница во времени между говорящим и слушаю­щим. Умеющий слушать может пойти дальше говорящего, однако в пеальнон жизни духовная преемственность зависит от многих фак­торов. Но слово, сказанное в полную силу, может начать действо­вать и превращаться в действительность.

В пространстве межличностных коммуникаций создается энер­гетическое напряжение между владеющим знанием транслятором и умеющим слушать рецептором. Такие фундаментальные понятия, как «центр» и «периферия», существуют не только в географиче­ском и экономическом, но и в духовном, социокультурном или информационном пространстве. Когда разрушается центр или верхний «страт» коммуникационного пространства, вскрываются маргинальные рубежи. В духовном пространстве, когда исчезает Вера (Бог), центр поглощается периферией. И тогда люмпены души без чести, стыда и совести временно торжествуют а социуме.

В современном социальном пространстве, согласно коммунитарной теории «третьего пути», ключевым социальным элементом становится не общество и не индивидуум, а отношения (коммуни­кации) между людьми. В 90-е годы стала испытывать серьезный кризис модель общества всеобщего благоденствия, или социальной рыночной экономики. «Новые демократы» в США. «новые лейбо­ристы» в Англии и «новые социал-демократы» в Германии начали осваивать идеологию «третьего пути». Ключевым элементом жизне­деятельности объявляется не индивид и не общество, а отношения, или коммуникации, между людьми на различных уровнях социаль­ной иерархии. Комм унитаристы выбирают «третий путь» для граж­данского общества между государственным коллективизмом и нео­либеральным индивидуализмом. «Третий путь» порывает с тэтче-ризмом и кейнсианской концепцией, основанной на удовлетворе­нии спроса. Главный секрет успеха в экономике теперь не всегда зависит от физического и финансового капитала, а от богатства че­ловеческого фактора — знаний, идей и творчества. Принцип равен­ства в распределении социальных благ заменяется на новый: «Кто не работает — тот не получает пособия».

Социопсихологическое пространство учитывает влияние психологи­ческого климата на социум. Психологический климат, в свою очередь, Формируется под воздействием социальной трансформации и может принимать различные формы (массовый психоз, вера в чудеса и т.д.).- Особое место занимает геопсихология (от греч. ge — Земля, psyche — ду­ша и logos — слово) — наука о влиянии ландшафта, климата и времен года на душевную жизнь. Геопсихология соприкасается с проблемами сознания, психопатологией, сексуальной психологией, эстетикой при­роды и ландшафта. До конца не изучена взаимосвязь между тектониче­скими зонами землетрясений и межнациональных, межконфессиональ­ных конфликтов, отмечающихся на рубежах евразийских цивилизаций.

Информационное пространство . Информационное     пространство   приобретает особое значение в современную эпоху. Информационная революция   —   глобальная мобильность информации, капитала и квалифицированных кадров в результате технологического прогресса. Обусловлена информаци­онными технологиями, ведущими к ограничению статусной инсти­туциональной культуры. Доминирующим становится приоритет ду­ховных технологий над материально-практическими. У частных лиц появился доступ к каналам связи, рынкам и источникам информа­ции, которые прежде имели статусную доступность, зависели от занимаемой должности и положения в обществе, контролировались национальными правительствами и международными корпорация­ми. Глобальная мобильность информации, капитала и квалифици­рованных кадров подрывает роль государства в выполнении многих его фискальных функций. Побочным эффектом информационной революции является накопление информационного «мусора». В одичавшем информационном пространстве большинства новых не­зависимых государств информационный «мусор» является важным инструментом борьбы за власть или имитации научного продукта. ..   ,                              

Информационные ресурсы

 Информационные ресурсы являются продуктом интеллектуальной деятельности  высоквалифицированных и творчески актив­ных работников — профессионалов духовного производства. Со­временные информационные технологии имеют огромное стратеги­ческое значение: политическое, оборонное, экономическое, социаль­ное и культурное. В отличие от трансакции — адресной передачи информации на расстояние — широкое распространение получает интеракция — интерактивное существование Слова в сети Интернет. Формирующееся мировое информационное пространство, вклю­чающее киберпространство Интернета, называют цивилизацией Мыс­ли. На долю Соединенных Штатов приходится, по данным ЮНЕСКО, 65% мирового коммуникационного потока информации. Таким обра­зом, Америка расположена в центре мирового информационного про­странства.  От американского  «информационного империализма» в значительной мере зависит мировое сообщество. Интеллектуальный продукт менее подвержен колебанию курса акций, чем любой матери­альный товар или объект. Интеллектуал не перестанет творить и после падения курса акций. Поэтому американская валютно-финансовая система, экономическим фундаментом которой являются высокие информационные технологии, самая устойчивая в мире.

В многомерном коммуникационном пространстве Земли «срединность» местоположения часто выступает гарантом самосохранения и геополитического могущества. Срединный Китай выделяется в этниче­ском пространстве, Срединная Россия — в природно-географическом пространстве и Срединная Америка (США) — в геополитическом и геоэкономическом пространствах. Попытки «переварить» Китай неод­нократно приводили к ассимиляции народов-завоевателей. Россия, пронизанная ширью пространства, трудно «переварима» из-за огром­ного и незавершенного коммуникационного каркаса. Близость к евро­пейской культуре и одновременная удаленность от мировых военных театров способствовали могуществу Соединенных Штатов. В Древней Греции была создана эксцентрированная система, где центр совме­щался с периферией. Здесь политические и экономические полюса располагались в пограничье (контактной зоне) суши и моря. В Евра­зийской степи-океане сосуществовали кочевые цивилизации и оази­сы-острова городских культур Центральной Азии.

Коммуникационный каркас   государства.        Коммуникационный   каркас   государства   исторически    сложившееся    многомерное пространство государства в результате дли­тельной геополитической трансформации территории, в него вхо­дящей. Коммуникационный каркас нового независимого государст­ва представляет собой, как правило, часть уже несуществующего геополитического пространства. Поэтому требуется воля государст­венных деятелей по трансформации геополитического и геоэконо­мического кода в целях формирования коммуникационного каркаса в соответствии с национальными интересами.

В многомерном коммуникационном пространстве Земли встре­чаются местности, пронизанные союзом географии и истории, где чувственное восприятие природного ландшафта усиливается исто­рическими ассоциациями. Время от времени здесь в результате ру­бежной коммуникативности геополитических, социокультурных, геоэкономических и других процессов создается энергетика высо­ких напряжений. Забытая страна пробуждается от долгого летарги­ческого сна, и начинается отсчет нового социального времени. Но Ничто не вечно под луной. Местность вновь может погрузиться в забвение или сместиться на периферию интенсивной жизни, чтобы опять когда-то возродиться под другим историческим именем в но­вом геополитическом пространстве.

В микрокосмосе молодых государств особенно четко проявля­ются геополитические и социокультурные рубежи многомерного коммуникационного пространства, которые могут стать основой консолидации или дезинтеграции. Когда разрушен коммуникаци­онный каркас одного государства и не создан новый, велика опас­ность центробежных тенденций, особенно если экономически сла­бое государство предпринимает попытку «сделать всех одинаковы­ми» на основе одной из традиций без учета культурно-генетичес­кого цивилизационного кода.

На рубеже рационального и чувственно-осязательного (кон­тактного) восприятия производительные силы коммуникации обра­зуют ландшафты жизни — индивидуальное энергонасыщенное поле эмоционально-ценностной интенсивности. «Движущей силой» коммуникации человека является контраст между природным ландшафтом месторазвития (малой родиной) и другими ландшаф­тами  дороги жизни». Социально-психологический фактор через страстную ностальгию создает энергетическое поле эмоционально-ценностной интенсивности независимого мышления (беседы чело­века с самим собой). В противоположность ландшафту месторазви­тия выделяется ландшафт-натюрморт (чуждый душе ландшафт). Особо следует выделить исторический ландшафт — материально-вещественный след на местности кристаллизованной пассионарно-сти человека, например природно-парковый ландшафт, наполнен­ный воспоминаниями и поэтическими ассоциациями.

Многомерное коммуникационное пространство — одно из ос­новных понятий теории БМП, результат стратификации разномас­штабных процессов в природе и обществе, образующих рубежное энергоизбыточное напряжение (созидательное или разрушитель­ное). В отличие от географического преодолеть многомерное про­странство можно только умом или сердцем.

 

3.2. Рубежная энергетика

 

С исчезновением последних возможностей для территориальной колонизации и духовной экспансии происходит переход от трансцен­дентного к преимущественно имманентному мышлению и воспри­ятию множественности миров. Это обусловлено также «исчерпаемостью утопических энергий». Человечество вступает в эпоху Великих

открытий рубежной коммуникативности многомерного пространства, когда в центре внимания оказываются «краевые» процессы между ци­вилизациями, народами, морем и континентом, мир-экономиками, природой и человеком, его внешним и внутренним миром. По мне­нию М. Мамардашвили,

 

кантовская проблема — это проблема пограничных состояний, ко­торые в принципе только на границах и существуют. Проблема по­лей, напряжений, создаваемых существованием самих этих границ.

 

В природе широко распространены сейсмически активные текто­нические зоны разломов, зона Заварницкого — Беньефа, метеороло­гические фронты воздушных масс, береговая зона «суша — океан», биологически активные экотоны. Особое место занимает рубежная коммуникативность, созданная природой и человеком (цивилизации и великие реки, приморье, подстепье, сахель, оазисы). Геополитиче­ские, геоэкономические и межцивилизационные рубежи, взаимодей­ствуя друг с другом, создают созидательную или разрушительную энергетику. Известна, например, аттрактивность (притягательность) природных рубежей (побережья рек, морей и океанов, леса и степи). Маргинальность в природе и обществе проявляется в интенсифика­ции рубежных процессов (дивергенции и конвергенции, центробеж­ных и центростремительных, созидания и разрушения, затухания од­ного и усиления другого явления). Природные, геополитические, геоэкономические, геоэкологические, этнические, конфессиональ­ные, культурно-исторические и другие процессы, пересекаясь и на-кладываясь друг на друга в данном месте и историческом времени, создают вероятностную стратифицированную картину многомерного коммуникационного пространства, обладающего высокой рубежной энергетикой (иивилизационные разломы, или социокультурные ру­бежи, береговая зона морей и океанов, пассионарные оси Льва Гу­милева, маргинальные субкультуры и др.).

 

Концепция рубежной коммуникативности.Представления о граничной энергетике многомерного коммуникационного про­странства  ихложены  в авторской  концепции  рубежной   коммуникативности   (Раскаленные   рубежи,   1998).

Понятие «рубежный» означает противоположный центральному: «маргинальный» (от лат. margo — край) — граничный. Функции РУ ежности проявляются в природных, политических, экономических, этнических, конфессиональных, информационных, конвен-циальных и других границах. Философское понятие «границы» сформулировано Гегелем в книге «Наука логика»:

 

Лишь в своей границе и благодаря ей нечто есть то, что оно есть. Нельзя, следовательно, рассматривать границу как лищь внешнее наличному бытию; она, наоборот, проникает все наличное бытие.

 

М. Мамардашвили называл граничными такого рода состояния, которые в принципе не могут быть никем пережиты как таковые. Они очерчивают мир, в котором могут случаться добрые поступки, любовь, смерть, рождение. Человек не может в чистом виде реализо­вать состояния, заданные на границе его собственных переживаний.

А. Тойнби выделял барьерные и контактные функции границы:

 

Символически обозначенный рубеж более надежен, чем проч­ная стена, но непреодолимая преграда есть отрицание природы, а оно всегда грозит человеку злыми последствиями.

 

Наряду с барьерными (затрудняющими связь) и контактными (связующими) выделяются фильтрующие (таможенные) функции границы. Эти функции интегрирует, например, государственная граница, обеспечивающая национальную безопасность. К. Поппер отмечал отсутствие естественных границ государства, которые ме­няются и могут быть определены только посредством применения принципа «статус кво», т.е. чисто конвенциальной процедурой. По­пытка отыскать некоторые «естественные» границы государства приводит к принципу национального государства и романтическим фикциям национализма и расизма.

Граница в многомерном коммуникационном пространстве означа­ет зоны повышенной энергетики. В географическом пространстве вы­деляются контактные, барьерные и транзитные функции границы. Со­зидательная или разрушительная энергетика многомерной границы (рубежа) государств или цивилизаций (геополитической, геоэкономи­ческой, национальной, конфессиональной и т.д.) создает напряжение границы (граничную энергетику). Когда не удается создать обеспечи­вающий относительное качество жизни интенсивный энергоинформа­ционный и материальный (торговый) обмен на рубежах цивилизаций, границы приходят в движение. При этом особенно велика опасность этнонационалъных и этноконфессиональных конфликтов.

Маргинальный — не значит периферийный (провинциальный, отсталый), периферийность есть частный случай маргинальности Граничный  энергоинформационный  обмен  (межличностный,  со словный, этнический, цивилизационный) может быть созидатель­ным и разрушительным. Поэтому термин «маргинальный» может использоваться в положительном и отрицательном значении.

Рубежность многомерного коммуникационного пространства обусловлена миром антиподов. В переносном значении слова анти­поды — люди, этносы и цивилизации с различными социокультур­ными традициями. Мир антиподов является фундаментом геополи­тики. Об этом свидетельствуют  такие концепции, как Море — Кон­тинент, Запад — Восток, Север — Юг и Центр — Периферия. Об­щество может быть закрытым и открытым, традиционным и граж­данским, индустриальным и постиндустриальным, демократиче­ским и тоталитарным. Экономика подразделяется на рыночную и централизованную, а культура — на национальную и космополи­тичную. В этносфере различается положительная и отрицательная комплиментарность народов.

Пространственная организация Земли включает районирование (выделение целостных систем) и дифференциацию (деление целого на части) земных сфер: биосферы, социосферы, этносферы, лито­сферы, гидросферы и атмосферы. Как известно, все частные виды районирования осуществляются на основе факторов, отражающих природную и социальную сущность явления: плотность биомассы (распределение живого вещества), ландшафтно-географический, климатический, литосферный, плотность населения. Для простран­ственной дифференциации земных сфер характерны системы с раз­ными знаками «энергетического заряда» (положительного и отрица­тельного): циклоны и антициклоны в атмосфере, синоптические вихри и антициклональные круговороты в океане, этносы и супер­этносы в этносфере, континентальные и океанические тектониче­ские плиты в литосфере, ареалы концентрации живого вещества и биологические пустыни в биосфере.

Земная поверхность подразделяется на сушу и Мировой океан, да­лее — на материки и континенты, моря и океаны. Однако географиче­ская дифференциация Земли преимущественно конвенциональна — условны границы океанов, Европы и Азии. И эта на первый взгляд безобидная условность, возведенная в догму, порой оборачивается едой. Необходимо различать границы естественные и конвенциональные.

Если цивилизации  (суперэтносы)  и этносы рассматривать по аналогии с человеком как маргинальные (граничные) образования только социосферы, но и биосферы, то открывается потаенная картина неизвестного мира. Обнаруживаются общие закономерно-сти для земных сфер. Пространственная организация биосфцры Земли представляется как выделение целостных систем на основе высокой энергетики живого вещества (биомассы). В Мировой океане это антициклональные круговороты с циркумгранимными энергонасыщенными зонами, а на континентах — цивилизации с тонкой социальной прослойкой интеллектуальной и духовной эли­ты, «сейсмически» активными «краевыми» рубежами вражды и ми­ра. Это могут быть зоны этнонациональных и этноконфессиональ-ных конфликтов, свободной торговли и интенсивного информаци­онного обмена. Когда тонкие энергонасыщенные рубежи «погра­ничного состояния» рационального и чувственно-осязательного (контактного) восприятия мира разрушаются, цивилизации гибнут.

Обращают на себя внимание следующие совпадения. Числен­ность «естественных» океанов и цивилизаций примерно совпадает. По аналогии с природой суперэтносы напоминают малоподвижные антициклоны, а этносы — более подвижные циклоны. Не случайно в качестве рубежей евразийских цивилизаций рассматриваются ат­мосферные фронты, сейсмически активные зоны разломов, кон­тактная зона «суша — океан». Между «подлинными» океанами во­дообмен и обмен биологическими видами ограничен, а на рубежах цивилизаций характерна отрицательная комплиментарность. Даже длительное проживание на одной территории не приводит к сме­шанным бракам и ассимиляции. Наибольшая биологическая актив­ность в океанах характерна для экотонов, «закаленных» экстре­мальными условиями контактной зоны «суша — морс». В  социосфере наибольшая деловая активность характерна для диаспоры, социокультурных, конфессиональных маргиналов.

Своеобразной «свечой зажигания» межцивилизационного диалога выступают рубежные субкультуры, или культурно-маргинальные кла­ны (общины), с положительной или отрицательной энергетикой. Этот энергетический ресурс активной деятельности зачастую служит «ло­комотивом» общественного развития. Страстная ностальгия по ут­раченному внешнему миру, острое переживание отъединенности от родины (природного месторазвития), греховного мира и другие со­циально-психологические факторы создают уверенность в необхо­димости созидательной деятельности. Страстная ностальгия обу­словлена воздействием на человека социокультурной среды с чуж­дым ритмом этнического поля.

Пограничным состоянием разномасштабных процессов, акку­мулирующих источники созидательной энергии (пассионарности), обусловлено появление великих людей и география талантов. Бла­годаря высокой энергетике «пограничных состояний» и открытости

были достигнуты вершины маргинальной русской культуры. Одним из трагических итогов XX в. является восхождение на Олимп власти неукорененных маргиналов-разрушителей.

Таким образом, крупнейшие образования земной поверхности «меют не только конвенциальные, но и естественные «контактные» границы, которые, как правило, не совпадают. Но именно естест­венные границы обладают высокой энергетикой, поэтому любые попытки с позиций силы упразднить их путем искусственного раз­межевания народов по национальному или конфессиональному признаку грозит непредсказуемыми последствиями. Необходимо всегда помнить биполярную природу цивилизаций, в основе кото­рой принципы «крови и почвы» и человеческого разума. Не стоит преувеличивать возможности рационалистического мышления, но нельзя и недооценивать биологические корни человека. Особенно это актуально для реабилитации геополитики, исходившей в начале XX в. из принципов природного географического детерминизма и преувеличенной веры в возможности «владения» Миром.

В многомерном коммуникационном пространстве в результате стратификации разномасштабных процессов в природе и обществе образуются рубежи высокой энергетики. И в самом деле, в реаль­ном мире «поля» природных, политических, экономических, со­циокультурных, конфессиональных и информационных коммуни­каций не совпадают в географическом пространстве и, накладываясь друг на друга, образуют рубежные зоны, обладающие энергети­кой интенсивных взаимодействий. При этом следует учитывать, что рубежная коммуникативность не только имеет географическую ин­терпретацию, но и проходит через эмоциональную сферу — «ланд­шафты души» человека. Таким образом, формируется многомерное пространство, коммуникационная природа которого двояка. Его рубежность может служить стратегическим ресурсом материального развития или духовного возрождения, или в условиях утраты кон­тактных функций превратиться в непосильное бремя для страны. Тогда коммуникационная природа пространства разрушается, а го­сударство распадается.

В результате пространственно-временной стратификации раз­номасштабных процессов их динамическое соприкосновение при­водит к образованию в многомерном коммуникационном простран­стве множества рубежей, в том числе ныне погребенных под «сло­ем современности. Однако «реликты» напоминают о себе в период Распада государства социально-психологическим дискомфортом, Негативностью коммуникаций и выраженной конфликтностью, какреакция на изоляцию пространства от внешнего мира. При этом конфликт выступает и как «возмутитель спокойствия», и в качестве созидательной функции новой коммуникации.

Познать различия в реальном многомерном пространстве воз­можно на основе целостного образа, через чувство целого, не сво­димого к сумме его частей (факультативных параметров). Идеоло­гические ограничения советской науки не позволяли в полной мере использовать эмпирический подход к изучению объектов реального географического пространства,' основанного на «пограничном» вос­приятии мысли и чувства, ума и сердца. Исключительный рациона­лизм приводил к тупиковым административным решениям региональ­ных социально-экономических проблем. Уникальное экономико-географическое положение могло «компенсироваться» некомпетентно­стью власти, несовершенством территориально-административного устройства, где приоритет принадлежал партийному и производст­венному принципам. Разномасштабные географические пространст­ва, физико- и экономико-географическое положение страны, регио­на, города или другого объекта являются важным, но недостаточным условием исследования. Вне человека нельзя рассматривать время его существования (следующие одно за другим события), в котором неоднократно изменяется положение объекта в многомерном про­странстве. Коммуникационная природа объекта «раскрывается» че­рез его рубежную (контактную и конфликтную) структуру. Здесь рубежность выступает как ресурс развития и главная функция места географического объекта, расположенного одновременно в разных коммуникационных полях. Познать его настоящее возможно через энергетику пограничных состояний (рубежей).

Разномасштабные геополитические, геоэкономические, геоэко­логические, социокультурные и другие процессы, накладываясь друг на друга, образуют геостраты — стратифицированные много­мерные коммуникационные пространства. Геостраты — результат пространственно-временной стратификации разномасштабных про­цессов многомерного пространства. Геострат характеризуется энер­гетическим полем и собственным временем местности, насышенной событиями в данном геополитическом, геоэкономическом и других пространствах. В геострате отражается материализованная (в экономике или политике) или кристаллизованная (в культуре) пассионарность. Образование геостратов обусловлено периодическими и непериодическими циклами эволюции и развития. Известны гео­логические «слои», или «страты», различных эпох. В этногенезе происходит чередование процессов интеграции и дезинтеграции. В экономике выделяют большие и малые циклы, например 50-летние конъюнктурные циклы Кондратьева. О. Шпенглер выделял неперио­дические циклы развития культур, а А. Тойнби представлял историю человечества как совокупность циклов локальных цивилизаций.

Геополитические «острова» Разновидностью геострат являются геопо­литические «острова» — территории, вхо­дящие за относительно небольшой проме-

жуток времени в разные геополитические пространства (платфор­мы)- Эти территории испытывают наибольшую трансформацию при смене геополитического пространства, часто сопровождающейся этнонациональными и этноконфессиональными конфликтами. В крайних случаях здесь проявляется геноцид по отношению к одной из этнических групп местного населения. Геополитические «острова» представляют местность, долго сохраняющую коммуникационную энергетику разрушенного политического пространства. Когда связан­ность многомерного коммуникационного пространства государства снижается из-за утраты геополитической мощи, пограничные террито­рии приходят в движение, например Крым, Приднестровье, Абхазия, Карабах и др.

Геомары.На пространственно-временных рубежах гео­страт возникают геомары — энергоизбыточные (энергонасыщенные) граничные коммуникационные поля, позво­ляющие преодолевать дистанцию между геостратами. Здесь прошлое, настоящее и будущее, сополагаясь друг с другом, соприкасаясь и ак­тивно взаимодействуя, умножают энергетику объекта, например «уд­ваивают» ее, по Бахтину, посредством диалогического мышления. В результате создается импульс новой парадигмы, или «картины мира».

Геомары представляют множество рубежных «страт» с высокой энергетикой. Духовный мир формирует энергетическое поле марги­нальной культуры. Геологические «страты» создают природные по­ля концентрации энергетических ресурсов. Эта «законсервирован­ная» энергия (например, девонская нефть) вскрывается и использу­ется человеком. Выделяются природные, геополитические, социо­культурные, экономические, этнические, информационные, социо­психологические и другие энергетические поля, образующие геомары на пространственно-временных рубежах геострат. Когда проис­ходит «вскрытие» верхнего «страта» в данном месте и социальном времени, высвобождается  «спящая» историческая энергия. Например  при разрушении существующего верхнего «слоя» геополитиче­ского пространства возникают этнонациональные и этноконфессиональные конфликты, питаемые энергетикой вскрывшихся исто­рических «страт». В геополитике крупнейшими геомарами являются Евразийская маргинальная зона цивилизаций (ЕВРАМАР) и кон­тактная зона «суша — море» (МОРЕМАР).

Таким образом, рубежная коммуникативность может  рассмарцваться по аналогии с первичными (природными) и вторичными (созданными человеком) материальными ресурсами как стратегиче­ский ресурс, обладающий энергетикой созидания или разрушения Например, высокая оборачиваемость капитала в свободных эконо­мических зонах есть, как правило, результат сочетания геополити­ческой экономики (местных преференций и зарубежных техноло­гий) и социобиоэнергетики этнического и психологического факто­ров (наличие диаспоры и ностальгия по утраченной родине). Через рубежную коммуникативность происходит передача механической и наследственной информации (традиции), реализуемой в потомстве или памятниках культуры (кристаллизованной пассионарности).

Как результат пространственно-временной стратификации мно­гомерного коммуникационного пространства формируются поли­функциональные геомары и полюса рубежной коммуникативности. Широкое распространение получили геомары (граничные зоны), в основе которых бинарные отношения, такие, как природно-этнические, природно-экономические, геополитические, этно полит и чес кие и этноконфессиональные. Человек — Маргинал природы и общества. Своеобразный образец рубежной коммуникативности человека и природы — сады и парки, очеловеченная и поэтизированная при­рода. Природно-этнические контактные зоны являются месторазвитием многочисленных этносов.

Этническая рубежность отражена в народах-маргиналах, среди которых латиноамериканцы, африканеры, англо-канадцы, франко­канадцы, американцы, англо-австралийцы и англо-новозеландцы. Выделяются государства на рубежах цивилизаций (США, Канада, Австралия, Новая Зеландия) или рубежные полиэтнические госу­дарства (Швейцария, Люксембург). В истории известны мировые империи, объединившие природно-этнические рубежи Средизем­номорья, Евразийской и Афразийской степей (Римская, Тюркская, Монгольская и Российская империи, Арабский халифат).

Духовная рубежная коммуникативность отражена в протестан­тизме — конфессиональной свободной зоне между человеком и Бо­гом. Широкое распространение получили социальные маргиналы. Бикультурал — носитель двух культур, как правило, является пред­ставителем национальных культур диаспоры. Маргиналы-люмпены составляют беспризорное «сословие», деклассированную социаль­ную прослойку общества. Люмпены в определенных исторических условиях становятся разрушителями существующих общественных отношений.

В XX в. осуществлен мировой общественно-политический экс­перимент на рубежах двух общественно-политических систем, где были созданы государства-антиподы: Восточная и Западная Герма­ния, Северная и Южная Корея, коммунистический Китай и Тай­вань. Упразднение геополитического барьера — Берлинской стены стало началом краха мировой социалистической системы.

Своеобразными духовными полюсами кристаллизованной пас­сионарности служат мировые центры религий — Ватикан, Иеруса­лим, Мекка, Медина и др. Пожалуй, самой необычной является маргинальная зона между внутренним и утраченным внешним ми­ром человека — ностальгия, тоска по родине, когда нет непосредст­венного контакта с отечеством. Человек в мыслях остается с ней, испытывает сильную боль, определяющую поведение, в том числе и предпринимательский риск.

Итак, прежде чем отправиться к неведомым и загадочным «берегам» цивилизаций, перечислим принципы рубежной коммуникативности:

■многомерность пространства (геополитического, геоэконо­мического, геоэкологического, геосоциокультурного, социо­психологического, духовного, информационного и др.);

■     пространственно-временная   стратификация   многомерного коммуникационного пространства в данном месте и соци­альном времени;

■ аналогия граничных поверхностей природных океанов и ми­ровых цивилизаций, где важнейшие энергонасыщенные зо­ны расположены на рубежах (в контактных зонах эксцен-трированных систем);

■     рубежная  энергетика, создающая полюса высокого напря­жения с производительной или разрушительной силой ком­муникации;

■     социокультурная рубежность как стратегический ресурс раз­вития;

■     принцип   комплементарности  (дополнительности),   ограни­ченный   коммуникационным   пространством   определенной культуры   (цивилизации),   и   принцип   комплиментарности, или понимания в процессе диалога культур;

■     неоднородность социального  времени  многомерного  про­странства;

■     эксцентриситет    многомерного    коммуникационного    про­странства;

■     геостратегический принцип как способ нейтрализации раз­рушительной (для социума) энергетики многомерного коммуникационного пространства; технология предотвращения социальных и экологических катастроф, зарождающихся на энергонасыщенных рубежах (геомарах).

Выделяются следующие основные типологические объекты ис­следования рубежной коммуникативности: геополитические (Море и Континент, Римленд и Хартленд), геоэкономические (свободные экономические зоны, международные транспортные коридоры) социокультурные (мировые космополитичные города, маргинальная культура, диаспора, бикультуралы), геоэкологические (контактная зона «суша — море», экотоны). Они выступают в качестве комму­никационных коридоров, образующихся на пересечении узла (по­люса) многомерного пространства.

В цивилизационной геополитике в качестве объекта исследова­ния рассматриваются энергонасыщенные рубежи многомерного коммуникационного пространства имманентного мира Земли. Сре­ди главных геополитических объектов выделяются контактные зоны на рубежах цивилизаций (ЕВРАМАР), Континента и Мирового океана (МОРЕМАР). Рубежная коммуникативность отражает двоя­кую (рациональную и чувственную) природу человека и может слу­жить стратегическим ресурсом разрушения социума или создания эффективного Большого многомерного пространства сопряженности.

Рубежность как страте­гический ресурс разви­тия государства.Рубежность как стратегический ресурс раз­вития государства следует понимать не в буквальном — географическом смысле, а как зону высокой энергетики многомерного

коммуникационного пространства, где главной мерой служит не про­тяженность, физические размеры (длина, ширина) или отдельные качества человека (умный, мужественный), а энергетика погранич­ных взаимодействий геополитического, геоэкономического, социо­культурного, социопсихологического и других пространств. Потен­циально этим ресурсом обладает каждая страна, но воспользоваться им удается там, где политическая воля пассионариев способна вы­явить гармоническое соотношение между компонентами, характер­ное для данного места и социального времени. А это уже открытое греками искусство политики. В искусстве управлять людьми полити­ческая мудрость есть результат высокого напряжения разума.

Социокультурная рубежность .В цивилизационной геополитике социо­культурная рубежность означает стратеги­ческий ресурс развития через конфликтную

структуру многомерного коммуникационного пространства. В отли­чие от природных (топливно-энергетических и др.) ресурсов социокультурная рубежность может быть реализована не как «дело техни­ки», а только через просвещенную волю. Созидательная рубежная энергетика многомерного коммуникационного пространства госу­дарства создаст стратегический ресурс социального развития.

Величайшее завоевание человеческого глубокомыслия — тезис о совместном существовании свободы и необходимости — проявляется в вечных поисках рубежной коммуникативности между внутренним и внешним миром человека, его сопиатьной и природной сущностью. Нравственная политика направлена на достижение свободы лично­сти и правозаконности, допускающей общие правила (формальное право) и исключающей корпоративные законы, нацеленные на ин­тересы конкретных групп. Николай Бердяев в статье «Свободный народ» писал:

Народ достоин гражданской зрелости, когда он научится управ­лять собой. Свобода и есть, прежде всего, способность к само­управлению. Управлять другими, управлять целой страной могут лишь те, которые научились управлять собой, своими чувствами и мыслями, своей собственной стихией. Лишь те могут установить порядок в стране, которые установили порядок внутри себя, приве­ли в порядок собственную волю и направили ее к высшей цели.

 

Философ М. Мамардашвили выразился более лаконично: «Пра­вами обладает только тот, кто владеет собой». Владение собой оп­ределяет совесть — этическая категория, выражающая высшую спо­собность личности к моральному самоконтролю, усвоенному огра­ничению. Возможна имитация в политике или экономике, но не­возможна имитация совести, она есть или ее нет. Совесть проявля­ется как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, так и в форме подсознательных эмоцио­нальных переживаний. Совесть — способность человеческого духа познавать этические ценности в их реальности, в более узком смысле — нравственное сознание, чувство или знание того, что та­кое хорошо и что плохо. Свобода личности — тяжелый моральный груз и ответственность, измеряемые совестью. Совесть — это долг человека перед природой. В результате дефицита этого качества по­сткоммунистическая трансформация привела к геополитическому самоубийству Восточной Европы. Здесь возобладал рыночный фун­даментализм, или бизнес без моральных ограничений.

 

 3.3. Великие рубежи (ЕВРАМАР и МОРЕМАР)

 

В традиционной геополитике главными объектами являются Континент и Море и их противостояние. «Стихия моря» стремится размыть берега (Римленд) Континента, чтобы взять под контроль срединную землю Хартленд. В геоэкономике особое место занима­ют рубежи мир-экономик, преодолеваемые коммуникациями с преференциальным режимом (трансмодальные коридоры и свобод­ные экономические зоны). Крупнейшими объектами рубежной коммуникативности цивилизационной геополитики являются евра­зийская маргинальная (рубежная) зона цивилизаций (ЕВРАМАР) и. береговая зона, или контактная зона «суша — океан» (МОРЕМАР). В цивилизационной геополитике доминирует внимание к «берегам» мировых цивилизаций, где ЕВРАМАР (рубежи евразийских циви­лизаций) — важнейший «двигатель» духовного прогресса человече­ства, месторазвитие мировых религий, барьер против «морской сти­хии» открытого общества и вестернизации, барьер против химеры — формы контактов несовместимых суперэтносов. Отсюда рождается соблазн для единственной сверхдержавы, расположенной в Новом Свете, после падения Хартленда взять под контроль ЕВРАМАР, чтобы стать подлинным властелином мира, несушим человечеству «безграничную справедливость».

ЕВРАМАР.ЕВРАМАР — одно из основных понятий теории Больших многомерных пространств. Евразийская маргинальная (рубежная) зона цивилизаций, контакт­ная зона диалога культур, важнейший «двигатель» духовного про­гресса человечества и одновременно барьерные «горячие фронты» взаимного непонимания и подозрительности (крупнейших мировых военных конфликтов), основа эксцентрированных социокультурных систем, барьер против «морской стихии» открытого общества и вес­тернизации. Крупнейшая в истории человечества Великая Евразий­ская рубежная зона сложилась в «осевую эпоху», примерно между 800 и 200 гг. до н.э. В начале новой эры четыре мировых империи — Римская, Парфия, Кушаны и Хань объединили территории между Атлантическим и Тихим океанами в единое геополитическое про­странство. ЕВРАМАР находится в вечном движении. Барьерные и контактные рубежи цивилизованного мира и варваров проходили по рейнским и дунайским рубежам Римской империи, Черноморью, Главному Кавказскому хребту, бассейнам Амударьи и Сырдарьи, Великой Китайской стене. Южнее — через Палестину, Сирию, Северную Месопотамию и Иран — протянулись окруженные полу­кольцом гор, зоной пустынь и степей земли Плодородного Полумесяца, где начиналась предыстория цивилизаций. Севернее — от Карпат до Хингана — расположена Великая Евразийская степь, ко­торая начиная с эпохи средневековья трижды объединялась Тюркскои, Монгольской и Российской империями.

В многомерном пространстве ЕВРАМАРа стратифицировались природные, геополитические, конфессиональные, экономические, этнические, культурные и другие рубежи. В свою очередь, природ­ные рубежи включают климатические, атмосферные, литосферные и биосферные различия. Здесь разграничивается внутренний кон­тинент с сильными и продолжительными морозами и территории с положительными температурами. На природных рубежах воздвигну­ты Великая Китайская стена, разделившая Евразийскую степь и Срединную равнину с орошаемыми муссонами субтропиками, Траяновы валы римлян в Добрудже, Дербентская стена на Кавказе и другие крепостные сооружения персов в Центральной Азии.

Великая Евразийская суперэтническая зона есть результат «по­граничных состояний» многомерного пространства, образующего коммуникационные полюса высокой энергетики. Главный евразий­ский рубеж проходит через души людей. В многомерном коммуни­кационном пространстве ЕВРАМАРа возник духовный микрокос­мос мировых религий и расположены их центры (Иерусалим, Рим, -Мекка, Медина, Исфахан). Здесь сосредоточены мировые полюса философской мысли (Древняя Греция, Китай, Германия), истори­ческие центры международной торговли (Стамбул, Бейрут, Багдад, Нишапур, Пекин и др.). ЕВРАМАР разграничивает три мировых демографических полюса (Китай, Индия и Западная Европа) и два мировых центра экономического и технологического развития (Ев­ропейский Союз и Азиатско-Тихоокеанский регион).

Интенсивный информационный обмен, обусловленный ускоре­нием оборачиваемости торгового, промышленного и финансового капитала способствовал благоденствию народов и рождению миро­вых религий на социокультурных рубежах, но здесь же возведение «железных занавесов» сопровождалось наиболее кровопролитными инонациональными и этноконфессиональными конфликтами. Если сопоставить крупные очаги напряженности с этноландшафтными рубежами,  то многие исторические эпицентры конфликтов рас­положены на тройных конфессиональных границах цивилизаций: западнохристианской, православной и исламской (Балканы, Левант Крым); исламской (арабской, тюркской), индийской и китай­ской (Афганистан, Таджикистан, Пенджаб); православной, китай­ской и японской (Маньчжурия). В XX в. ЕВРАМАР был эпицентром двух мировых войн,  в которых погибло 60 млн человек больше, чем за предшествующие войны человечества. Столетие за­вершилось очередным цивилизационным разломом.

На евразийских рубежах цивилизаций человечество впервые по­лучило ответ на вечную проблему политического и социально-экономического выбора. Этот ответ красной нитью проходит через Библию, в которой пророки отдали приоритет не восточным и за­падным моделям развития, а духовности, чистоте нравственной жизни народа. Этот путь проходит через совесть. Необходим, как призывали пророки и мыслители, бросок на Юг и Восток к колы­белям мировой цивилизации, истокам духовной жизни. Бросок ду­ши, а не плоти в кирзовых или других солдатских сапогах.                                    

 

Контактные функции ЕВРАМАРа

 

Контактные функции ЕВРАМАРа из века в век   характеризуются   международным   сотрудничеством, свободной торговлей и ин­формационным обменом, являются гарантом мира и благополучия народов, безопасности государств с различными этнокультурными традициями. В древности и средневековье гарантом стабильности на рубежах евразийских цивилизаций был Великий шелковый путь. Как только нарушались материальные, транспортные и финансовые коммуникации на рубежах цивилизаций — снижался уровень и каче­ство жизни. Демоны национализма и религиозного фундаментализма выходили на дорогу войны. В «кровеносных сосудах» ЕВРАМАРа образовывались гигантские «тромбы», усиливающие конфликтность и барьерность рубежей цивилизаций. А. Тойнби писал:

 

Непреодолимая преграда есть отрицание природы, а оно всегда грозит человеку злыми последствиями.

 

Геополитические рубежи ЕВРАМАРа неоднократно приходили в движение, вызовы вражды сменялись миром, и наоборот. Здесь оставили свой след великие полководцы от Александра Македон­ского, Чингисхана и Тимура до Наполеона. Форпосты Римской империи — Константинополь и Вена — стали столицами евразий­ской Византии и европейской Австро-Венгрии. Правопреемница Византии — Оттоманская империя выдвинула в глубь Европы гра­ницы мусульманского Востока. Противостояние Запада и Востока нашло отражение в восточном вопросе и проблеме Черноморских проливов.

ЕВРАМАР является транслятором межцивилюационного диалога. В многомерном коммуникационном пространстве ЕВРАМАРа стра­тифицирована  пограничная  энергетика  западноевропейской,  славянской, мусульманской (арабской, тюркской), индийской и китай­кой цивилизаций. Полиэтничность, интенсивный торговый, куль­турный и информационный обмен неоднократно в истории стано­вились ресурсом социально-экономического развития и гарантом межконфессиональной терпимости. На географических и суперэт­нических рубежах в неоднородном социальном времени шел непре­рывный диалог между греками и варварами, античностью и средне­вековьем, Западом и Востоком. В качестве трансляторов диалога выступали евразийские Древняя Греция, Византия, Золотая Орда, Османская и Российская империи, многие другие. В конце XX в. эту роль между Западом и Востоком выполняют евразийские Рос­сия и Турция. Некоронованные евразийские столицы смешались от Афин к Константинополю, Сараю и Москве. В начале II тысячеле­тия самым блистательным центром христианского мира была ви­зантийская столица Константинополь.

Через ЕВРАМАР проходит сейсмоопасный цившшзационный раз­лом. В конце XX в. на Земле перестал существовать биполярный миропорядок. В расколотом геополитическом пространстве нача­лись извержение этнических вулканов и «дрейф» отколовшихся «островов». На рубежах евразийских цивилизаций, где убывает ду­ховное родство, психологические сходства и взаимные симпатии, освободилась гигантская «законсервированная» энергия. Образова­лась сейсмсопасная зона этнонациональных и этноконфессиональных конфликтов от Балтики до Тихого океана. Вскрылись и при­шли в движение исторические реликты — геополитические, кон­фессиональные, социокультурные, геоэкономические и другие гра­ницы, до поры до времени дремавшие под покровом могущества двух сверхдержав (Балканы, Ближний Восток, Кавказ, Афганистан, Центрачьная Азия).

После распада Советского Союза наибольший вклад в усиление Цивилизационного  разлома   вносят  США  под лозунгом   силовой борьбы за «права человека». Геополитическая экспансия, сопрово­ждаемая экономическими санкциями и военными акциями, разру­шает посреднические контактные функции ЕВРАМАРа, выступав­шие гарантом межэтнической и межконфессиональной терпимости. В ведение Западом эмбарго в отношении ряда государств способствует разрушению экономики субрегионов, падению уровня и качества жизни, социально-психологическому дискомфорту и усилению политико-экономического разлома на рубежах ЕВРАМАРа. Рубежная конфликтность усиливается ростом безработицы, демографичеими факторами, борьбой за землю и воду.

 Территории этнонациональных и этноконфессиональных ком фликтов стали «свободными криминальными зонами»: произведет во и транспортировка наркотиков, фальшивых денег и документов-торговля оружием, крадеными автомобилями; захват заложников и работорговля. Самым прибыльным стал бизнес на войне — средст­во обогащения для немногих. Силовые методы решения межэтни­ческих проблем на Балканах, Ближнем Востоке. Кавказе и в Цен­тральной Азии втягивают мир "в Третью мировую войну. Тенденции разграничить народы ЕВРАМАРа по национальному или конфес­сиональному признаку способствуют возведению нового «железного занавеса». Упущен исторический шанс превратить рубежи евразий­ских цивилизаций в главную коммуникационную ось континента.

На евразийских рубежах встретились холодная отчужденность и самоуверенность Запада, горячая конфликтность Юга, исламский фундаментализм и «тихая» экономическая китайская экспансия. В ЕВРАМАРе расположены главные очаги нарастающего радикально-исламского движения (Ирак, Афганистан, Пакистан. Палестина). Уязвимыми объектами исламской экспансии являются Кавказ, Цен­тральная Азия и Балканы, где победа фундаменталистов в одной стране может вызвать цепную реакцию политической консолидации. Геополитическое будущее ЕВРАМАРа видится в необходимости сохранения полиэтничности на рубежах цивилизаций за счет расши­рения контактных (транзитных) коммуникационных функций и соз­дания современной инфраструктуры. Формирование на рубежах евра­зийских цивилизаций коммуникационных узлов с преференциальным режимом будет способствовать экономическому росту, установлению социально-психологического комфорта и межэтнической терпимости на Балканах, Ближнем Востоке, Кавказе и в Центральной Азии.

Тысячелетия заселения, хозяйственного освоения и изменения человеком природной среды суши выработали определенный сте­реотип «континентального» мышления. Сложилась убежденность в постепенном увеличении географических масштабов воздействия на природную среду: от локального уровня к региональному и, нако­нец, к глобальному. Соответственно, формировалось представление о поэтапных экологических кризисах — локальном, региональном и глобальном. Циркумграничная природная структура Мирового океана с энергетически активными зонами опровергает эту уверен­ность. Воздействия человека на природную среду не обязательно являются непрерывными и постепенными, они могут происходить внезапно, некоторое время спустя. Природное единство и подвиж­ность океанической среды (течения, перемешивания) способствую

ее глобальному потенциальному загрязнению, даже в результате от­носительно локального антропогенного воздействия. Отсюда важной задачей становится выявление таких «горячих точек» морей и океанов. Ключ к контролю лежит в береговой зоне Мирового океана.

МОРЕМАР.МОРЕМАР — геополитическое и геоэко­номическое понятие теории Больших многомерных пространств, береговая зона, или контактная (марги­нальная, т.е. краевая), зона «суша — море» (океан), исторический плацдарм Великих географических открытий и колонизации Зем­ли и создания геополитических и геоэкономических форпостов, основа эксцентрированных океанических природных систем, главный экологический «двигатель» Мирового океана. Береговая зона морей и океанов играет исключительно важную роль в ста­новлении геополитической и геоэкономической мощи государст­ва. Если страна развивается «лицом к морю», то ее мощь прирас­тает за счет открытости миру. Когда страна становится на путь изоляционизма, возникает угроза ее распада за счет утраты ком­муникационных функций.

Понятие «береговая зона» имеет широкую трактовку. В геогра­фии и экономике она рассматривается как контактная зона «суша — море», характеризующаяся интенсивностью взаимодействия при­родных, экономических, демографических и других процессов. В традиционной геополитике это контактная зона противостояния Моря и Континента, плацдарм для геополитической экспансии (Римленд). В геоэкономике — контактная зона между разными хо­зяйственными системами, например свободные экономические зо­ны. В цивилизационной геополитике это энергонасыщенные «бере­га» многомерного коммуникационного пространства между цивили­зациями, где взаимодействуют (конфликтуют) разные качества.

Береговая зона морей и океанов — главный геополитический плацдарм, здесь сосредоточены крупнейшие центры военной моши, экономические и демографические полюса Земли. История челове­чества неразрывно связана с береговой зоной — историческим фор­постом колонизации континентов и освоения Мирового океана. Уг­лубление международного разделения труда, тенденции глобализации 11 Регионализма усиливают экономическую и демографическую при­знательность береговой зоны морей и океанов. Береговая зона ста-човится «зоной жизненных интересов» отдельных государств. Дея-^ьность человека в МОРЕМАРе предопределяет экологическое бу-ДУЩее морей и океанов. Контактная зона «суша — море» есть зона интенсивного взаимодействия природных (физических, химически-биологических) процессов, хозяйственной деятельности и антроп ! генного загрязнения. Ее современное состояние характеризуется ин тенсификацией плотности приморского населения и  возрастанием антропогенного воздействия на природную среду.

Если исходить из представлений о целостности процесса освое ния суши и Мирового океана, его пространственной дифференциа­ции и международно-правового режима, то береговая зона является одним из важнейших геополитических объектов Земли, где реша­ются глобальные геоэкономические и геоэкологические проблемы Здесь, на рубежах Моря и Континента, в многомерном коммуника­ционном пространстве создается высокая созидательная или разру­шительная энергетика, обусловленная мощью государств, масшта­бами экономической деятельности, демографической притягатель­ностью и воздействием на природную среду.

МОРЕМАР включает континентальный шельф и приморскую зону, его площадь, составляет примерно 36 млн км2, или 1% по­верхности Земли  (при длине береговой линии  Мирового океана свыше 1,5 млн км и условной ширине приморской зоны 3 км). Та­ким образом, по площади МОРЕМАР занимает второе место среди материков (после Евразии) и четвертое среди океанов. В настоящее время в МОРЕМАРе сосредоточено 98%  морской хозяйственной деятельности и половина военной мощи мира. Римленд является частным случаем МОРЕМАРА, так как включает только часть при­морской зоны Евразии. В современном мире доминирует евразий­ская геополитика с повышенным вниманием к Римленду. В буду­щем, по мере расширения освоения энергетических ресурсов Ми­рового океана, в первую очередь континентального шельфа, МО­РЕМАР станет ключевым объектом геополитики.

Из анализа пространственной дифференциации освоения чело­веком Мирового океана следует вывод, что его геоэкономические и геоэкологические проблемы являются не глобальными вообще, а в первую очередь проблемами освоения береговой зоны. Локальные масштабы деятельности человека в береговой зоне могут иметь гло­бальные (необратимые и негативные) экологические последствия. Пиратский лозунг «Кто владеет морями и океанами, тот владеет миром» был важной составляющей геополитики прошлого. В XXI в-геополитика моря приобретет новое содержание: «кто контролируй береговую зону, тот контролирует геоэкономическое и экологиче­ское будущее Мирового океана и человечества».

 

3.4. Классификация Больших многомерных пространств

 

На основе вышеизложенного подхода можно предложить сле­дующую системную классификацию Больших многомер­ных пространств.

1.    Центрированные   (имперские)   на   основе   идеократии   (идеи-силы).

2.    Центрированные на основе теократии,  веры в Бога.  Когда сохраняется вера (центр в душе), государство может успеш­но трансформироваться в результате геополитического рас­пада. В бездуховном пространстве, пронизанном радиацией воинствующего атеизма, более вероятен переход к хаосу.

3.    Эксцентрированные, открытые к внешнему миру. Например: Древняя Ереция (центр везде, периферия — нигде), природ­ная структура Мирового океана.

4.    Расколотые  (разорванные)   пространства.   Например,   когда элита ориентируется на западные ценности, а народ сохра­няет устоявшийся культурно-генетический код.

5.    Периферийные (разбегающиеся) пространства. Отсутствие ве­ры (центра в душе). Большие экономические пустыни.

6.    Рубежные пространства с неустойчивым культурно-генетичес­ким кодом, в том числе трансформирующиеся, взрывающиеся, деградирующие и наступающие пространства.

7.    Поглощенные пространства.

Большие многомерные пространства мировых цивилизаций ха­рактеризуются устойчивыми культурно-генетическими кодами и архетипами, доминирующей ролью менталитета и нравственных Ценностей в противостоянии внешним вызовам. Для того чтобы исследовать многомерность, требуется выделить функциональные типы Больших пространств, часть которых нашла отражение в гео­политических концепциях.

1. Большие пространства «от моря до моря» {Семенов-Тян-Шанский) преодолевают ограниченность традиционного гео­политического подхода к противостоянию Моря и Конти­нента. Эффективность этой модели особенно наглядно де­монстрируют Соединенные Штаты Америки, создавшие два полюса экономического и технологического развития на Ат­лантическом и Тихоокеанском побережьях. Россий­ская/Советская империя не смогла создать эффективное геоэкономическое пространство «от моря до моря».

 2.   Большие пространства между мировыми цивилизации, как

свидетельствует история, рождались в результате политиче ской воли великих полководцев. Эти Большие пространства выполняли роль преференциальных трансконтинентальных коридоров для товаров, идей и информации (например, великий шелковый путь и Великая Евразийская степь между мировыми цивилизациями).

3.   «Экономическая  автаркия  Больших  пространств»   ф. Листа включает несколько государств, объединенных общей про­текционистской   политикой   в   отношении   отечественного производителя и таможенным союзом. Трансформация на­ционального хозяйства в мировой рынок наиболее эффективна через промежуточный этап (таможенный союз).

4.   Большое   пространство   К. Шмитта   объединяет   несколько держав в единый стратегический блок. Это упорядоченное пространство  (Номос)  является  прообразом  многомерного коммуникационного пространства, однако лишенного пред­ставлений о созидательной рубежной энергетике. В основу Большого пространства положен принцип имперской инте­грации на основе идеи-силы. В современных международ­ных отношениях идея Шмитта прослеживается в тенденции создания государств-цивилизаций с доминирующей либераль­но-демократической или конфуцианской идеей (Американская цивилизация, Объединенная Европа, Большой Китай).

5.    «Общий рынок» — единое экономическое пространство не­скольких государств со свободным без ограничений пере­мещением товаров между странами — участниками объеди­нения.  Эту  модель большого  пространства демонстрирует Европейский Союз.

6.    Большие    пространства    этнического    предпринимательства становятся сопоставимыми по своему воздействию на миро­вой рынок с национальными экономиками. Формируются глобальные этнические торговые системы. Большой Китай, включающий диаспору, под девизом «Китайцы всех стран, соединяйтесь!» превращается в одного из крупнейших игро­ков на мировом рынке.

7. Большие пространства криминальной экономики (торговля наркотиками, крадеными автомобилями, древними ценно­стями и живым товаром). Здесь роль транскорпорационны отношений выполняет международная мафия, среди кото­рой выделяются китайские триады.

8.    Большие конфессиональные пространства мировых религий.

9.    Большие  демографические пространства  с  огромным   внут­ренним рынком. К ним относятся самодостаточные Китай и Индия. Если эти государства станут мировыми державами, придется пересмотреть многие теории международного раз­деления труда.

10.  Большое пространство американской массовой культуры ока­зывает   большое   влияние   на   мировой   социум.   Массовая культура не требует определенного образовательного уровня и рассчитана в основном на зрительное и слуховое воспри­ятие путем воздействия на подсознание человека. Это все больше отделяет эмоциональное восприятие от морального и информационного и в конце концов представляет угрозу для культурно-генетического кода других цивилизаций.

В отличие от Больших пространств традиционной и новой гео­политики (военно-политического и экономического) теория БМП акцентирует внимание на цивилизационном, или «имперском», идеократическом пространстве с селективной открытостью к внеш­нему миру. Теория БМП способствует преодолению географическо­го и экономического детерминизма традиционной и новой геопо­литики за счет набора базисных факторов, создающих рубежную энергетику эффективного геопространства.

 

3.5. Социокультурная динамика и коммуникационные полюса

 

Проблема исследования социокультурной динамики Больших многомерных пространств исключительно сложна и связана с осо­бенностями цивилизациоиного процесса. Еще в 20-е годы в России зародилась парадигма циклично-генетической динамики общества, представленная такими учеными с мировым именем, как Питирим Сорокин, Николай Кондратьев, Владимир Вернадский, Александр "ижевский и Александр Богданов.

В буквальном смысле цикл — совокупность каких-либо явлений, работ, процессов, совершающих законченный круг развития в течение определенного промежутка времени. В нашей интерретации, изложенной в работе «Исторические циклы хозяйст-е*Шого освоения территории» (1977), цикл — понятие террито­риальное и временное. В многомерном коммуникационном про-Ранстве важным условием выделения социокультурных циклов служит их временная и территориальная масштабность. В качест­ве универсальной характеристики, интегрирующей оба эти ас­пекта, выступает пространственно-временная стратификация (ПВС), которая означает количество «слоев», характеризующихся собственным временем функционирования и размером страти­фицированных площадей.

При   анализе   социокультурной   динамики   можно   применять временную масштабность, кратную 10, 100, 1000 лет, и территори­альную масштабность: локальную (отдельная страна), региональную (группа стран) и глобальную (цивилизации).  В пределах каждого «страта» выделяются полюса ПВС, обладающие высокой рубежной энергетикой. Выделяются следующие типы полюсов: постоянные, мигрирующие и сменяющие свои первоначальные позиции на про­тивоположные. Вероятность появления тех или иных полюсов ПВС зависит от многих факторов, в том числе природных, социальных, экономических, психологических. Для короткого промежутка вре­мени   (несколько   десятилетий)   характерны   постоянные   полюса, возможны мигрирующие и не наблюдаются взаимозаменяющиеся. Это обстоятельство создает психологический барьер при долгосроч­ном прогнозировании, когда сохраняется уже сложившееся соот­ношение полюсов ПВС и не учитывается их возможная миграция. При 100-летней масштабности возможны все три варианта полю­сов, позволяющих анализировать взлет и падение государств и им­перий. При 1000-летней масштабности можно рассматривать рас­цвет и упадок цивилизаций, являющихся в свое время мировыми

полюсами ПВС.

В реальной действительности наблюдается множество социо­культурных циклов, характеризующихся собственным временем функционирования и территориальным масштабом. Каждый кон­кретный цикл обладает индивидуальными особенностями: контину­альностью и дискретностью, устойчивостью и неустойчивостью, сочетанием стадий прогресса и регресса, концентрации и дисперс­ности и т.д. Это наглядно иллюстрируется на примере социокуль­турной динамики мировых городских «полюсов».

   Полюса рубежной    коммуникативности.  Полюса   рубежной   коммуникативности

    крупнейшие  энергонасыщенные локализа ции на рубежах многомерного пространсва. Это зоны (поля) высокого энергоизбыточного напряжения с производительной или разрушительной силой коммуникации. Вы­деляются полюса материализованной и кристаллизованной пассионарности.

Например,  Великая Евразийская степь при встрече с Великой рекой (Волгой) неоднократно в истории рождала энергетику высоких напряжений    на   геополитических,    геоэкономических,    природно-этнических и   этноконфессиональных  коммуникационных  рубежах многомерного пространства. В отличие от гор, чаще всего выпол­няющих барьерные функции, открытая всем ветрам степь служит контактам между народами, своеобразной природной коммуникаци­ей. Туда, где степь пересекается с судоходной рекой, тяготеют кара­ванные пути, по которым со временем проходят стальные магистра­ли, усиливающие функции места. Волжское Понизовье — уникаль­ный узел природных, социально-экономических и других коммуни­каций в многомерном пространстве Евразии. Созданные самой при­родой естественные тучные кормовые угодья заливных лугов и степ­ных пастбищ, плодородные земли (овощи, фрукты и бахчи), охотни­чьи угодья (сайгаки и птицы), рыбные богатства, включая осетровых, месторождения поваренной соли притягивали кочевые народы. Здесь дважды — в I и II тысячелетиях — возникали центры евразийских государств на пересечении Великого Волжского пути в Персию и Индию и Великого шелкового пути из Китая в Европу. Здесь затеря­лись следы средневековых столиц Хазарского каганата (Итиля) и Зо­лотой Орды (Сарая и Сарая ал-Джедида). В дальнейшем торговую эстафету приняла столица Астраханского ханства. В Волжском По­низовье находится один из центров зарождения российского пред­принимательства   (купечества),   воспетого   в   картинах   художника-земляка Б. Кустодиева. Вблизи бывших золотоордынских столиц на космодроме Капустин Яр начался отсчет космической эры. К сожа­лению,  эта земля и подземных ядерных взрывов,  экологического бедствия и низкого качества жизни.

Важным объектом рубежной коммуникативности является ис­торический город — текущая в неоднородном времени местность, где пространство вливается в историю, образуя геостраты кристал­лизованной пассионарности. Город является результатом простран­ственно-временной стратификации природных (географическое по­ложение), геополитических, геоэкономических, социокультурных и Других процессов  в данной  местности,  насыщенной  событиями. город не только материально-вещественный объект, но и средоточие    духовной    жизни.    Через    пограничные    пространственно-временные состояния (геомары) город ведет вечный диалог со сво­им прошлым и будущим. Судьба многих пассионариев связана с льными  городами,  где  отмечаются  интенсивные  этнические  и 'кономические контакты и информационный обмен. Мировые (открытые) города.Крупнейшими историческими материализо­ванными полюсами в многомерном комму­никационном пространстве являются мировые  (открытые)  города.   Прослеживается  следующая  последованость смены этих полюсов: древнегреческий полис — средневековый вольный город (центр борьбы за совесть) — мировой «космополитич­ный» город. В средневековье борьба за понимание идей эпохи велась между почвенным духом крестьянина (дворянства и духовенства) и «светским» патрицианским духом старинных и прославленных боль­ших самоуправляемых городов (Флоренция, Нюрнберг, Брюгге, Прага и др.). С развитием капитализма основными понятиями цивилизации стали, наряду с провинцией, мировые города с их космополитизмом вместо «чувства отчизны». К мировому городу принадлежит не народ, а масса, отрицающая традиции и культуру. Обитатель большого города — человек, оторванный от традиции. Поэтому Шпенглер считал, что ми­ровые города ведут к гибели цивилизации.

Стратегическая   столица. Мировые города — полюса рубежной ком- муникативности многомерного пространства (интерполисы); международные центры-метрополии, выступающие собственными носителями «глобальной» экономики  и общества  и  при этом  все  более отличающиеся  от внутригосударственной периферии (Нью-Йорк, Гонконг, Сингапур, Стамбул. Москва и др.). Мировые города в XXI в. по аналогии со средневековьем будут править миром. В них сконцентрируются ка­питалы и  ноу-хау на основе  использования самых современных информационных и коммуникационных технологий (сетевые внут­ригородские и международные электронные системы, электронная почта, электронная торговая и банковская системы).  Стратегиче­ская столица — одна из разновидностей мирового города, локализо­ванный геополитический полюс мирового масштаба. В мировом гео­политическом   пространстве   стратегической   столицей   является   Ва­шингтон, в будущем и Пекин. В мировом геоэкономическом про­странстве это мировые финансовые столицы (Нью-Йорк, Франкфурт-на-Майне, Токио, Шанхай). В Восточной Европе после распада СССР мировым городом стала Москва.

Мировой город является центром межцивилизационного диало­га, сосредоточившим огромные материальные и духовные богатства, включая культуру и науку. Рассмотрим, как изменились мировые социокультурные полюса за историческое время. Первые мировые города насчитывали в VII—V вв. до н.э. примерно 100 — 250 тыс жителей и были локализованы долинами рек Нила, Тигра и Евфра-

Среди них выделялся Мемфис, основанный в начале 111 тысяче­летия до н.э.на  границе Верхнего и Нижнего Египта, на левом бе­гу Нила.  В Междуречье крупнейшими городами были  Ниневия (столица Ассирийского царства, разрушенная в 612 г.) и Вавилон.

В V в. до н.э. мировыми полюсами становятся средиземномор­ские города — Афины, а в дальнейшем Сиракузы. Александрия, Карфаген и Рим, а также Патна в Индии. На рубеже I тысячелетия н э. среди крупнейших городов мира лидирует Рим, а в 500 г. — Кон­стантинополь. В период расцвета численность населения этих горо­дов превышала 500 тыс. жителей.

В средневековье на рубеже II тысячелетия около  1000 г. цен­тром мировой цивилизации был Восток, тогда как в Европе царила бедность. Здесь выделялись только два социокультурных очага: на юго-западе, где правили арабские халифы, и на юго-востоке в Ви­зантии. На остальной европейской территории находился «третий мир» нищеты. Земля считалась плоской, а жители Европы не по­дозревали  о существовании Америки,  за  исключением  викингов. Рим, насчитывающий не более 20 тыс. жителей, был разграблен готами, вандалами и местными жителями. Среди развалин импера­торских дворцов паслись овцы, росли виноград и капуста. Самые богатые  европейские   города  были   центрами   ислама:   Севилья   и Кордова в  Испании  и   Палермо на Сицилии.  Кордова считалась вторым по величине центром исламского мира. В Европе по вели­чине богатства и культурных памятников Кордова уступала только православному     Константинополю,     где     насчитывалось     около 300 тыс. жителей. Однако столица Византии постепенно приходила в упадок под воздействием бунтов, землетрясений и чумы. Полю­сом исламского мира был Багдад, расположенный на пересечении караванных путей из Персии, Малой Азии, Египта и Аравии.

В 1000 г. самым большим городом мира, превзошедшим Багдад, являлась столица кхмерского государства Ангкор, основанная в IX в.  вблизи караванного пути из Индии в Китай. Сохранился грандиозный комплекс храмов, дворцов, водохранилищ и отводных каналов. Около 1113—1150 гг. здесь был сооружен индуистский храм Ангкор-Ват (впоследствии использовался буддистами), став­ший одним из крупнейших в мире культовых сооружений. В XV в. город был разграблен племенами «варваров» и оказался под властью Джунглей. Лишь в 1860 г. руины буддийских храмов Ангкора были открыты для западного мира.

В Восточной Азии кроме Ангкора выделялись Киото и Гуань-чжоу. Императорская столица Киота насчитывала свыше 0,5 млн жителей.  Гуаньчжоу — родина шелка, бумаги  и фарфора — на протяжении тысячелетия оставался крупнейшим городом Китая На рубеже I и II тысячелетий в Америке на полуострове Юкатан в государстве майя были построены великолепные города с гигант­скими пирамидами. В Восточной Европе в «стране городов» во главе с Киевом приняли православие, благодаря которому распро­странились традиции византийской культуры и грамотность.

В Средние века перед началом эпохи Великих географических от­крытий крупнейшим городом мира становится китайская столица Нанкин (470 тыс. жителей в 1400 г.), расположенная на берегу Янцзы В число мировых полюсов входят Каир, Виджаянагар, Пекин, Париж.

В капиталистическую эпоху среди мировых городов лидирует Лондон, уступивший в начале XX в. первенство Нью-Йорку. Города Запада доминируют среди мировых городов, однако в середине века в десятку крупнейших входят также Токио, Париж, Буэнос-Айрес, Шанхай, Чикаго, Москва и Калькутта с численностью населения в каждом свыше 4 млн жителей. Мировым полюсом остается Нью-Йорк, который тысячелетие тому назад не мог присниться самым проницательным предсказателям. В начале XXI в. около половины капитализации фондовых рынков мира приходилось на долю 25 крупных городов. Более половины операций валютного рынка сосредоточено в Нью-Йорке, Лондоне и Токио.

Среди мировых городов, обладающих «источником радиации» разных культур, выделяются бывшие имперские столицы, например Стамбул, Вена и Санкт-Петербург. Москва, утратившая функции имперской столицы, сохранила функции одного из мировых горо­дов благодаря роли в межцивилизационном диалоге. Столица не­скольких империй Византия — Константинополь — Стамбул гео­графически локализована на рубеже Европы и Азии. Этот евразий­ский город, по образному выражению византийского писателя, есть «ни с чем не сравнимое прекраснейшее средоточие всей обитаемой земли». Стамбул великолепен и в 2000 г., а в X в. столица на Бос­форе была самым блистательным культурным полиэтническим цен­тром в христианском макрокосмосе, где уживались народы разных вероисповеданий.

Появление мировых городов нельзя объяснить только их гео­графическим положением — оно остается неизменным по отноше­нию к частям света. Становление мирового города происходило в многомерном коммуникационном пространстве, когда данное ме­сто в определенное социальное время облучается (оказывается на пересечении) «радиацией» материальных, культурных и информа­ционных потоков. Таким образом, хотя и называют Рим «вечным городом», мировые полюса не только мигрируют, но и навсегда исчезают с лица земли, оставляя лишь материальные памятники кри­сталлизованной пассионарности.

Полюса и ландшафты  кристаллизованной пассионарности -   Полюса кристаллизованной пассионарности образуются на «стратах» прошлого. Кристал-          лизованная пассионарность создает человеческая  энергия,  сохраненная  в археологиче-ских, письменных и других памятниках. Величайшими памятниками ' являются Великая Китайская стена и Великий шелковый путь, отра­зившие соотнесение закрытости и открытости цивилизации.

Ландшафты кристаллизованной пассионарности — коммуникативные местности, насыщенные историческим временем (событиями), энерге­тические поля страстной ностальгии. Ландшафтно-парковая культура (например, дворянских усадеб) — кристаллизованная в природе духов­ная пассионарность, форма объединения человека и природы, напол­ненная историческими воспоминаниями и поэтическими ассоциация­ми. Ландшафты жизни — индивидуальное биполярное энергетическое поле духовной жизни человека, формирующееся на рубежах его место-развития (малой родины) и множества других мест его реального пре­бывания в многомерном пространстве. Ландшафты жизни человека об­разуются множеством воплощений его внешнего и внутреннего мира.

Духовный полюс Земли. Наряду с географическим, экономическим, политическим есть духовный полюс Земли, но его невозможно локализовать в геогра-

фическом пространстве, хотя человек будет к этому всегда стре­миться. Своеобразными духовными полюсами Больших конфессио­нальных пространств являются мировые центры религий — Вати­кан, Иерусалим, Мекка, Медина и др.

В геоэкономическом пространстве в качестве полюсов экономи­ческого и технологического развития выступают Соединенные Шта­ты, Европейский Союз и Большой Китай. Антиполюсами экономи­ческого и технологического развития служат Великие экономиче­ские пустыни (например, Северо-Восток России). К ним относятся чолюса криминальной экономики — территории, не контролируемые суверенными государствами: «золотой треугольник» в Азии, колумбийские территории, контролируемые Медельинским наркокарте­лем, Северный Афганистан, юг Анголы и др.

 

3.6. Эффективное геополитическое пространство

 

Эффективное геополитические пространство — многомерное про­странство коммуникационной сопряженности. Успех государственного строительства не всегда зависит от природного богатства. Часто про­цветающими становятся государства, не обладающие эффективной территорией и крупными энергетическими и другими природными ресурсами. Здесь важна технология властвования, основанная на вы­явлении пропорций между различными коммуникациями на основе стратегического ресурса созидательной человеческой энергии. Циви-лизационный подход предлагает различные технологии властвования: древнегреческая сопряженность космоса, полиса и микрокосмоса ду­ши; Великий китайский порядок; западноевропейская сопряженность Мысли и Капитала; американская модель Рынка и Демократии. Сози­дательная человеческая энергия является фундаментом национальной безопасности. Защитить не только материальные, но и духовные цен­ности можно только при наличии чувства достоинства и цивилизационной (в том числе конфессиональной) принадлежности.

Небольшие по географической протяженности государства (Швейцария, Япония и др.) могут создать эффективное геоэконо­мическое пространство, находясь в Большом геополитическом про­странстве, например под ядерным зонтиком США.

Эффективная территория. Эффективная территория — территория го­сударства без экстремальных условий для жизни   людей.    Непригодными   считаются

климатические зоны, где среднегодовая температура ниже -2°С, а высота над уровнем моря свыше 2000 м. По этому показателю в мире лидируют Бразилия, США, Австралия и Китай. Самая протяженная и холодная страна — Россия — занимает пятое место. В России лишь треть территории (5,5 млн км2) отвечает критериям эффективной территории. Здесь создание производств требует больших затрат на единицу продукции. Самое протяженное европейское государство Украина обладает исключительно высоким удельным весом эффек­тивной территории в общей площади страны, однако это обстоятель­ство при неэффективной технологии властвования незначительно сказывается на благоденствии государства.

Эффективное геополитическое пространство способствует соз­данию международных транспортных коридоров — генеральных коммуникационных направлений ускорения оборачиваемости торгового, промышленного и финансового капитала, информационно­го продукта. Классическим примером является Великий шелковый путь. Это не только техническое сооружение прошлого, а прежде всего коммуникация в геополитическом и геоэкономическом про­странстве. Этот разветвленный коммуникационный каркас соеди­нял древние и средневековые цивилизации.

Международный транспортный коридор может быть эффекти­вен при создании Большого коммуникационного пространства с едиными преференциями. Поэтому проект европейских транс­портных коридоров между Западной и Восточной Европой и воз­рождение Великого шелкового пути возможны при создании еди­ного экономического пространства, включая таможенный союз. Пока таких предпосылок нет. Успешно формируется Всемирная информационная магистраль в виртуальном пространстве Интер­нета.

На Западе распад СССР рассматривался как падение одной из последних империй. Однако прошло не так много времени, как вновь в качестве эффективного геопространства начали рассматри­вать возможность создания «либеральных» империй.

Империя. Империя, являясь одной из разновидностью Больших многомерных пространств, имеет различные понятийные определения.

1.    Большое по размерам государство.

2.    Высшая   государственная   власть,   принадлежащая   народу (Римская империя республиканского периода).

3.    Экспансия за пределы длительно устойчивых границ, вы­званная перерастанием сложившегося, исторически оформ­ленного организма {Георгий Федотов).

4.    После образования каждая империя переживает период рас­цвета, обусловленный возможностью концентрации значи­тельных ресурсов  и  установления  относительно  прочного мира на большой территории. Это воспринимается населе­нием как большое благо. Высвобожденные значительные ре­сурсы и единое коммуникационное пространство способст­вуют  созданию  замкнутого   самодостаточного   государства, ликвидации  в  его  пределах таможенных,   политических и экономических границ.

5.    Империи средневековья и Нового времени мало чем отлича­лись друг от друга по своей внутренней политике. Централи­зованное управление и затратная экономика, расточительное расходование трудовых  и  природных  ресурсов,  реализация дорогостоящих «проектов века», огромные расходы на содер­жание армии, репрессии по отношению к целым народам.

6.    Империя может быть монархией во главе с императором федерацией (Германская империя), унитарным государством (Российская  империя),  содружеством   государств  (Британ­ская империя).

7.    Имперская интеграция является логическим стремлением к синтезу, образованию Большого пространства во главе с го­сударством, имеющим идею-силу (К. Шмитт).

 

Современная «либеральная» империя является формой политиче­ского правления, определяющей не только внешнюю, но и внут­реннюю политику других государств, не обязательно соседних. В процессе глобализации международных отношений Соединенные Штаты стали мировой империей (Паке Американа), основанной на реальном мировом военно-политическом, экономическом и техно­логическом превосходстве. Для имперского мышления характерно не только доминирование государства над законом, но и право ис­пользования силы для достижения «безграничной» справедливости в любом регионе Земли (зоне жизненных интересов). Американская империя является импортером капитала и мигрантов (человеческо­го капитала), тогда как Британская империя была крупнейшим экспортером капитала, культуры и людей (человеческого капитала).

Государство-цивилизация.Наиболее эффективной формой противо­стояния глобальным вызовам и угрозам в современном   мире   является   государство-цивилизация. Крупнейшие полюса экономического и технологиче­ского развития представлены аналогичными образованиями — Объ­единенная Европа, Соединенные Штаты и Китай. Классическим государством-цивилизацией является Китай, где в основном совпа­дают политические, социокультурные и конфессиональные грани­цы. Объединенная Европа ассоциируется с историческим ядром западноевропейской цивилизации. Американская цивилизация осознается таковой по масштабам воздействия на окружающий мир (военно-политическая, экономическая, культурная и информаци­онная экспансия). Государством-цивилизацией был распавшийся на национальные образования Советский Союз.

Невозможно навсегда переместиться в царство истины. Но чело­век обречен стремиться к невидимым берегам Великого океана Большим многомерным коммуникационным пространствам, создан­ным природой и созидательной деятельностью человека. Именно здесь мышление указывает на «пограничные состояния» разномас­штабных процессов и открываются раскаленные энергонасыщенные горизонты. На этих «берегах» имманентного мира благодаря феноме­ну человека формируются геополитические стратегии, способные преодолеть дефицит конечных природных энергий. Так было всегда и так будет. Обратимся к Большим многомерным пространствам Мировых цивилизаций и Мирового океана.

Резюме

Наступает эпоха Великих открытий рубежной коммуникативности Больших многомерных пространств, когда в центре внимания оказы­ваются «рубежные» процессы между цивилизациями, народами, Мо­рем и Континентом, мир-экономиками, природой и человеком, его внешним и внутренним миром.

В результате стратификации разномасштабных процессов в при­роде и обществе образуются рубежи высокой энергетики Больших многомерных пространств Цивилизаций и Мирового океана, выделя­ются контактные зоны на их рубежах (ЕВРАМАР и МОРЕМАР).

Коммуникационная природа Больших многомерных пространств двояка. Их рубежность может служить стратегическим ресурсом ма­териального развития либо духовного возрождения или в условиях утраты контактных функций превратиться в непосильное бремя для государств. Тогда коммуникационная природа пространства разруша­ется, а государства распадаются.

Созидательная рубежная энергетика многомерного коммуникаци­онного пространства государства, выявляющая скрытый потенциал человеческой энергии, рассматривается как главный стратегический ресурс национальной безопасности.

 

Глава 4

 

МИРОВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ. «МИР РАВНОРАЗНЫХ МИРОВ»

 

После падения «железного занавеса» современный мир стал иным. На смену мировому порядку с двумя сверхдержавами пришли многополяр­ность и многомерность коммуникационного пространства. На горизонтах формирующегося Нового мира международные отношения государств ус­тупают приоритет открытому информационному пространству, не всегда подвластному воле национальных правительств. Мировые финансовые и банковские сети транснационального пространства становятся все более автономными и могущественными. Но и транснациональные корпорации уже не правят миром. События на финансовом рынке свидетельствуют о тенденциях его выхода из-под контроля и ослабления возможностей про­фессионального прогноза.

Нельзя однозначно сказать, что окружающий мир стал лучше или хуже, он стал более открытым. И занять достойное место в этом мире возможно не путем слепого заимствования чужих моделей развития, мо­дернизации по-западному, а используя технологические достижения на основе особенностей собственной социокультурной идентичности. В транснациональном экономическом пространстве никто не собирается ждать, когда в той или иной стране прекратится имитация реформ или будет преодолен глубокий социально-экономический спад. Да, собственно говоря, в этом мире не к кому апеллировать, у него нет ни президен­та, ни единого Бога.

 

4.1. Многомерное пространство цивилизации

 

Понятие цивилизации.Цивилизация является разновидностью Большого многомерного пространства и основным объектом и противоборствующей

(конфликтующей) силой цивилизационной геополитики. По анало­гии с Мировым океаном или тектоническими литосферными пли­тами в макрокосмосе многомерного коммуникационного простран­ства Земли существуют цивилизации-«океаны» («плиты») с актив­ными энергонасыщенными «берегами», или «тектоническими зона­ми разломов». Возможно, совпадение очагов межэтнических кон­фликтов и землетрясений не случайно. Энергонасыщенные «берега» подвижны в пространстве и социальном времени, разграничивают и объединяют «мир равноразных миров». Невозможно дать абсолют­ную дефиницию понятия «цивилизация» (от лат. civilis — гражданский, государственный). Определения будут зависеть от выбранного типа связности многомерного коммуникационного пространства.

Цивилизация определяет уровень и ступень общественного раз­вития, материальной и духовной культуры (в марксистской литерату­ре). Цивилизации управляют духовным прогрессом человечества, различаются по крови (славянская, романо-германская) и по духу (православнохристианская и западнохристианская). Современная ци­вилизация — совокупность достижений техники и связанного с ними комфорта.

Цивилизация пришла на смену варварства, или ранней древности, когда, по Аристотелю, мир человека делился на «свободного» и «раба по природе». В широком смысле цивилизацию рассматривают как устой­чивую социокультурную общность (культурно-исторический тип) лю­дей и стран, как синоним культуры или конфессионального мира (христианского, мусульманского и др.). В более узком смысле циви­лизация как суперэтнос (по Гумилеву) — это народы, консолидиро­ванные некоторым духовным родством, психологическим сходством и взаимными симпатиями (комплиментарностью). Суперэтносы ха­рактеризуются социально неоднородным временем, а контакты меж­ду ними дают часто негативный результат. Невозможен контакт меж­ду цивилизациями или суперэтносами с неоднородным социальным временем. Насильственное наложение одних «прогрессивных» куль­турно-исторических традиций на другие порождает кентавра (напри­мер, когда модернизацию отождествляют с вестернизацией).

Цивилизация — целостная суперэтническая система с циркумграничными энергонасыщенными зонами, тонкой социальной про­слойкой интеллектуальной и духовной элитой.

Природно-географический  фактор является одним  из фунда­ментов формирования цивилизаций. Это находит отражение в при­родных аналогах; цивилизации и великие исторические реки, сре­диземноморская,   атлантическая,  тихоокеанская,  дунайская,   степ­ная, евразийская и т.д. По технологии производства и управления, отношений и механизма регулирования человеческой деятельности ыделяются цивилизации «традиционалистического» и «техногенного типов. В современном мире цивилизация рассматривается и как комфорт», или удобство, предоставляемое в наше распоряжение техникой. Создание и использование комфортной среды обитания особствуют срастанию человека с техническим коллективом, что приводит к утрате внутренней потребности быть не только цивилизованным, но даже культурным. Среди современных цивилизаций (в широком смысле) выделяют­ся западноевропейская христианская, мусульманская, индийская индуи­стская,   китайская   буддистско-конфуцианская,   латиноамериканская католическая, мезоафриканская (Черная Африка) и др. Западноевро­пейская цивилизация включает романо- германский мир, англосакский и рубежный англо-американский суперэтносы. Мусульманская — араб­ский, тюркский и малайский суперэтносы; китайская — китайский, японский, корейский и вьетнамский суперэтносы. Л.Н. Гумилев вы­деляет также евразийский (российский) суперэтнос.  Полицентризм цивилизаций  проявляется в разнообразии типов  восприятия про­странства-времени,   а  также  в  социопсихологических,   конфессио­нальных, геоэкономических и других особенностях. Для западноев­ропейской цивилизации характерны культура разума, права человека, динамизм (революции), прагматизм, протестантская этика индиви­дуализма и др. В восточных цивилизациях выделяется мусульманский интегризм, обращение к конфуцианству, личному самоограничению и общественной солидарности,  приоритет государства над человеком. Важнейшей чертой японской культуры является преемственность сло­жившихся культурно-исторических традиций, неразрывность прошло­го и настоящего, отсутствие между ними резких переходов. Сложи­лась следующая схема японского диалога с другими культурами от средневековья до современности: японская душа и китайская муд­рость, японская душа и западные знания (рационализм), а последние десятилетия — американские знания.

Современные цивилизации различаются степенью структуриро­ванности общества — традиционного и гражданского. В западноев­ропейском гражданском обществе меритократия (элита качества) до­минирует над аристократией (элитой по крови). В Китае и Индии доминирует традиционное общество. С геополитических позиций цивилизации различаются внешней экспансией. Экспансия западной христианской цивилизации (особенно в американском варианте) проявляется в попытках распространить силой гражданское правовое общество исходя из собственной исключительности. Китайская ци­вилизация лидирует в этнической экспансии, основанной на исклю­чительной эффективности этнического предпринимательства. Ис­ламская цивилизация выбрала путь религиозной экспансии.

Культурологические типы восприятия про­странства-времени

Различаются (по Лосеву) следующие культу­рологические типы восприятия пространст­ва-времени. Китайское ощущение дает не­подвижность   и   утвержденность   на   месте всего временного содержания; индийское — движение и хочет уничтожить все содержание времени и превратить в ничто; античное дает блаженно-успокоенное равновесие времени и вечности — холодная статуя без жара субъекта и болезни тела, глаза без зрачков; древнеев­рейское живет абсолютизацией исторического процесса и предвиде­нием будущего века; западноевропейское мироощущение, наследую­щее еврейско-христианский историзм, абсолютизирует личность, человеческий дух.

Наблюдаются принципиальные отличия в отношениях человека, природы и техники. Иудейско-христианская доктрина противопос­тавляет человека и природу, тогда как буддизм и индуизм рассмат­ривают человека как часть природы. На Западе существует верти­кальное противопоставление природы и трансцендентного Бога, а на Востоке — горизонтальное противопоставление природы и сде­ланного человеком, технического. В западной традиции нет проти­вопоставления природы и техники.

В результате открытия Америки западноевропейцы встретились, по мнению М. Мамардашвили, с цивилизациями из другого, внеисторического мифологического прошлого. Уверенные в превосходст­ве своей морали, конкистадоры «дарили» ее покоренным народам с помощью меча и огня. Но в кровопролитном столкновении циви­лизаций, наряду с географическим, было сделано не менее великое открытие представлений о правах человека, его праве оставаться самим собой.

Эти права были реализованы в североамериканском обществе. Американцы пришли туда, где у них не было прошлого. Сложившие­ся на основе массовой иммиграции и Великой хартии Соединенные Штаты уже столетие являются лидером мировой экономики. Воле­вые, сильные, решительные,  настойчивые, закаленные в борьбе с трудностями американцы создали нацию, правовое демократическое общество с достойным человека качеством жизни. В Латинской Аме­рике испанцы не могли установить контакт с другим мифологиче­ским прошлым, чужим и непонятным, и получился кентавр, химера. На  рубежах   цивилизаций,   где   происходили   наиболее   острые онфликты  и  взаимоуничтожение,  отмечались самые оживленные кономические контакты. Поэтому в условиях полицентризма особую актуальность приобретают проблемы рубежной коммуникатив­ен Цивилизаций, когда проявляются трудности выбора пути социольно-экономического   развития   и   неспособность   международных литических институтов замирить этнонациональные и этноконфессиональные конфликты. М. Мамардашвили отмечал, что понятно городное стремление защитить тех, кого подавляют во имя европейского или другого культуроцентризма, но защита своеобычности может обернуться отнятием прав на свободу и другой мир.

Меняется демографический облик Земли. Сокращается доля ев­ропейских народов в общей численности населения планеты. Не­правдоподобно низкие уровни рождаемости, особенно в Восточной и Южной Европе, приведут в обозримом будущем к уменьшению значимости стран этих регионов в мировом масштабе. Возможно, Европа прошла пик своей численности и испытывает давление «ко­лонизации» со стороны выходцев из Азии и Африки. Стремительно уменьшается доля европейцев на Африканском континенте. Мно­гие называют XXI в. азиатским, а среди афро-американцев ширится движение «черного интернационала».

В геополитическом пространстве империи и государства взаи­модействуют через мирное взаимопонимание или военный кон­фликт. В социокультурном пространстве они осуществляют энерге­тический обмен путем цивилизационного диалога, где важными трансляторами являются маргинальные субкультуры, включая диас­пору. В геоэкономическом пространстве выделяются мир-экономики с преференциальными коммуникационными узлами на границах. В духовном пространстве рубежи проходят через веру. Если в геогра­фическом пространстве реки, равнины и горы могут быть больши­ми и малыми, их можно преодолеть с помощью технических средств, то в духовном — ни одному полководцу не удалось поко­рить вершины, путь к которым проходит через совесть. В цивили­зациях великие реки служат коммуникационной осью культур, ве­ликие равнины — «плавильными котлами», а великие горы разде­ляют их. По аналогии с Атлантикой, выполняющей барьерные и комммуникационные функции между Старым и Новым Светом, Великая евразийская степь-океан служит главной коммуникацион­ной осью между народами и мир-экономиками континента. Когда над континентом проносятся геополитические бури, наиболее опас­ны последствия шторма для «берегов» цивилизаций и расколотого пространства евразийской степи. В отличие от традиционной геопо­литики, выделяющей рубежный объект Континента (Римленд), в ци-вилизационной геополитике особое место занимает ЕВРАМАР.

Многие социальные явления при прохождении цивилизационной гра­ницы меняют свои качества. И то, что играло созидательную роль в рамках одной культуры, может на другой «почве» привести к разру­шительным последствиям. Поэтому большое значение для цивилизаци­онной геополитики имеют такие разновидности социально-этнической коммуникации, как «комплементарность» и «комплиментарностъ».

 

 

Комплементарность

Комплементарность         (дополнительность, взаимодополняемость) — имманентное понятие, имеющее смысл в границах единого социокультурного про­странства (цивилизации). «Противоположности не исключают, а дополняют друг друга» (Нильс Бор). Принцип комплементарности, подрывающий абсолютное значение тезиса о борьбе противопо­ложностей как источнике развития, ведущего к разрушению систе­мы, функционирует только в границах культуры с определенным стереотипом поведения. Насильственное наложение «прогрессив­ных» культурно-исторических традиций на другие порождает химеру, кентавра. На эту особенность обратил внимание Л.Н. Гумилев, предложивший в пассионарной теории этногенеза рассматривать комплементарность как частный случай комплиментарности.

Комплиментарность

Комплиментарностъ  (от  фр.   комплимент)   — трансцендентальное  понятие   (акт  понимания), выходящее за границы эмпирического опыта данной культуры или цивилизации. Различается этническая (межэтническая) и суперэт­ническая комплиментарность. Л.Н. Гумилев использовал понятия по­ложительной и отрицательной комплиментарности в отношении лю­бых этнических систем, тогда как принцип комплементарности функ­ционирует только в границах конкретной цивилизации с определен­ным стереотипом поведения. В этом заключается принципиальное отличие внешне схожих понятий «комплиментарность» и «комплемен­тарность». Комплиментарность отражает ощущение подсознательной взаимной симпатии (антипатии) членов этнических коллективов, оп­ределяющее деление на «своих» и «чужих». Положительная компли­ментарность при определенных контактах может привести к симбиозу или слиянию этносов, а отрицательная комплиментарность — к химе­ре. На рубежах цивилизаций с неоднородным социальным временем характерна отрицательная комплиментарность.

Социальная маргинализация

Социальная маргинализация означает вытал­кивание на дно жизни, резкое понижение социального статуса. Маргиналы — люмпены (падшие люди, быдло) составляют «беспризорное сословие», деклассированную социальную прослойку общества. Люмпены в определенных исторических условиях становятся разрушителями существующих общественных отношений. С социальными марги­налами — люмпенами связан современный тип варварства — тота­литаризм. Политические маргиналы — коммунисты, или, по образ­ному выражению Л.Д. Троцкого, «кочевники революции». Маргина­лы-беспочвенники — пришедшие во власть снизу люди, чуждые традициям культуры (Гитлер и Сталин происходили из деклассирован­ной среды, а Ленин был культурно ограниченный человек). В социо­культурном пространстве выделяются Великие маргиналы с созида­тельной энергетикой. Маргинальные личности часто являются про­водниками идей в отличие от встроенных в социум личностей.

Коммуникационная ось («хребет») цивилизации

Коммуникационная ось («хреоет») цивилизации — коммуникационные коридоры, вдоль кото­рых достигалась высокая оборачиваемость не только капитала, но и информации. Например, великие реки для еги­петской и китайской цивилизаций, рейнские рубежи для Западной Европы, торговый путь «из варяг в греки» для восточных славян.

Цивилизационные (суперэтнические)рубежи

Исходя из географического детерминизма, можно отметить аналогию природных экотонов с биологической особенностью суперэтни­ческих рубежей, порождающих этнических маргиналов с высокой энергетикой пассионарное. Двуединая природа человека — маргинала биосферы и социосферы — создает на этнических рубежах два полюса энергетики на основе парадигмы «крови и почвы» и религиозной парадигмы духа. Попытки силой «развести» народы на су­перэтнических рубежах по конфессиональному признаку неизбежно при­водят к усилению энергетики «крови и почвы», и наоборот, отмена пре­град, разграничений и интенсивные межэтнические культурные и эконо­мические контакты способствуют позитивной энергетике духа.

Природа многомерного пространства

Чтобы лучше понять природу многомерно­го коммуникационного пространства циви­лизаций,   обратимся   к  истокам  духовных вершин, созданных человеческой энергией на пересечении великих природных и социокультурных рубежей, остающихся недосягаемы­ми и через тысячелетия. Восхождение к ним проходит через древне­греческий микрокосмос. Отправимся в Великом океане многомер­ного пространства к берегам Древней Греции и попытаемся «рас­крыть» коммуникационную природу цивилизации через трансгра­ничную энергетику, чтобы лучше понять, где «скрыт» главный стратегический ресурс развития.

Древнегреческая цивилизация

Древнегреческая цивилизация — средизем­номорская социокультурная система, это не   география,   а   состояние,   достигаемое энергией Ума. Древнегреческая цивилизация как яркая комета на   ' мгновение вспыхнула на небосклоне человеческой истории, но ее немеркнущий  свет  остается   путеводной  звездой,   неисчерпаемым источником человеческой энергии для многих поколений. Из века в век появлялись и исчезали народы, города, торговые пути, меня­лись очертания морских берегов и природные ландшафты, но в микрокосмосе исчезнувшей Древней Греции навсегда стратифици­ровалась исключительная особенность ее многомерного коммуни­кационного пространства (множества упорядоченных, соотнесен­ных мест). Это прежде всего протяженность и высокое напряжение энергонасыщенных рубежей в Восточном Средиземноморье. В мик­рокосмосе Древней Греции пересеклись в пространстве и времени крупнейшие энергонасыщенные контактные зоны Земли — при­родная «суша — море» (МОРЕМАР) и евразийская социокультур­ная (ЕВРАМАР). Образовался Великий Эгейский океан многомер­ного коммуникационного пространства — средиземноморская экс-центрированнная система, где открытый внешнему миру центр вез­де, а периферия — нигде. Это созвездие множества открытых внешнему миру полисов, одинаково выгодно расположенных по отношению к морским коммуникациям, обеспечивающим безопас­ность и преимущества для экономики, торговли и снабжения всем необходимым.

В расположенных на морских побережьях древнегреческих по­лисах образовалась контактная зона интенсивного информационно­го, торгового и культурного обмена между греками и «варварами». Зародившиеся на греческой почве представления о Европе и Азии привели к встрече Запада и Востока, взаимодействие которых оста­ется актуальным и на протяжении последующих столетий. По внешнему концентрическому кругу Древней Греции в дальнейшем вспыхивали облученные классической культурой новые мировые звезды (Рим, Карфаген, Пергам, Селевкия, Александрия, Кирена, Константинополь, Иерусалим).

Эксцентриситет пронизывает основные компоненты микрокос­моса Древней Греции. Политическим центром полиса является не замок или дворец правителя, а агора (городская площадь) — архи­тектурно пустое место свободного обмена, общения и демократиче­ского принятия решений. Самые мощные крепостные стены защи­щали не город, а порт — центр деловой активности полиса.

Огромный фронт открытых внешнему миру социокультурных рубежей создавал высокое напряжение источников человеческой энергии. Этим объясняется обилие выдающихся личностей в Древ­ней Греции. На краю эллинской цивилизации началось историче­ское восхождение Аристотеля и Александра Македонского. Древне­греческий «плавильный котел» объединил в себе достоинства Евро­пы и Азии. В контактной зоне «греки — варвары» выделялись три эксцентрированных полюса высокой энергетики: Крит, Иония и Великая Греция, облучавшие собственно материковую Грецию с юга, востока и запада.

Конституция греческого социального и политического мышле­ния строится на трех китах: устройство космоса, устройство полиса и устройство души. Основная политическая идея, вытекающая из связи космоса, полиса и души, была такова, что общество должно максимально отражать то, из чего состоит человек. Это страсти и наслаждения, разум и чувственность, потребности, мужество, спра­ведливость и т.д. Но, как говорит платоновская философия, все это должно быть представлено в соотнесении и гармонии. Нельзя пола­гаться только на умного или мужественного, производящего или торгующего. Только приведя в соответствие логику отношения ме­жду ними, можно получить общественный результат. Древнегрече­ские мыслители считали своей обязанностью возвращение из путе­шествия души в реальный мир с двуединой природой человека, где существуют связи клановые и биологические (по крови). Натураль­ные (природные) элементы, не порожденные мыслью, вызывают несправедливость в обществе и хаос, в конце концов поглотивший древних греков.

На мышление блистательного афинского аристократа Платона огромное влияние оказала гибель его учителя Сократа, убитого ре­жимом афинской демократии. Афины разорились в захватнических войнах, пытаясь любой ценой гарантировать себе безопасность и устойчивость, хотя бы ценой собственного порабощения. Парадокс истории: греки в конце концов отказываются от своего главного открытия — демократии, предпочитая рабство. Платон следующим образом пишет об этом в знаменитом диалоге «Государство»:

Опьяненная сверх меры беспримесным вином свободы, демо­кратия в конце концов-обрушивается против правителей, если они недостаточно мягки и не дают широкой свободы: она наказывает их, как преступников и олигархов.

В демократии есть три породы людей. И прежде всего это «рас­точители и бездельники; из них те, кто посмелее, стоят во главе, а более робкие за ними следуют; они подобны трутням, только одни с жалом, а другие без жала». Другой класс в демократии — это бо­гатые, а третий класс — народ, живущий личным трудом.

У древних греков не было чувства социальной справедливости — заботы об угнетенных и обиженных. Они не были гуманистами в современном понимании этого слова. Греческая философия приоткрывает «тайны» позитивного отношения к рабству. Граница между свободными и рабами проходит через готовность отдать жизнь за | свое достоинство, а отсутствие такового делает человека рабом. Гераклит вообще высказывал, казалось бы, парадоксальную мысль: война есть условие и родитель всего. Война проводит границу между свободными и рабами. А мир есть постоянная война. Ты проиграл войну — не проявил готовности положить жизнь за свое досто­инство, предпочел жизнь в плену — ты раб по природе. Вместе с тем у доблестного человека нет обязанностей быть счастливым,  главное — покой и воля. Но надо стремиться, чтобы счастливыми были рабы, дети, животные и женщины.

Древние греки жили не ожиданием «светлого будущего», а «вечным настоящим», пытаясь ответить на многочисленные вопросы  события. Как преодолеть конфронтацию в обществе и достигнуть согласия между людьми? Древнегреческие мудрецы дали возможные лаконичные ответы: «познай самого себя», «соблюдай меру» и «нажива ненасытна». В области бытия нет прошлого и будущего — все .в настоящем. Отсюда противоположность древнегреческой и славянской культур. Братья славяне всегда готовы начать новую жизнь |(по морали) завтра, а сегодня можно расслабиться, имитировать действительность или подворовывать. Когда же наступает похмелье тюсле затянувшегося праздника души, «золотого застойного периода» или глупого либерального оптимизма, возникает традиционный Велавянский вопрос «кто виноват?» и появляется соблазн обвинить в убогости своего бытия лица не той национальности или другую ци-Ввилизацию.

 Дух античности возродился в западноевропейской цивилизации, ставшей притягательной в современном мире для других культур. В риногочисленных археологических памятниках Древней Греции преобладают остатки храмов и театров, стадионов и терм, отражающие кисталлизованную пассионарность и необыкновенную гармонию вмежду природой и человеком, здоровым телом и здоровым духом. Жившие «вечным настоящим» древние греки закодировали главное послание будущему в одном из сохранившихся чудес Света — Афинском Парфеноне. Эта модель мирового порядка закодирована в древнегреческой тайне Парфенона.

 Останки афинского Парфенона относятся к памятникам мировой архитектуры. Современные технические возможности позволяют воспроизвести этот архитектурный гпедевр в натуральную величину. Но это будет всего лишь жалкая копия. В афинском Парфеноне древние греки закодировали модель мирового порядка создан- ного ими микрокосмоса. Древнегреческие храмы в отличие от хри­стианских не были предназначены для совершения молебствий внутри их. Во время культовых действий в Парфеноне народ оста­вался вне помещений храма, обращенного архитектоникой вовне. Таким образом достигалась гармония между устройством души, по­лиса и микрокосмоса в данном месте и социальном времени. При воспроизведении многочисленных копий Парфенона соотнесение утрачивается. По аналогии с этим демократия — всего лишь форма, а не предмет, который можно копировать.

 

4.2. Цивилизационный геополитический код

 

Цивилзационный (социокультурный, культурно-генетический) код —

устойчивые культурно-генетические признаки принадлежности к той или иной цивилизации (суперэтносу). Исторически сложив­шаяся система коммуникаций (отношений), интегрирующая мест­ную трансформацию природно-географических, геополитических, геоэкономических и других признаков, обеспечивающая целост­ность и защиту от внешних вызовов Большого многомерного про­странства цивилизаций и других региональных сообществ (общин). Любая мировая цивилизация способна устоять против любого внешнего Вызова, если сохраняются ее менталитет, нравственные ценности (центр в душе). Характеризуется набором качественных универсальных характеристик, выполняющих созидательную роль в определенных цивилизационных границах.

Культурно-генетический код функционирует только в границах культуры с определенным стереотипом поведения. Насильственное наложение «прогрессивных» культурно-исторических традиций на другие приводит к разрушительным последствиям для другой циви­лизации. Особенно аморальна и разрушительна по своей природе попытка отказа от собственной «почвы» путем заимствования ценно­стей другой цивилизации в духовной сфере. В теории этногенеза эти различия нашли отражение в понятиях «комплиментарность» и «комплементарность».

Культурно-генетический код цивилизаций формируется в кон­кретной природно-географической среде имманентного простран­ства, основанного на теоцентрическом (трансцендентном) или ан­тропоцентрическом принципах мироздания. «Ядром» западной циви­лизации является человек, преобразующий многомерное коммуникаци­онное пространство имманентного мира. В восточных цивилизациях доминируют представления об эксцентрическом устройстве мира. Современные западнохристианская и исламская цивилизации структу­рированы на конфессиональной основе. Цивилизации с глубокой исторической памятью — китайская и индийская — не имеют еди­ной религии. Китайская цивилизация является преимущественно  буддистско-конфуцианской, а индийская — индуистской. Конфу­цианство представляет собой философию морали, облеченную в прошлом в форму государственной религии.

Восточноправославная цивилизация в XX в. уступила место со­ветской цивилизации, основанной на идеологии. Л.Н. Гумилев вы­делял рубежный евразийский (российский) суперэтнос. После гибе­ли «социалистического лагеря» сохранилась расколотая восточно-православная цивилизация. Поэтому уход с исторической сцены советской цивилизации нельзя отождествлять с гибелью православ­ного мира. Возможно его возрождение в духе.

Обратимся к важным составляющим культурно-генетического кода цивилизаций. Рассмотрим биполярность, границы и разломы многомерного коммуникационного пространства цивилизаций и от­ветим на вопрос, что является «свечой зажигания» диалога культур.

Компоненты культурно-генетического кода цивилизаций

Биполярность высокого напряжения источ­ников человеческой энергии играет ис­ключительную роль в многомерном ком­муникационном   пространстве   цивилиза-

ций. На принципах биполярности шло становление древнегрече­ской и китайской цивилизаций. Биполярность заложена в форми­ровании коммуникационного пространства США. Создание двух полюсов экономического и технологического развития по обе сто­роны североамериканских прерий позволило наиболее эффективно освоить глубинные территории страны. В XXI в. реально формиро­вание новой, теперь уже тихоокеанской, биполярной системы с по­люсами экономического и технологического развития в Калифор­нии и Азиатско-Тихоокеанском регионе, где выделяются темпами развития Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань и открытые к внешнему миру приморские районы Китая.

Цивилизационные границы проходят не только в географии, но и через души людей. Оппоненты цивилизационного подхода в гео­политике считают эти границы неопределенными и проницаемыми в информационную эпоху. Этнонациональные и этноконфессиональные конфликты, линии противостояния между цивилизациями образуют цивилизационные разломы, где проходит главный фронт необъявленной войны. Например, столкновение между западным христианством и исламом происходит с переменным успехом. Ис- лам победил в Афганистане, Иране, Сомали, Алжире и Чечне. За­падные христиане, убежденные в своей культурно-исторической миссии, утверждающей универсальные принципы демократии, ры­ночной экономики и права человека, вызывают раздражение у сто­ронников исламского радикализма. Не снято тысячелетнее проти­востояние между западными христианами и православными, между мусульманами шиитами и суннитами.

В Евразии усилились тенденции межцивилизационного разгра­ничения по этническому и конфессиональному признакам, особенно на Балканах, Кавказе и в Центральной Азии. Локальные конфликты (Хорватия, Сербия, Босния и Герцеговина, Косово, Ливан, Кипр, Курдистан, Ирак, Иран, Кувейт, Афганистан, Таджикистан, Карабах, Чечня, Северная Осетия, Абхазия, Приднестровье), возможно, явля­ются сполохами зарева необъявленной Третьей мировой войны, уже отмеченной руинами Бейрута, Кувейта, Вуковара, Грозного, Сухуми, Бендер, Сараево и Приштины. Только ирано-иракская война за во­семь лет унесла жизни более миллиона человек.

Для восточно христианской цивилизации характерен системный кризис общества (власти, военной доктрины, экономики, религии и нравственности). Продолжается исход православных славян, нача­тый из Харбина, а ныне продолженный из Центральной Азии и Закавказья, Грозного и Сараево. На Балканах идет размежевание православных славян и мусульман (босняков и косоваров). На гео­политической оси Север — Юг восточные славяне простились с тысячелетней мечтой о Константинополе, а русскоязычными фор­постами остались Севастополь и Одесса. После распада СССР воз­росла реэмиграции русских. На рубежах цивилизаций, где происхо­дили наиболее острые конфликты и взаимоуничтожение, отмеча­лись самые оживленные экономические контакты, выступающие гарантом мира. Поэтому в условиях полицентризма особую акту­альность приобретают проблемы своевременного поиска форм ком­плиментарных отношений, способных замирить этнонациональные и этноконфессиональные конфликты.

 

Диалог цивилизаций

 

Человечество вступило в III тысячелетие годом диалога цивилизаций. Источником диалога   служит   множественность   культур,независимо от длительности их существования. Диалог цивилизации — взаимное восприятие и обмен ценностями и информацией, носит неэквивалентный характер и порождает конфликты. На рубежах цивилизаций проходят «горячие фронты» взаимного непонимания, подозрительности и вражды. В ЕВРАМАРе отмечены самые крупные конфликты (мировые войны) в истории человечества. На ярко выраженной конфликтности, негативности межличностных и этни­ческих коммуникаций было построено советское общество. Однако конфликт необходимо рассматривать не только как «возмутитель спокойствия», но и как созидательную функцию нового культурно­го диалога. Например, в столкновении цивилизаций Старого и Но­вого Света зародились представления о правах человека, праве ос­таваться самим собой. Эти права были осуществлены англосаксами в североамериканском обществе.

Полицентризм цивилизаций и многообразие социокультурных особенностей являются барьером для многих геополитических уст­ремлений. Опыт взаимодействия цивилизаций дает разные стратегии развития. Китайская цивилизация, включая древнюю, поражает воображение исторической протяженностью и преемственностью. Неоднократная в прошлом смена политики открытости и закрыто­сти к внешнему миру помогает современному Китаю осознать па­губность заимствования чужих традиций. К такому же выводу при­ходит мусульманский мир, потерпевший крах в заимствовании за­падных идей общественного развития. Особенности своего пути имеют индийская, малайская и другие цивилизации.

На Западе распространено убеждение, что преобразованиям эко­номическим должны предшествовать политические, благодаря кото­рым демократия победила коммунизм. Так считали и в Советском Союзе в период перестройки. Теперь этого государства нет, как нет пока и победителей. Политический и социально-экономический кризис доминирует в России и большинстве новых независимых государств. Китай отдает предпочтение экономическим преобразо­ваниям перед политическими.

Полицентризм цивилизаций и многообразие социокультурных особенностей являются барьером для многих геополитических стратегий. Длительное сосуществование и интенсивные террито­риальные контакты народов одной цивилизации способствуют возрастанию однородности в традициях и уменьшению социаль­ной стратификации. На рубежах цивилизаций, как правило, этого не происходит. Геополитическое присутствие СССР на Кубе, во Вьетнаме, Анголе, Мозамбике, Сирии, Алжире, Афганистане, Ки-5 и Северной Корее сопровождалось массовым и длительным 'недрением» советской культуры, которая оставила мало следов у Устных народов.

 

4.3. «Двигатель» цивилизационных реформации

 

Духовное пространство человека

Духовность — основной «двигатель» общест­венных реформации цивилизаций. Сократ впервые в истории ставит вопрос о философской личности с ее решениями, диктуемыми совестью: если я знаю, что именно я есть, то я знаю также, чем я должен быть; только тот, кто научился управлять собой, может повелевать други­ми. Согласно Платону, только деятельная, руководимая идеями жизнь осуществляет идею нравственности, представляющей собой порядок и гармонию души. По Аристотелю, Душа - есть энергия ума. Знать можно только то, что есть в душе.

Мировые религии — христианство, буддизм и ислам — проло­жили пути к социальному прогрессу в духовном пространстве чело­века. Как сказал средневековый поэт и мистик Ангелиус Силезский; «Христос мог тысячу раз рождаться в Вифлееме, но если он не родился в твоей душе, ты все равно погиб». Число верующих мировых конфессий выглядит примерно следующим образом. Хри­стиане объединяют свыше 1,4 млрд верующих, из них католиков — около 800 млн, протестантов — около 400 млн, православных и дру­гих — около 200 млн. Численность мусульман увеличилась в XX в. с 216 млн до 1,2 млрд верующих. Буддистов насчитывается в мире свыше 500 млн, приверженцев индуизма — более 800 млн и конфу­цианства — свыше 500 млн. С учетом высоких темпов рождаемости на Востоке увеличивается и количество верующих.

Быстрый рост  народонаселения в XX в., обеспеченный прогрес­сом техногенного общества,  не был адекватен духовному прогрессу. По мнению Алексея Лосева, уже эстетика и этика Возрождения бы­ли шагом назад по сравнению с христианством. Верующий человек, ставящий свою индивидуальность в центр мироздания, обречен на нравственное падение. Если человек эпохи Возрождения ставил в центре мироздания личность, то с эпохи Реформации — просто се­бя как такового. Вместо прямолинейного нравственного прогресса от античности до Христа или восхождения к нравственности, вер­шине духа, затем до Возрождения и от Возрождения до совершен­ности наблюдается медленное сползание вниз, в бездну ада.

В эпоху Великих открытий духовного мира, или «осевую эпоху» между 800 и 200 гг. до н.э., на вопросы о смысле жизни пытались ответить Будда в Индии, Конфуций в Китае, Заратустра в Персии, Сократ,   Платон   и  Аристотель   в   Греции,   Илия   (Илья-пророк),

Исайя, Иеремия в Палестине. Эти великие пророки и мыслители оказали больше влияния на развитие цивилизаций, чем все полко­водцы вместе взятые. Созданный ими духовный мир объединил сотни миллионов людей. И сегодня, когда мысль не всегда в поче­те, можно привести слова Будды Гаутамы в отношении частной собственности: «Чувство собственности измеряется не вещами, но мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником». Этой древней истине еще предстоит долгий путь к сердцу человека. Ос­нователь буддизма провозгласил принцип ненасилия, сотрудничест­ва как единственный способ совершенствования мира и человека.

В XX в. появился государственный деятель-проповедник Ма­хатма Ганди, призывавший к ненасилию и утвердивший политиче­скую деятельность на основе высокой этики. Ганди доказал, что политика и мораль совместимы: «Насилие в действительности явля­ется выражением внутреннего чувства слабости».

Главными носителями религиозно-этических учений стали (по Максу Веберу) в христианстве — бродячий ремесленник, в исламе — покоряющий мир воин, в буддизме — странствующий по миру мо­нах-созерцатель, в индуизме -— упорядочивший мир маг, в конфу­цианстве — организующий мир бюрократ, обладающий большой властью чиновник.

С эпохи Великих географических открытий на интегрирующую роль между цивилизациями претендовало христианство, в котором соединились восточные и западные истоки. Однако «духовное пре­восходство» европейской культуры вызывает все больший отпор у народов Азии и Африки. Здесь набирает силу движение против ев­ропоцентризма. Европа, ответственная за развязывание двух самых кровопролитных мировых войн, не имеет морального права учить другие народы. Азиаты и африканцы отвергают понятие «Великие географические открытия», справедливо возмущаясь европоцентри­стским подходом к мировой истории.

 

Цивилизации управляют духовным прогрессом человечества

В неоднородном социальном времени у человека одной социокультурной общности появляется искушение «подарить» свое ми­роощущение другим людям, и как часто в

истории это происходило с помощью огня и меча. Природа позабо­тилась о преодолении соблазна, создав в многомерном коммуника­ционном пространстве энергетические поля интенсивного взаимо­действия. На суперэтнических рубежах вражды и мира идет вечный поиск культурного диалога. Цивилизации управляют духовным про­грессом человечества. На их рубежах зародились мировые религии и права человека — «двигатели» духовного прогресса. На рубежах ев­разийских цивилизаций в смутные времена появлялись пророки и происходил всплеск мысли и духовного возрождения.

Попытки найти пути социального развития в реальном географи­ческом или экономическом пространстве часто заканчиваются рож­дением очередного мифа. Выбор пути не имеет чисто экономического или  политического решения.   Если  бы  благоденствие  заключалось только в этом!

В социальном развитии, которое никогда не было прямолиней­ным и поступательным, выделяются (по Тойнби) четыре тенденции: вера в светлое будущее, попытка возврата к прошлому, уход от ре­альной действительности (от настоящего) и преображение, спасе­ние через духовный мир. Но для этого недостаточно объявить себя верующим. В интерпретации Канта вера в Бога трактуется прежде всего как надежда на собственную нравственную силу.

 

4.4. «Свеча зажигания» диалога цивилизаций

 

В современном мире особую актуальность приобретают различ­ные формы межцивилизационного диалога. Так, например, трансля­торами торгового обмена выступают открытые города. После падения «железного занавеса» произошел всплеск намерений но созданию свободных экономических зон на рубежах Запада и Востока. Боль­шая роль в диалоге между цивилизациями принадлежит формирова­нию единого информационного пространства, а также межличност­ным коммуникациям. Главным транслятором диалога являяются мар­гинальные субкультуры, или культурно-маргинальные кланы (общины).

 

Типы маргинальных   субкультур

 

 Выделяется несколько функциональных типов маргинальных субкультур. К конфессиональному типу относятся баптисты, мормоны и староверы, а к этнохозяйственному — представители этнического предпринимательства. Различаются геоэтнические субкультуры, такие как поморы, горцы, сибиряки, маркоманы, конкистадоры и казаки. Особое место занимают диаспоры, а также сословные (купцы — мар­гиналы средневековья) и семейные (родовые) кланы. М. Вебер в своем ставшем знаменитым труде «Предпринимательская этика и дух капи­тализма» одним из первых обратил внимание на влияние конфессио­нальных (протестантских) общин, маргинальных по отношению к ок­ружающей социокультурной среде, на деловую активность. - В реальной действительности чаще всего встречаются смешан­ные типы. Так, например, казаки одновременно являются маргиналами по месту (люди границы) и религии (пограничники правосла­вия). Бикультурал — человек двух культур. Маргиналы по крови осуществляют через экзогамию межэтническую передачу наследст­венной информации, что пополняет богатство генофонда и способ­ствует рождению талантов. В свою очередь, эндогамия служит барь­ером против инкорпорации в целях сохранения материальной соб­ственности.

В зависимости от социально-экономических условий маргиналы играют двоякую роль в общественном развитии — положительную или отрицательную. Если культурно-маргинальные общины выпол­няют созидательные функции, то социально-маргинальные кланы организованной преступности, беспочвенников (неукорененных), люмпен-пролетариата и др. — разрушительные. В Западной Европе и США на основе маргинальных кланов возникло этническое пред­принимательство. Оно прошло через криминально-клановую ста­дию, но пока не трансформировалось в цивилизованные рыночные отношения. Маргинальные субкультуры, испытывающие социаль­но-психологический дискомфорт «чужаков», могут стать «пятой ко­лонной» в государстве.

Особое место на рубеже культур занимает диаспора (от греч. di­aspora — рассеяние), пребывание значительной части народа (этни­ческой общности) вне страны его происхождения. Диаспора — са­мобытный этнокультурный феномен, возникающий на основе про­живающих за пределами исторической родины этнических групп, самоидентифицирующих себя с одним народом. В современном мире диаспоры являются важным «мостом» укрепления двухсто­ронних связей между страной проживания и исторической роди­ной, часто являются институтом лоббирования ее национальных интересов. XX век — «звездный час» эмигрантов, создавших самую высокоразвитую страну мира на рубеже западноевропейской циви­лизации — Соединенные Штаты Америки. По численности выде­ляются китайская (55 млн), русская (25 млн), еврейская (11 млн), украинская, индийская, армянская и ирландская диаспоры. Судьба диаспоры обусловлена преимущественно геополитическими и эко­номическими факторами. Например, география украинской диас­поры, насчитывающей около 11 млн человек, выглядит следующим образом. За пределами Украины в других постсоветских странах проживает 7_,5 млн украинцев, из них 5 млн — в России, 0,8 млн — в Казахстане и 0,6 млн — в Молдове. Украинская диаспора на За­паде насчитывает свыше 3 млн человек, в том числе 750 тыс. в Ка­наде и 730 тыс. в США, не считая 500 тыс. закарпатских русинов. Американские социологи установили следующую закономер­ность аккультурации (ассимиляции). За четыре поколения происхо­дит трансформация монолингов (одноязычников) монокультуралов, или носителей одной, исходной, культуры, через билингов и  биокультуралов в монокультуралов — носителей новой культуры и ино­го языка. Это возможно при условии высокого уровня культуры и качества жизни титульного народа, в данном случае американцев.

Мировые диаспоры (еврейская, китайская, индийская, армян­ская и др.) обладают надгосударственными общественными инсти­тутами и экономическими возможностями, позволяющими оказы­вать существенное влияние на международные отношения. Истори­ческий опыт еврейской, китайской, армянской и других диаспор свидетельствует о высокой степени их мотивации в активной хозяй­ственной деятельности. Общеизвестна роль еврейских общин в ста­новлении ростовщического и банковского капиталов в Европе.

Китайская 55-миллионная диаспора (хуацяо) по экономическому потенциалу сопоставима с «исторической родиной», где она лидирует по объему иностранных инвестиций. Срединная империя традици­онно продолжает рассматривать этнического китайца за рубежом как своего подданного. В 1909 г. «принцип крови» был законодательно закреплен при определении китайского гражданства.

Российская империя внесла свой вклад в формирование миро­вых диаспор. В связи с проводимой политикой преследования ре­лигиозных сектантов и из-за экономических условий за период с 1881 г. до начала Первой мировой войны из России иммигрировало 3,3 млн человек, в основном евреи и поляки. При советской власти в результате вынужденной и добровольной эмиграции российских интеллектуалов (писателей, поэтов, философов) возникли социо­культурные феномены: «Русский Берлин» (Алексей Толстой, Анд­рей Белый, Николай Бердяев, Илья Эренбург), «Русский Париж» (Иван Бунин, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус и многие другие), «Русский Харбин» и «Русский Шанхай».

После распада СССР русский народ превратился в «разделен­ную нацию». Новороссия, Крым, Семиречье являются историче­ской родиной нескольких поколений русских. В Северном Казах­стане русские составляют до 70—85% местного населения. В боль­шинстве стран нового зарубежья (Казахстане, Латвии, Эстонии, Украине, Киргизии) русские являются «градообразующей* нацией. Здесь русское зарубежье лидирует в частном предпринимательстве, хотя доход не всегда высокий.

В восточно-азиатских цивилизациях сложившаяся клановая структура традиционного общества стала основой развития рыноч­ных отношений. В послевоенной Японии такой опорой были ос­татки феодальных кланов, а ныне в Китае — родовые кланы. Воен­ная американская администрация в Японии и коммунистическая партия в Китае, ограничивая коррумпированную местную элиту, обеспечили высокоэффективное государственное регулирование и функционирование рыночных механизмов.

В дореволюционной России деловая элита также состояла пре­имущественно из религиозных и этнических маргинальных суб­культур староверов, выкрестов из иудеев и мусульман, а также про­тестантов-инородцев. Череда российских принудительных реформ сверху разрушила устои традиционного общества (общины, земства, семьи, казачества). Ныне в России, на Украине и в других постсо­ветских государствах вместо создания условий для здоровой диффе­ренциации и структуризации общества снизу вновь предпринима­ются попытки организовать этот процесс сверху. Основываются многочисленные «потешные» партии, как близнецы-братья похожие друг на друга. Складываются социально-экономические предпосыл­ки, когда реальным механизмом социальной трансформации стано­вится клановая организованная преступность. В России этому спо­собствует сформировавшаяся в последние годы конфликтная струк­тура экономического пространства, где доминирует этническое предпринимательство, опирающееся на земляческие связи и этногрупповую (клановую) солидарность национальных меньшинств.

 

4.5. Глобализация и цивилизационные вызовы

 

Глобализация — объективный процесс в современных междуна­родных отношениях, высший этап интернационализации, основан­ный на развитии информационных технологий. Взгляды на истоки возникновения глобализации являются дискуссионными. Историки рассматривают этот процесс как один из этапов развития капита­лизма. Экономисты ведут отсчет от транснационализации финансо­вых рынков. Политологи делают упор на распространение демокра­тических институтов. Культурологи связывают проявление глобали­зации с вестернизацией культуры, включая американскую экспан­сию. Имеются информационно-технологические и экологические подходы к объяснению процессов глобализации. Различается политическая и экономическая глобализация. В качестве субъекта гло­бализации выступает регионализация, дающая мощный кумулятив­ный эффект формирования мировых геоэкономических полюсов.

Таким образом, глобализация определяется в зависимости от выбранного типа связанности Больших многомерных пространств, Прежде всего, обратим внимание на различия просвещенческого, неолиберального и эзотерического глобализма, данные А.С. Панариным в книге «Искушение глобализмом» (2002).

Просвещенческии глобализм

Просвещенческий  глобализм  —  формирование   единого  мирового   пространства   на принципах    европейского     просвещения. Использовался в качестве основной приманки для советской ин­теллигенции, сыграл роль разрушителя отечественного социокуль­турного  пространства. В отличие от пропагандируемого в 90-е годы просвещенческого глобализма реальное содержание современных процессов интернационализации на основе американских ценно­стей в интересах капитала США характеризуется как американский монопольный глобализм.

Неолиберальная глобализация

 Неолиберальная глобализация — интернационализания экономической, политической и культурной жизни человечества, сопровождающая­ся игнорированием многих цивилизадионных императивов. Это учение западных фундаменталистов о всесильном рынке и мировой справедли­вости. Запад во главе с США выступает за глобализацию в области поли­тики, экономики, финансов, информации и культуры, что сопровождает­ся ограничением национальных суверенитетов. Одновременно новая аме­риканская администрация консервативных демократов, пришедшая на смену либеральным демократам, отказывается ограничить суверенитет Соединенных Штатов по важнейшим мировым проблемам международ­ного сообщества (стратегическая стабильность, противоракетная оборона, дальнейшая либерализация торговли, глобальная экология и др.), Вера в неолиберализм оказалась опасной иллюзией, представляющей угрозу для национальной безопасности. Неолиберальная глобализация благоприят­ствовала «разбазариванию» национального богатства постсоветских госу­дарств и вывозу капитала за границу.

Эзотерически  глобализм -      

 Эзотерический глобализм (тайный, предназначенный для посвященных) — интернационализация элит, формирование мирово­го клуба избранных преимущественно из стран «золотого миллиар­да». Кроме того, Запад поманил посткоммунистические элиты, по­лучившие за продажу своих стран гарантии их собственности, приватизированной в особо крупных размерах. После выполнения этих функций национальные элиты, превратившиеся в «элиту в законе», были отвергнуты Западом, как представляющие угрозу идеалам правового гражданского общества.

Экономическая глобализация

Выделяются противоречивые тенденции экономической и этнической глобализа­ции. Экономическая глобализация характеризуется процессом формирования и развития единого мирового эко­номического (преимущественно финансового) и информационного пространства, обеспечивающего ускорение оборачиваемости капи­тала и внедрения новых идей. Ее переплетение с мафиозными субкультурами привело к криминальной (мафиозной) глобализации. Фор­мируется единое мировое пространство криминальной экономики. Здесь в качестве своеобразных транснациональных корпораций вы­ступают этнические группировки, среди которых численностью и организованностью выделяются китайские триады.

Этническая глобализация

Этническая глобализация проявляется во влиянии крупных диаспор и этнического предпринимательства     на     формирование единого пространства. Здесь выделяется еврейская и китайская ди­аспоры. Еврейская диаспора выступила в качестве носителя пре­имущественно американских неолиберальных ценностей «открыто­го общества». В отличие от евреев, ассоциирующих «Землю Обето­ванную» с Америкой, китайская диаспора является носителем тра­диций Великого китайского порядка.

В новой книге американского экономиста Лестера Туроу «Фор­туна сопутствует смелым» (2003) исследуются противоречивые про­цессы глобализации. Экономическая мощь США, обеспечивающих 31% мировой добавленной стоимости и 23% мирового валового продукта, рассчитанного с учетом паритета покупательной способ­ности национальных валют, а также лидерство в высоких техноло­гиях, темпы экономического роста, возможность политического и силового влияния на остальной мир, делают Соединенные Штаты лидером глобализации. Однако Америка, по мнению автора, может стать и наиболее серьезным ее оппонентом, если глобализация не станет увеличенной в масштабах американской экономикой.

Степень развитости государств не может быть определена пока­зателем ВВП на душу населения. Высокоразвитые страны должны быть способны самостоятельно создавать новые технологии. Эко­номики Японии и Южной Кореи развивались на основе копирова­ния западных технологий. Японская экономика остановилась в развитии, когда потребовался переход к собственному производству высоких технологий. ВВП Японии в 2002 г. составил лишь 116% к 1990 г. Китай и другие азиатские НИС пошли по пути «обучения» новейшим технологиям. Этот подход в отличие от «копирования» еше больше развращает. Не может быть вечной стратегия роста на основе экспорта. Поэтому китайское столетие наступит не скоро.

Америка стала мировым центром, который не могут миновать финансовые и торговые потоки. Если Азия подвержена кризисам как регион, базирующийся на развитии экспорта, то Америка под­вержена кризисной зависимости от импорта. Американские заимст­вования отличаются от остального мира. У большинства стран дол­ги накапливаются в долларах, тогда как Америка может их печатать. Поэтому проблема заключается не в возможности дефолта, а в по­тенциальной возможности ухода иностранных инвесторов от долла­ровых активов, что прекратит финансирование дефицита американ­ского платежного баланса.

Глобальные вызовы                     

Обострение   существующих  или  порождение новых проблем, вызванных противоречивым процессом глобализации, особенно

наглядно проявилось в глобальных вызовах. Вызовы являются след­ствием новых факторов в мировом развитии, нарушающих стабиль­ность нормального функционирования механизмов воспроизводства общественной жизни, межцивилизационных отношений, междуна­родных политических и экономических отношений в границах су­ществующего мирового порядка.

Существуют конкретные военно-политические, экономические и другие угрозы, вызывающие необходимость незамедлительных действий по их устранению. К мировым угрозам относятся терро­ризм, религиозный экстремизм, этническая вражда, неконтроли­руемая миграция, незаконная торговля оружием и др.

Технологические достижения человечества создают глобальные проблемы и угрозы, противоречащие институционализированному языку существующего контроля, например Чернобыль, атака террори­стов против Америки. По мнению немецкого политолога У. Бека, формируется «глобальное общество риска», в котором, как правило, «взрывается» ответственность государственных институтов, оказываю­щихся беспомощными при соприкосновении с действительностью.

Фундаментализм и его разновидности    

  В процессе трансформации международных и его разновидности      отношении   возросла   популярность   фундаментализма — учения об «истинных» основах бытия. Фундаментализм рассматривают как реальную альтернативу глобализации, как общественное, идеологическое, религиозное движе­ния, провозглашающие приверженность исходным идеям, принципам, ценностям определенных учений, доктрин, выдвигающие требования преодоления появившихся в ходе их развития извращений, уклонов, ересей и восстановления первоначальной чистоты, «возвращение к истокам». Различается религиозный, рыночный и национальный фун­даментализм. Религиозный фундаментализм зародился в западном христианстве, ныне особенно характерен для ислама. Политический и рыночный фундаментализм типичен для Восточной Европы.

Религиозный фундаментализм возвращает к традиционным рели­гиозным ценностям, предшествующим Новому времени. В христиан­ской цивилизации выделяются фундаментализмы протестантский (евангелистский) и православный (старообрядческий), с которыми связывают «дух капитализма». Исламский фундаментализм трактует­ся как «возвращение к праведным предкам» или на «дорогу к Мек­ке». Является восточным аналогом европейской Реформации (опора на духовное водительство и народовластие). Как политическая идео­логия имеет антизападную направленность и опирается на антикапи­талистические настроения социальных маргиналов и других слоев общества, пострадавших от попыток модернизации (вестернизации).

Рыночный фундаментализм явился экспортом рыночных отно­шений в постсоветское пространство. Способствовал доминирова­нию духа наживы над моралью, честью и долгом, привел к станов­лению криминально-коррумпированных демократий с исключи­тельно выраженным социальным неравенством и «элитой в законе». Рыночный фундаментализм стал детонатором для протестного ис­ламского фундаментализма.

Национальный фундаментализм проявляется в попытках про­тивопоставить воинствующий провинциализм правовому граж­данскому обществу.

Большие многомерные пространства мировых цивилизаций на­глядно иллюстрируют полицентризм в подходах к устройству миро­вого порядка. Каждая цивилизация предложила определенную со­пряженность Космоса (Природы), Полиса и Души или Мысли, Вла­сти и Капитала и добилась успехов в своем социальном времени.

Таким образом, согласно цивилизационной геополитике, благо­денствие государства зависит не только от размеров природного бо­гатства. Можно иметь большие запасы природных энергетических ресурсов и оставаться бедным. В мире общеизвестны и другие при­меры, когда обделенная природным богатством страна становится процветающей. Значит, все дело в пропорциях, соотношении между источниками созидательной энергии человека и другими ресурсами.

Несмотря на различия в цивилизационных теориях и концепци­ях мироустройства, их объединяет высокий интеллект ученых-классиков, генерация новых идей и, самое главное, философский подход к анализу сложных явлений через пограничные состояния многомерного коммуникационного пространства. Несомненно, что споры вокруг возможного нового мирового порядка будут продол­жаться. А мы обратимся к историческому цивилизационному опыту мироустройства.

Резюме

Примером эффективного многомерного пространства служит древнегреческая цивилизация. Древняя Греция - не география, а со­стояние. Здесь на рубежах энергонасыщенных контактных зон: при­родной «суша - море» и евразийской социокультурной - образовался Великий Эгейский океан многомерного коммуникационного простран­ства (множество упорядоченных, соотнесенных мест).

Цивилизационный (культурно-генетический) код - исторически сложившаяся система коммуникаций (отношений), обеспечивающая целостность и защиту от внешних вызовов Большого многомерного пространства цивилизации.

Цивилизации управляют духовным прогрессом человечества. Ду­ховность - основной «двигатель» общественных реформации цивили­заций.

Свобода личности - тяжелый моральный груз и ответственность, измеряемые совестью. Совесть - это долг человека перед природой.

Маргинальные субкультуры (кланы) являются своеобразной «све­чой зажигания» межцивилизационного диалога.

Открытость к другим культурам не должна сводиться к слепому заимствованию чужих традиций.

Насильственное внедрение во имя «безграничной справедливо­сти» «прогрессивных» культурно-исторических традиций приводит к разрушительным последствиям для другой цивилизации.

Аморальна и разрушительна по своей природе попытка отказа от собственной «почвы» путем заимствования ценностей другой цивили­зации в духовной сфере.

 

 

 

 

Глава. 5.

 

МИРОВОЙ ОКЕАН

 

«Океан» в переводе с греческого — великая река, обтекающая всю землю. И как реку невозможно представить без берегов, так и образ океана немыслим без них. Однако география — древнейшая из наук, призванная изучать в глобальном масштабе географическую оболочку Земли, — длительное время концентрировала внимание на суше, со­ставляющей всего лишь 29,2% земной поверхности. На эту особенность обращал внимание академик К.К. Марков,  настойчиво выступавший против «сухого закона» в географической науке. С 80-х годов под эгидой ЮНЕСКО осуществляется международная программа по управлению морскими и островными регионами. Научные открытия XX в. из-1енили представление о природной структуре Мирового океана, что эебует особого подхода к исследованию его береговой зоны, которая нe только служит геополитическим ключом к Евразии, но и становится гацдармом решения глобальных экологических и экономических про-тем.   Многочисленные  конфликты  вокруг отдельных участков  200-1ильной экономической зоны являются лишь предвестниками будущих «сражений» за Мировой океан.

 

5.1. Геополитика и талассократии

 

Географические школы на страже морского могущества государств  

В античную  эпоху зародились две концепции целостности земной поверхности: кон-тинентальная (Птолемей) и Мирового океа­на (Эратосфен,  Посидоний и Страбон). В

основе континентальной концепции лежала предпосылка о преиму­щественном распространении суши и внутренних морей (океанов), концепция   Мирового  океана,   исходившая  из  единства  морей  и сеанов, была окончательно возрождена в эпоху Великих географических открытий.

В средневековье появляются труды, призванные обеспечить  политические задачи господства на морях, колонизации новых змель и потребности морской торговли. В 1650 г. в Голландии издается труд Б. Варениуса «География Генеральная». В предисловии зтор отмечал, что «двояка есть география», представляющая единство общей (генеральной) географии, изучающей «земноводный круг», и частной (собственно) географии, описывающей страны. Континенты и океаны рассматривались как единый «земноводный круг». Труд Б. Варениуса способствовал формированию геополити­ческого мышления в целях обеспечения морской военной и торговой мощи Голландии. Не случайно 10—80-е годы XVII в. вошли в историю как голландский период господства на море, когда в этой стране было сосредоточено 70% мирового торгового флота.

В дальнейшем развитие многих национальных географических школ был подчинено обеспечению морского могущества госу­дарств. Первая российская географическая школа Ломоносова — Татищева способствовала выполнению важнейшей государственной задачи — колонизации огромных территорий и росту морского мо­гущества империи, прочно обосновавшейся на балтийских, черно­морских, дальневосточных, арктических берегах морей трех океа­нов. Отсюда возникли потребности в развитии морского военного и торгового флота, строительстве портов. Великий помор М.В. Ломоносов в своих трудах уделял большое внимание освое­нию Арктики и Северного морского пути на Восток.

Географ и социолог Л.И. Мечников (1838—1888) в конце XIX в. в труде «Цивилизация и великие исторические реки» (1898) изло­жил географическую теорию прогресса и социального развития, в которой одним из первых обратил внимание на демографическую и экономическую аттрактивность (притягательность) крупных при­родных контактных зон (побережий рек, морей и океанов), показал их роль в освоении человеком материков.

Мечников установил следующие периоды человеческой истории: речной, морской (средиземноморский) и океанический. Речной пе­риод, или Древние века, охватывает историю речных цивилизаций: Египетской (Нильской), Месопотамской (Тигро-Евфратской), Ин­дийской (Индо-Гангской) и Китайской (долины рек Хуанхэ и Янц­зы). В истории древних речных цивилизаций различаются две эпо­хи: изолированных культур и первых сближений между ними.

Средиземноморский период, или Средние века, занимает 25 столетий от основания Карфагена до Карла Великого и подразделя­ется на две эпохи: Средиземного моря (Финикия, Карфаген, Рим, Греция) и нескольких внутренних морей, включая присоединение Черноморья к «общему культурно-историческому движению».

Океанический период, или Новые века, характеризуется замет­ным перевесом государств Западной Европы на Атлантическом по­бережье. Этот период делится на атлантическую эпоху от открытия Америки до «золотой горячки» в Калифорнии и начинающуюся всемирно-историческую эпоху.

Известный русский географ А.И. Воейков (1842—1916) в статье «Сравнение бассейнов Атлантического и Тихого океанов» (1904) дает характеристики восточных частей материков (западных берегов океанов) и западных частей материков (восточных берегов океанов). Воейков оспаривает мнение, что в ближайшем будущем пре­имущества в морской торговле и главные торговые пути перейдут из Атлантического в Тихий океан. Указывая, что величина океана сама по себе не составляет преимущества, автор выделяет несколь­ко неблагоприятных для Тихого океана обстоятельств: малая изрезанность его берегов, небольшое число внутренних и средиземных мо­рей, незначительные размеры прилегающих речных бассейнов. В тор­говом отношении отмечаются преимущества Атлантического океана, в бассейн которого входят три огромные равнины: русская, северо­американская и южно-американская, а также связанные с ними три больших «пшеничных поля», «кукурузное» и «хлопковое» поля.

Идеи, изложенные в первой главе концепции А. Мэхена и Н. Спайкмена «Римленд», стали географическим  фундаментом за­падного атлантизма, где особое место занимают представления о барьерных и контактных функциях береговой зоны морей и океа­нов. Последователь и ученик Спайкмена Д. Мэйнинг делит евра­зийский Римленд с учетом функционально-культурных особенно­стей на талассократический, теллурократический и нейтральный блоки. Сторонники этой концепции особо выделяют историческую роль морских цивилизаций, от которых внутрь континента посту­пают культурные импульсы. Поэтому в евразийской геостратегии США главная задача заключается в объединении разрозненных бе­реговых зон в единый «дисконтинуальный пояс».

 

Береговая зона -плацдарм освоения континентов

История человечества неразрывно связана с береговой зоной — геополитическим и геоэкономическим плацдармом освоения континентов и Мирового океана. Особенно

велика историческая роль морских торговых путей (транспортного обмена посредством морской среды) в обеспечении массового гео­графического разделения труда. Перевозка грузов по морю имеет большие преимущества, здесь минимальные затраты, самая низкая себестоимость в расчете на единицу перевозимого груза. Среди ис­торических океанских коммуникаций необходимо выделить торго­вые пути в Вест-Индию и Индию (вокруг Африки), Южно-Азиатский, или Великий муссонный, путь и многие другие, функ­ционирующие с учетом природных особенностей морей. Например, на Великом муссоном пути кораблевождение было подчинено ре­жиму муссонов, отличающихся сезонным постоянством и вызы­вающих муссонные поверхностные морские течения. Это позволяло парусным торговым судам плавать в обоих направлениях с учетом времен года. Внешнеторговые морские пути способствовали колонизации приморских районов Евразии и формированию крупных портовых центров с преференциальным режимом в Китае, Юго-Восточной Азии, Индии, Средиземноморье и на Ближнем Востоке.

Наиболее активная колонизация береговой зоны морей и океа­нов отмечалась в Средиземноморье (финикийская, греческая, рим­ская), в Юго-Восточной Азии (индийская), Восточной Африке (арабская), Северной Америке (викингами). Наряду с земледельче­скими цивилизациями Двуречья, Египта, Индии и Китая в берего­вой зоне средиземных и окраинных морей возникли «морские» го­сударства, или талассократии, осуществлявшие владычество над морем благодаря военной и торговой мощи. Например, оживленная торговля между Западом и Востоком способствовала формированию в Юго-Восточной Азии многочисленных талассократии, среди ко­торых выделялась Великая морская империя Шривиджая (VIII— XIV вв.).

Исключительно на морских побережьях и островах (архипелагах) формировались греческая и римская цивилизации. Великой морской державой Средиземноморья являлся Карфаген. Впервые раннеклас­совое общество сложилось не в материковой Греции, а на островах Эгейского моря, где была создана Минойская цивилизация, собрав­шая лучшие достижения ойкумены и ставшая колыбелью европей­ской культуры. Минойская морская держава длительное время кон­тролировала Восточное Средиземноморье, а в период расцвета (око­ло 1700 г. до н.э.) ее мореходы выходили в Атлантику.

В эпоху Великой греческой колонизации (VIII—VI вв. до н.э.) были основаны многочисленные земледельческие или торгово-земледельческие колонии на побережьях Средиземного и Черного морей. В Северном Причерноморье были созданы крупные колонии греков — Ольвия, Херсонес и Пантикапей. Греки возделывали на плодородных при­черноморских землях хлеб и экспортировали его в другие полисы. Соприкосновение и взаимодействие античной и варварской культур в контактной этноприродной зоне привело к появлению неповтори­мых и своеобразных греко-скифской и греко-сарматской культур.

Античная колонизация, продолжавшаяся примерно тысячелетие (XVI—VI в. до н.э.), не смогла стать плацдармом для колонизации вглубь Евразии и Африки. В средневековье индийские купцы соз­дают крупные торговые поселения на побережье морей Юго-Восточной Азии, а аравийские арабы колонизируют восточное по­бережье Африки, где основывают портовые города-государства Малинди,- Момбаса, Занзибар, Могадишо и др.

Высокая мореходная техника позволила древним полинезийцам — людям каменного века — осуществить преднамеренные плавания задолго до викингов и Колумба. Однако малочисленность полине­зийцев и слабость экономической базы делали их опыт недоступ­ным для человечества.

Первые колонии в доколумбовой Америке расположились вдоль береговой зоны морей, где территория первых земледельческих культур протянулась узкой полосой преимущественно вдоль запад­ной оконечности срединной части материка. Здесь находилась ко­лыбель высокоразвитых цивилизаций Нового Света — индейская ойкумена.

Обращает на себя внимание слабая хозяйственная освоенность Тихоокеанского побережья Мезоамерики и Южной Америки, забо­лоченного побережья Юкатана, что дало многим исследователям основание предполагать наличие примитивного искусства морепла­вания у коренных жителей Мексики, Чили и Перу. Археологиче­ские раскопки последних десятилетий позволили выделить в доко­лумбовой Америке центры мореплавания в Карибском море и на Тихоокеанском побережье Южной Америки в районе залива Гуая-киль. Особенно выделялись достижения майяских мореходов, или «финикийцев Нового Света», в освоении островов Карибского моря.

По обе стороны от Тихооканского побережья Южной Америки наблюдаются самые большие высотные контрасты в мире: с одной стороны — высокогорная система Анд (свыше 6,5 км), а с другой — глубоководные Перуанский и Чилийский океанические желоба (с глубинами до 8 км). Между океаном и Андами по природным усло­виям выделяются две зоны: пустынных береговых равнин (Коста) и высокогорно-степное и полупустынное нагорье Анд (Сьерра). Древние цивилизации формировались преимущественно в природ­ной контактной зоне «приморские равнины — горы», а не на Тихо­океанском побережье. Пустынные береговые равнины и всякую землю у морского побережья индейцы называли «жаркой землей». Природно-климатические условия этой зоны на значительном про­тяжении были неблагоприятными для жизни аборигенов Америки и не способствовали развитию земледелия.

Тихоокеанское побережье доколумбовой Америки было слабо заселено и не могло стать форпостом освоения в глубь континента, особенно при отсутствии надежных природных коммуникаций типа «река — море» и безбрежных просторов Тихого океана.

Таким образом, природные факторы (климат, морские течения, направления ветров, рельеф и многие другие) играли важную роль в колонизации береговой зоны морей и океанов. Однако только в период позднего феодализма, когда люди наконец овладели техни­кой мореплавания, наступил звездный час океанов. В эпоху Вели­ких географических открытий (XV—XVIII вв.) береговая зона стала плацдармом колонизации в глубь континентов. Европейцы, истреб­ляя коренное население, организовали многочисленные опорные военные и торговые базы на побережье Америки, Африки, Южной и Восточной Азии. С этих краевых или приморских очагов колони­зации началась экспансия в глубь континентов.

Колониальная политика осуществлялась, в частности, специ­ально созданными большими привилегированными торговыми компаниями, среди которых выделялись крупные заморские анг­лийская, голландская и французская Ост-Индские компании, гол­ландская Вест-Индская и др.

Большая роль в освоении береговой зоны Мирового океана принадлежит Российской империи. Русские Великие географиче­ские открытия способствовали колонизации Сибири, побережья Арктики и дальневосточных морей. Заметное место в изучении морских побережий занимает Российско-Американская торговая компания (1799—1868), учрежденная в целях колонизации Русской Америки, включая Алеутские и Курильские острова. Ей передава­лись в монопольное пользование все промыслы и полезные иско­паемые, давалось право организовывать экспедиции, занимать вновь открытые земли и торговать с соседними странами. Только в 1804—1840 гг. компания при содействии русского правительства органи­зовала 25 экспедиций, в том числе 15 кругосветных (И.Ф. Крузенштерна, Ю.Ф. Лисянского и др.). Эти экспедиции внести выдающийся вклад в изучение и освоение береговой зоны Мирового океана, включая берега Антарктиды.

В результате Великих географических открытий, по выражению Ф. Энгельса, перед взором западноевропейцев предстал весь земной шар и вместе с барьерами малой родины пали «тысячелетние рамки средневекового способа мышления». Перемещение в результате Вели­ких географических открытий торговых путей из Средиземноморья в Атлантику способствовало возвышению западноевропейских стран. Буржуазная цивилизация первоначально начала распространяться вдоль Атлантического побережья. В Западной Европе произошла дифферен­циация на морские и континентальные страны, и эти различия будут положены в основу многих более поздних геополитических концепций. Ф. Энгельс писал о Центральной Европе середины XIX в.:

...Частъ Германии отстала от уровня развития Западной Европы. Буржуазная цивилизация распространялась вдоль морских берегов и по течению больших рек. Земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма.

Вследствие Великих географических открытий и перемещения торговых путей было подорвано могущество талассократий Венеции и Генуи. Одним из крупнейших европейских центров колонизации заморских земель стала испанская Севилья. Приходит в забвение крупнейшая в мире трансконтинентальная коммуникация Великий шелковый путь. Усиливается демографическая аттрактивность бере­говой зоны морей и океанов. Если в рабовладельческую эпоху са­мые крупные коммуникационные узлы и города мира были пре­имущественно континентальными или располагались на побережье средиземных морей (Афины с аванпортом, Сиракузы, Карфаген, Александрия, Рим с аванпортом и др.), то в средневековье мировые городские полюса сместились на побережье окраинных морей (Нанкин, Лондон и др.), а в дальнейшем на берега открытого океа­на (Нью-Йорк, Токио, Рио-де-Жанейро и др.).

В 1400 г. из десяти крупнейших городов мира с населением более 100 тыс. жителей в береговой зоне окраинных морей выделялись Нан­кин и Брюгге с аванпортом, а в Средиземноморье — Венеция и Генуя. В столице Китайской империи Нанкине проживало около 470 тыс. жителей. Это был один из крупнейших городов мира и первый боль­шой порт на побережье окраинных морей Мирового океана.

На рубеже XX в. в мире насчитывалось 11 городов-миллионеров, в том числе 7 приморских, из них четыре были расположены на океанских побережьях (Лондон, Нью-Йорк, Токио, Шанхай). В начале XXI в. впервые в истории в десятке крупнейших мегаполисов не будет евро­пейских городов, лидерство перейдет к Азиатско-Тихоокеанскому ре­гиону, а все демографические полюса будут расположены на побере­жье открытого океана или на удалении не более 200 км.

 

Морская мощь - основа мирового или региональ­ного лидерства государства .

 

Мировое или региональное лидерство госу­дарства зависит от его морской мощи. В за­висимости от того, развивается страна «ли­цом к морю» или нет, меняется ее геополи­тическое   и   геоэкономическое   положение.Это наглядно видно на примере Японии, Великобритании и Китая.

В феодальной Японии были предприняты меры против мор­ской торговли и кораблестроения, что способствовало в дальней­шем отсталости страны. Когда в середине XIX в. политическая ситуация изменилась, Япония наверстала упущенное. В Велико­британии, наоборот, в Средние века поощрялось кораблестроение, империя заняла ведущее положение в международной морской торговле и стала «владычицей морей», крупнейшей колониальной державой.

В начале XIII в. усиливаются внешнеторговые морские связи Китая со странами Юго-Восточной Азии. Китайские мореплаватели за восемь десятилетий до Васка да Гамы открыли восточные берега Африки (1418), их корабли заходили в гавани Вьетнама, Явы, Су­матры, Индии, Ирана и Аравии. Все это способствовало быстрому росту приморских торгово-ремесленных центров. Однако внутрипо­литическая обстановка в Китае в период Минской династии (после 1436) привела к усилению натурализации хозяйства и сокращению внешних морских торговых связей. Китай вступил на путь самоизо­ляции, пагубно отразившейся на развитии экономики страны и чреватой для нее гибельными последствиями.

Уровень развития навигационного искусства в Китае XI—XIV вв. (применение компаса и др.) позволял китайским мореплавателям «оторваться» от берега и выйти в открытый океан, совершать даль­ние путешествия и стать колумбами Земли значительно раньше ев­ропейцев. Но этого не произошло. Кроме социально-политических причин, обусловленных особенностями развития феодализма в Ки­тае, следует обратить внимание на следующее обстоятельство.

Древние и средневековые китайские мореплаватели никогда не пытались пересечь Тихий океан. Природные особенности североти­хоокеанского круговорота (течений) и сезонной смены ветров бла­гоприятствовали мореплаванию в морях Юго-Восточной Азии и Индийского океана и ограничивали возможность плавания на вос­ток. Не случайно многие близлежащие к Азиатскому материку ост­рова были открыты европейцами со стороны Америки.

Исторически анализ целостного процесса освоения человеком земной поверхности свидетельствует о его стадийности. При этом смене стадий преимущественной колонизации в глубь континентов или освоения Мирового океана предшествовали «прибрежные рево­люции», вызывающие рост экономических и демографических по­люсов в береговой зоне морей и океанов. В будущем будет проис­ходить дальнейшая концентрация военной мощи, производства и населения в береговой зоне Мирового океана, что обусловлено осо­бенностями его географической структуры. В отличие от континен­тов, где в результате экономической экспансии происходят терри­ториальные сдвиги в размещении производства и населения, про" цесс хозяйственного освоения Мирового океана начинается и за­канчивается на морском берегу.

В конце XX в. проявилась новая тенденция в промысловом ос­воении Мирового океана, характеризующаяся «возвратом» к берего­вой зоне (континентальному шельфу) с целью воспроизводства био­логических ресурсов (развитие морехозяйства, биомелиорация и др.). Вместе с тем по мере истощения континентальных месторождений топливно-энергетических и других полезных ископаемых человечест­во все в больших масштабах обращается к идентичным ресурсам Мирового океана, в первую очередь континентального шельфа. В результате вновь возрастает геополитическое и геоэкономическое положение береговой зоны в качестве плацдарма очередной «при­брежной революции» и новых геостратегических устремлений.

В конце XX в. стоимость производства и услуг морского хозяй­ства сопоставима с валовым национальным продуктом крупнейших постиндустриальных стран. Особенно высокими темпами растут добыча нефти и газа на континентальном шельфе, грузооборот мор­ского транспорта и круизное судоходство.

 

 

5.2. Аттрактивность береговой зоны

 

Океанологические открытия последних десятилетий (циркуляци­онных систем  Мирового  океана,   глобальной  системы  срединно-океанических хребтов, зоны Заварицкого — Беньофа,  внутренних волн и др.) не только расширили представления о природе морей и океанов, но и опровергли представления о неисчерпаемости биоло­гических ресурсов, о простом геологическом строении и преимуще­ственно равнинном рельефе дна. Все это меняет и геополитические акценты в Мировом океане. Если во второй половине XX в. одной из острых проблем стала борьба за топливно-энергетические  ресурсы континентального шельфа и введение 200-мильной экономической эны, то в XXI в. доминирующей будет глобальная геоэкономическая геоэкологическая проблема районирования Мирового океана, свянная с условностью его существующего географического деления.  Тицентр борьбы вновь окажется в береговой зоне морей и океанов, сегодня геополитика моря как бы оказалась в тени установления гового мирового порядка», однако в ближайшем будущем она не элько заявит о себе, но и может породить драматические события.

 

Природные ресурсы Мирового океана

 

Закономерности размещения минеральных ресурсов обусловлены океаническим седиментогенезом   —   планетарным   процессом смещения   и   трансформации   вещества   литосферы.   Согласно экушраничной зональности выделяются два типа океанического седиментогенеза: при континентальный и пелагический, на которые накладывается вулканогенноосадочный процесс. Приконтиненталь-ная и пелагическая области являются самыми крупными комплек­сами фациального районирования океана.

Приконтинентальная область отличается от пелагической более высокими скоростями накопления (абсолютными массами) терри-генного и биогенного материалов и осадков в целом, включая поч­ти все их геохимические и минеральные компоненты. В пелагиче­ской области процентное содержание многих компонентов имеет тенденцию к возрастанию. Известны пелагические максимумы концентрации железа, марганца, а также никеля, меди и ряда дру­гих микроэлементов. В приконтинентальной области высокие кон­центрации этих компонентов редко достигаются из-за разбавляю­щего влияния терригенного материала. На краевые и внутренние моря, занимающие около 1% поверхности Мирового океана, при­ходится 40—45% всего осадочного материала. Вместе с тем здесь наблюдается повышенная концентрация органического вещества (нефти, природного газа). Для пелагического седиментогенеза ха­рактерно доминирование х и мико-биологических процессов, а для при континентального — процессы механической седиментации.

Фациальное районирование позволяет выделить несколько при-родно-географических типов размещения месторождений: приуро­ченные к приконтинентальной области океана (нефть, газ и др.); месторождения пелагической области (железо-марганцевые конкре­ции и др.); обусловленные вертикальной зональностью (фософри-ты); месторождения на границе суши и океана.

Размещение нефтяных и газовых промышленных месторождений связано с наличием осадочных бассейнов, в недрах которых из рас­сеянного в породах органического вещества происходило образова­ние компонентов нефти и газообразных углеводородов, формирова­ние и сохранность их промышленных скоплений. По перспективам нефтегазоносности различаются континентально-шельфовые, пре­имущественно шельфовые и преимущественно глубоководные (внешельфовые) экваториальные нефтегазоносные осадочные бассейны Мирового океана.

Основной зоной морской добычи нефти и газа является конти­нентальный шельф, т.е. размещение месторождений энергетическо­го сырья носит циркумконтинентальный характер. Освоение этих ресурсов стало одной из важнейших международных проблем, за­трагивающих национальные интересы. С подводными окраинами материков связано около 2/3 перспективных мировых запасов нефти и газа. На континентальном шельфе открыты супергигантские месторождения нефти с извлекаемыми запасами более 1 млрд т и природного газа с извлекаемыми запасами свыше 1 трлн м3. В кон­це XX в. свыше 30% мировой добычи углеводородов приходилось на морские месторождения, а по прогнозам в начале XXI в, их доля возрастет до 50%. Этим объясняется присутствие крупных стран в перспективных для добычи регионах, которые даже объявляются «зонами жизненных интересов».

Кроме нефти и газа, многие месторождения твердых полезных ископаемых являются по площади залегания континентально-шельфовыми. По мере выработки минеральных месторождений на суше усиливается разработка их морских составляющих. Добыча твердых полезных ископаемых (углей, железных и других руд, меди, никеля) ведется как на прибрежных мелководьях, так и с помощью шахт и рудников, заложенных на берегу, естественных и искусст­венных островов.

На континентальном шельфе осуществляется добыча минераль­но-строительного сырья. На границе суши и океана известны при-брежноморские россыпи месторождений тяжелых металлов. Широ­кое распространение в морских россыпях получили минералы титана (ильменит и рутил), циркон, гафний, уран и торий. Известен круп­ный Тихоокеанский пояс оловорудных россыпей. Значительно реже встречаются прибрежные россыпи золота, алмазов и платины.

Несмотря на многочисленные прогнозы потенциального изъятия  биологических ресурсов, океанический промысел рыбы близок с максимуму допустимого объема вылова. По мере вовлечения в зяйственный оборот рыбопромысловых ресурсов все «новых» и овых» морских акваторий происходило перемещение промысла от иболее продуктивных прибрежных зон к менее продуктивным, но  ширным акваториям открытого океана. Эта экстенсивная стратегия основывалась на ошибочном представлении о распространении одуктивности прибрежных вод на весь океан. Кроме того, вовлегние в добычу промысловых видов открытого океана экономиче­ски менее эффективно, чем в прибрежной зоне.

В стратегии освоения биологических ресурсов Мирового океана являются три важные тенденции: обращение к потенциальным озможностям шельфа и ориентация на лов в открытом океане, в числе добыча промысловых ресурсов поверхностного активного

слоя  (криля и др.) и дна (глубинный лов, достигающий отметки 2000 м от поверхности). Этим подтверждается ориентация промысловой эмпирики на важнейшие активные пограничные зоны океана обеспечивающие значительное воспроизводство биомассы. Наиболее перспективным является использование потенциаль­ных возможностей континентального шельфа. Однако возвращение к прибрежным районам лова с подорванными в результате чрез­мерной эксплуатации промысловыми запасами требует осуществле­ние мер по восстановлению и рациональному использованию био­логических ресурсов. В этой связи большие надежды возлагаются на развитие марикультуры и биомелиорации.

Обратимся к особенностям размещения химических ресурсов вод океана. Несмотря на глобальное, повсеместное, распростране­ние, их добыча ведется преимущественно в прибрежной зоне. Вы­деляется концентрация магния, брома и других химических элемен­тов в природных условиях контакта суши и моря, например в мел­ководных заливах (Сиваш и др.). В прибрежной зоне широкое рас­пространение получила добыча поваренной соли из морской воды. Увеличиваются масштабы опреснения морской воды, а также ее использования для технических целей в промышленности.

Имеющие широкое распространение энергетические ресурсы Мирового океана (энергия приливов, течений, волн, термальная, водорода) используются преимущественно у побережья, где сосре­доточены крупные потребители электроэнергии. При создании уда­ленных от потребителей электростанций в открытом океане резко возрастают капитальные затраты на передачу электроэнергии. Масштабы использования энергетических ресурсов океана пока незначительны, но дефицит и удорожание добычи топливно-энергетических ресурсов континентов способствуют освоению во­зобновляемой энергии океана.

Таким образом, принципиальные отличия хозяйственного освое­ния морей от суши обусловлены циркумграничной природной струк­турой Мирового океана. Все известные виды экономической дея­тельности в морях и океанах связаны в основном с его граничными природными поверхностями, среди которых выделяется масштабами освоения береговая зона. Геоэкономические ресурсные функции бе­реговой зоны усиливают ее геополитическую значимость.

Антропогенное загрязнение Мирового океана   С Мировым океаном связано решение глобальной экологической проблемы, которая становится наряду с геоэкономикои глав­ной составляющей морской геополитики. Высокий уровень антро­погенного загрязнения морей и океанов обусловлен географиче­скими особенностями. Загрязняющие вещества поступают в Миро­вой океан путем непосредственного их удаления, выноса с речным стоком и через атмосферные осадки. Загрязнение оказывает влияние на физические, химические и биологические процессы в морях и океанах, особенно в трех пограничных зонах: у берегов, водной поверхности и на дне. Наиболее интенсивные поля загрязнения нефтью и нефтепродуктами наблюдаются в прибрежной зоне.

К числу распространенных токсических загрязняющих веществ относятся некоторые тяжелые металлы (ртуть, свинец, кадмий, цинк), повышенное содержание которых обычно наблюдается в прибрежных зонах морей (зонах речного стока и вблизи промыш­ленных центров) в поверхностном микрослое и на дне. В прибреж­ной зоне индустриально развитых стран концентрируются также синтетические поверхностно-активные вещества.

Зоны повышенных уровней загрязнения образуются в экологи­ческих системах с максимальными биомассами и продуктивностью (поверхностный слой, неритическая зона, внутренние моря, эстуарные зоны, границы раздела «вода — дно», «вода — воздух»). Основ­ные потоки токсикантов сосредоточиваются в неритической (при­брежной) зоне, где наиболее активно осуществляется фотосинтез солнечной энергии и создаются запасы первичного белка, происхо­дит его регенерация и вовлечение в другие звенья пищевой цепи. Несмотря на глобальные масштабы океана, его активные погранич­ные слои с быстро протекающими процессами окисления органи­ческого вещества по объему сопоставимы с пресными водами суши, которые уже не успевают самоочищаться.

В глобальном загрязнении отмечается широтный эффект нало­жения зон максимального загрязнения на зоны высокой биомассы и продуктивности. Это обусловлено неравномерностью размещения индустриальных и урбанизированных регионов, особенностями крупномасштабной циркуляции вод в океане.

С циркумграничным сгущением жизни в океане и ее биохими­ческой активностью связано распределение уникальных анаэробных экологических систем (сероводородных зон массовой гибели фау­ны), обнаруженных в Черном и Карибском морях, норвежских фи­ордах, северозападном шельфе Атлантики, в зонах практически сех апвеллингов и в других местах. Обособленность некоторых ок­раинных и средиземных морей увеличивает антропогенное воздей­ствие на морские экосистемы, особенно прибрежных зон. Напри­мер, на 1 км2 акватории самого обособленного в Мировом океане Черного моря приходится 4 км2 его гидрологического бассейна.

Проведенный анализ показывает возрастающую роль природноресурсного потенциала береговой зоны морей и океанов в жизни человечества.  Береговая зона характеризуется наиболее интенсивным взаимодействием природных (физических, химических, биоло­гических) процессов, масштабами хозяйственной деятельности, со­провождающейся усилением антропогенного воздействия на при­родную среду. Однако географические особенности этого воздейст­вия на континентах и в океане существенно различаются.

Тысячелетия заселения, хозяйственного освоения и изменения человеком природной среды суши выработали определенный сте­реотип «континентального» мышления. Сложилась убежденность в постепенном увеличении географических масштабов воздействия на природную среду от локального к региональному и, наконец, гло­бальному уровням. Соответственно, формировалось представление о поэтапных экологических кризисах — локальном, региональном и глобальном. Циркумграничная природная структура Мирового океана с энергетически активными зонами опровергает эту уверен­ность. Воздействия человека на природную среду не обязательно являются непрерывными и постепенными, они могут происходить внезапно, некоторое время спустя. Природное единство и подвиж­ность океанической среды (течения, перемешивания) способствуют ее глобальному потенциальному загрязнению даже в результате от­носительного локального антропогенного воздействия. Поэтому весьма важной задачей становится выявление таких «горячих точек» морей и океанов, где контроль за хозяйственным освоением наибо­лее эффективен и актуален. Несомненно, что ключ к контролю ле­жит в береговой зоне Мирового океана.

 

Социально-экономическая п ритя гательность береговой зоны

 

Социально-экономическая притягатель­ность береговой зоны обусловлена особен­ностями многомерного пространства Зем­ли, основные коммуникационные узлы ко­торого расположены на побережье открытых морей. Главные коммуникационные узлы являются теми «горя­чими точками», где государства, обладающие морской мощью, стремятся установить геополитический контроль. Как правило, это открытые портовые города, выполняющие военные и геоэкономи­ческие функции. В береговой зоне осуществляется великий энерге­тический «обмен веществ» между океаносферой и континентами. Во второй половине XX в. особенно отчетливо проявились тенден­ции индустриального «сдвига» к морям и формирования крупных порто во промышленных комплексов. Береговая зона стала плац­дармом развития мировой экономики.

С конца 50-х годов в Западной Европе, США и Японии начали создаваться  припортовые промышленные зоны,  где размещались металлургические, нефтяные и химические предприятия, ориенти­рованные на импортируемое морским транспортом сырье из разви­вающихся стран. Особое развитие получила портовая металлургия в Японии, США и Великобритании. Однако из-за обширных площа­дей и негативного воздействия припортовых промышленных зон на окружающую среду в дальнейшем были введены ограничения на развитие тяжелой индустрии. Энергоемкие, трудоемкие и экологи­чески опасные производства начали размещаться в припортовых зонах в развивающихся странах. Здесь создавались экспортно-промышленные зоны, где производились первичная обработка и обогащение сырья. Научно-технический прогресс в морском судо­ходстве позволил снизить транспортные издержки на перевозку гру­зов, что позволило эффективно эксплуатировать богатые месторож­дения энергетических и других ресурсов в отдаленных регионах.

Во второй половине XX в. сложились мощные грузопотоки нефти, железной руды, угля и зерна, превышающие половину сум­марного объема всех морских перевозок. Только за период 1950— 1980 гг. объем перевозок массовых сырьевых грузов увеличился с 0,5 до 3,7 млрд т. Однако в дальнейшем наметилась тенденция к снижению объемов перевозок сырой нефти и железной руды. Энер­гетический кризис способствовал внедрению энергосберегающих технологий в западных странах и частичному сокращению зависи­мости от экспорта углеводородов. Кроме того, начали интенсивно осваиваться месторождения нефти и газа в Северном море и на континентальном шельфе Мексиканского залива. В результате до­бычи нефти и газа на континентальном шельфе сформировалась морская индустрия, включающая буровые платформы, трубопрово­ды к побережью, специализированные порты и океаническое ма­шиностроение.

Из-за арабо-израильской войны и бездействия Суэцкого канала (1967—1975) в мировом судоходстве лидирующую роль начали играть крупнотоннажные танкеры, рудовозы и углевозы. Изменилась гео­графия перевозок массовых грузов. Супертанкеры тоннажом 250— 500 тыс. т не могут пользоваться судоходными каналами, а на трассе Персидский залив — Япония вынуждены огибать Большие Зондские острова с юга через глубоководное Тиморское море. Несмотря на большую степень «свободы» направления морских коммуникаций, большинство их приурочено к континентальному шельфу, а геогра­фия трасс имеет выраженный циркумграничный характер.

Береговая зона является ареной повышения промысловой про­дуктивности путем культивирования, выращивания и акклиматизации морских видов рыбы, беспозвоночных и водорослей. Однако внедрение прогрессивных форм марикультуры встречает большие трудности из-за капиталоемкости, высокой себестоимости продукции и недостаточной изученности большинства культивируемых видов. Наибольшее развитие марикультура получила в Японии, где наряду с новейшими достижениями автоматики и электроники большое зна­чение имеет многолетний традиционный опыт специалистов по раз­ведению водных организмов.

На побережьях морей и океанов расположены крупнейшие курортно-рекреационные зоны Земли. Многочисленные культурно-исторические и природные памятники позволяют здесь сочетать отдых и лечение с туризмом, что усиливает эстетическую притяга­тельность морских побережий.

Подавляющая часть человечества проживает у тройной границы раздела литосферы, атмосферы и гидросферы (включая реки). Большинство людей планеты являются по существу приморскими жителями. Свыше половины человечества проживает в приморской 100-километровой зоне, а в США — 80% населения страны. Чис­ленность населения на побережьях растет быстрее, чем в континен­тальных районах. Демографическая притягательность морей на­глядно иллюстрируется данными демографов. За 1850—1990 гг. доля населения мира в 200-километровой приморской зоне увеличилась с 49 до 59%, в том числе в 50-километровой зоне с 25 до 32%.

В 1980 г. из 23 крупнейших городов мира с населением более 5 млн человек 18 (включая города с аванпортами) были расположе­ны на побережьях или в непосредственной близости к морям и от­крытому океану. В начале XXI в. здесь будут сосредоточены все крупнейшие мегаполисы с население более 10 млн человек (за ис­ключением Мехико, Москвы, Рейн-Рура):  Токио, Осака, Шанхай, Сеул, Пекин, Чунцин, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Бомбей, Калькут­та, Джакарта, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес и Лондон (причем половина из них — в Азии). Вокруг крупнейших мегаполи­сов сформировались приокеанические коммуникационные зоны высокой деловой активности, сопоставимой по валовому нацио­нальному продукту с крупнейшими странами мира: Атлантическое и Калифорнийское побережья в США, приморские районы Китая и Юго-Восточной Азии и Атлантическое побережье Латинской Аме­рики.

В конце XX в. усилились противоречия между экономическими и экологическими, частными и общественными интересами использо­вания береговой зоны морей и океанов. Возникла острая необходимость в координации всех видов деятельности. Особенно наглядно это проявилось в США, где в 1972 г. Конгресс принял Закон о ра­циональном использовании и охране ресурсов береговой зоны. В за­конодательном акте были определены ее границы, которые включа­ют территориальные воды и приморские территории, непосредствен­но связанные с морем. Причем каждый штат устанавливает внутрен­нюю границу береговой зоны по своему усмотрению.

Согласно Закону в береговой зоне решаются проблемы «трех больших Э»: экономики, энергетики и экологии. Береговая зона рас­сматривается как пространство наибольшей концентрации морских работ, представляющее собой уникальное физико-географическое, экологическое, промышленное и социально-экономическое образо­вание. Природа береговой зоны характеризуется как бесценное и не-возобновимое богатство, источник промышленного сырья и энергии, продуктов питания и мест отдыха для миллионов людей. В 1975 г. было учреждено «Береговое общество США».

В крупных державах проблемы береговой зоны рассматриваются в контексте наращивания морской мощи, предусматривающей го­сударственные программы освоения ресурсов Мирового океана с учетом их военно-стратегического обеспечения. При этом военно-морская мощь должна соответствовать масштабам океанической хозяйственной деятельности.

 

5.3. Как разделить неделимое?

 

Проблема районирова­ния Мирового океана

 

Представления о береговой зоне морей и океанов как крупнейшем на Земле объекте рубежной коммуникативности имеют определяющее значение для решения геополитической проблемы XXI в. — районирования Мирового океана. Переход от конвенциальных (ус­ловных) к естественно-природным границам океанов является не­обходимым условием решения глобальных геоэкономических и гео­экологических проблем.

Существующие конвенциальные границы оставляют открытым главный вопрос: сколько в Мировом океане океанов? Во многих странах выделяют три: Тихий, Атлантический и Индийский. В ряде государств в качестве отдельного рассматривается Южный океан. Некоторые океанологи считают Южный океан — единственным, а все остальные рассматривают как его заливы.

Северный Ледовитый (Гиперборейский) и Южный океаны впер­вые были выделены в 1650 г. голландским географом Б. Варениусом. По классификации, принятой в 1845 г. Королевским географическим обществом в Лондоне, выделено пять океанов: Атлантический, Ин­дийский, Тихий, Северный Ледовитый и Южный. В 1952 г. на меж­дународном гидрографическом конгрессе в Монако Северный Ледо­витый океан был упразднен и в качестве Северного Полярного моря присоединен к Атлантическому океану. В России и ряде других стран сохраняется прежнее название, которое исходя из геополитической целесообразности было официально принято постановлением ЦИК СССР в 1935 г. На конгрессе в Монако была достигнута договорен­ность не выделять самостоятельный Южный океан, так как отсутст­вие его приметных морфологических и орфографических границ с Тихим, Атлантическим и Индийским океанами вызвало много спо­ров у географов. Название океана было восстановлено в советском «Атласе Антарктиды», где границей Южного океана принята линия северного положения антарктической конвергенции. В настоящее время самостоятельное выделение Южного океана признается также в США и Великобритании.

Среди известных видов природного районирования Миро­вого океана выделяются геохимическое, геологическое, геоморфо­логическое, гидрологическое, климатическое, биогеографическое и экологическое. Разрабатывается районирование континентального шельфа на ландшафтной, геологической и других основах.

Наметилось два подхода к комплексному природному райони­рованию Мирового океана на принципах широтной зональности (атмосферных фронтов) и особенностях водных масс, океанских фронтов, дна и берегов. Г.М. Игнатьев предложил «земноводный» подход к физико-географическому районированию Тихого океана как к крупнейшей природной категории Земли, объединяющей во взаимосвязанное целое острова, океан и материковое обрамление.

Впервые комплексное районирование Мирового океана было выполнено в Советском Союзе в 1940 г. Н.Н. Зубовым и А.В. Эверлингом. Преемственность подхода наблюдается у авторов концепции граничных поверхностей, которые в 70-е годы прошлого века наряду с единством природных условий (широтной, верти­кальной и циркумграничной зональности) рассматривают матери­альное единство более или менее замкнутых океанических систем, характеризующихся повышенной внутренней циркуляцией вещест­ва и энергии, наличием гидрологической, геофизической, химиче­ской и биологической «частных» структур.

Наиболее характерной чертой гидрологического режима океана является динамика водных масс. Океанские течения, перераспреде-

ляя энергию, тепло и вещества, создают вместе с климатическим фактором определенную гидрологическую структуру, включающую отдельные водные массы. Циркуляция в верхнем слое океана скла­дывается из планетарных круговоротов, центры которых смещены к западу. В полярных и субполярных широтах это циклонические кру­говороты, в субтропиках — антициклонические, а между ними — экваториальная циркуляция.

На более генерализованном уровне в гидрологической структуре океана выделяется (по А. Дефанту) теплая океаническая тропосфера (по изотермической поверхности, соответствующей 4°С) и холодная океаническая стратосфера. Таким образом, Мировой океан подраз­деляется на сравнительно небольшой по объему Теплый сверхокеан (с жидким дном) и мощный Холодный (Полярный) сверхокеан. Границей между ними служит Главный океанический фронт, на­клон которого изменяется от вертикального в полярных широтах до горизонтального в тропиках. Прямой водообмен между сверхокеа­нами ограничен и локализован, например, у Исландии воды Гольф­стрима уходят в глубины Северного Ледовитого океана.

Согласно концепции академика В. В. Шулейкина термодинамиче­ское взаимодействие океана, атмосферы и космоса соответствует меха­низму работы тепловых машин. В глобальной тепловой машине глав­ным нагревателем служат экваториальные широты, а холодильником — полюса. Контраст между ними создает энергетический источник цирку­ляции атмосферы и океана. Таким образом, экватор представляет ре­ально существующую и важную жидкую границу, разделяющую Теплый сверхокеан на две части — северную и южную. В результате Мировой океан подразделяется на восемь океанов, выделяемых Н.Н. Зубовым: Северный Ледовитый, Северный Атлантический, Северный Индий­ский, Северный Тихий, Южный Тихий, Южный Индийский, Южный Атлантический и Южный (или Антарктический).

Основой химического подхода к природной структуре океана служит фундаментальная идея о наиболее интенсивном хи­мическом взаимодействии на границах раздела различных твердых, газообразных и жидких тел, включая живые организмы и разнород­ные массы. Морская химия представляет собой почти исключи­тельно химию поверхностей раздела. Согласно рассмотренным вы­ше особенностям биологической структуры океана, максимум раз­вития жизни тяготеет к береговой зоне, Главному океаническому фронту (границе северных и южных океанов Н.Н. Зубова).

В результате синтеза «частных» природных структур формирует­ся представление о пространственной циркумграничной структуре океана, состоящей из инертной части и нескольких оболочек, при­легающих к границам. Зоны повышенной трансформации вещества и энергии возникают в местах пересечения нескольких граничных поверхностей. Важнейшая из активных зон — прибрежная или бе­реговая — может быть названа многократной границей, где пересе­каются или сближаются поверхности раздела {они же поверхности обмена) самой различной природы. В прибрежной зоне сосредото­чено свыше 80% живого вещества океана.

Таким образом, пространственная структура океана имеет внут­ренние границы, разделяющие целостные океанические простран­ства на интегральные физико-географические районы. Выделяются шесть теплых и два полярных субокеанов — комплексных физико-географических районов Мирового океана. Теплые субокеаны в ос­новном заняты субтропическими антициклонами, характеризуются высоким испарением, связанным с недостаточной влажностью воз­духа, большой соленостью и устойчивой стратификацией вод. В них расположены крупнейшие океанические пустыни. Полярные океа­ны характеризуются преобладанием осадков над испарением, по­ниженной соленостью и устойчивой стратификацией поверхност­ных вод, высокой долей процессов циклонического тепла. Для по­граничных широтных поясов типична потеря устойчивой стратифи­кации, высокая влажность и облачность. В отличие от суши основ­ной границей океанских районов служат фронтальные разделы вод­ных масс.

Во второй половине XX в. впервые ставится вопрос об эко­номическом районировании. Однако это сложная глобальная геополитическая проблема не могла быть решена в условиях проти­востояния двух социально-экономических систем. Поэтому наиболее широкое распространение получило отраслевое рыбохозяйственное районирование, в основу которого положена экваториальная диффе­ренциация продуктивности биологических ресурсов и степень их ис­пользования. Наиболее крупные рыбопромысловые районы Мирово­го океана применяет Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО). Другие международные и национальные организации по рыболовству используют более дробные подразделе­ния океана. Хотя рыбохозяйственное районирование носит формаль­ный характер, оно дает наглядное представление о размещении ми­рового рыболовства.

В связи с возрастающими масштабами воздействия производст­венной деятельности и человека на природную среду возникла не­обходимость   в   усилении    эколого-экономического подхода к региональному развитию. Это нашло отражение в прин­ципах районирования, учитывающих влияние производственных процессов на природную среду, и наоборот.

Актуальность эколого-экономического районирования Мирово океана обусловлена социально-правовыми тенденциями международной морской политики. В 1973—1982 гг. третья Конференция ОН по морскому праву разработала единую универсальную кон-венцию, регулирующую использование биологических и минеральных ресурсов, судоходство на морях и океанах. Однако, не дожида­ть итогов Конференции, большинство морских государств устаноло у своих берегов экономические и рыболовные зоны шириной 200 морских миль. В результате практически 30% акватории Мирового океана оказалось под юрисдикцией более 60 морских государств. В результате «передела» морей и океанов возникли много кленные военн о политические конфликты, в том числе вокруг Фолклендских островов в Южной Атлантике и Параселъских островов  в  Южно-Китайском  море.  Дипломатические  баталии  велись се вокруг отдельных скал, например скалы Роколл в Северной Атлантике.   Морские государства не только отстаивали права на экономические зоны, но и демонстрировали свою геополитическую мощъ.

Стало очевидным, что решение геополитических и геоэкономических проблем Мирового океана возможно только при международном взаимопонимании и сотрудничестве. Но падение Берлинской зны привело к крушению мирового порядка, установившегося после Второй мировой войны. Проблемы устройства постбиполярного шра временно отодвинули на второй план морскую геополитику, которая вновь заявит о себе в XXI в. Поэтому необходима разработка  политической концепции пространственной организации Мирового океана как наследия всего человечества.

 

Отличия районирования суши и океана

 В первую очнредь следует обратить внима­ние на принципиальное отличие райониро­вания суши и океана. В основе традиционого экономического районирования заложены принципы теории ентральных мествыделения внутрицентрированных целостных роизводственных систем, тогда как в океанах доминирующей являбальная циркумграничная экологическая целостность водных масс. Глозальная экологическая проблема — это прежде всего проблема рай­онная, обусловленная функцией места и социального времени.

Эколого-экономическое районирование Мирового океана — это выделение целостных, объективно существующих экологических систем, обеспечивающих «производственную» специализацию в гло­бальном процессе энергообмена и круговорота вещества, эффек­тивное использование природных ресурсов и коммуникационных функций морей и океанов.

В пространственной структуре океана циркумграничные актив­ные области, характеризующиеся наиболее интенсивным взаимо­действием физических, химических, биологических и антропоген­ных процессов, занимают всего около 2% общего объема Мирового океана. По существу, все известные частные виды его районирова­ния — это районирование пограничных поверхностей.

Эколого- экономические районы Мирового океана являются внешнецетрированными «земноводными» системами. Такая форма про­странственной организации известна в истории цивилизаций. На протяжении многих веков эксцентрированные коммуникационные системы талассократий имели неоспоримое преимущество перед «чисто» континентальными. Например, в Средиземноморье (Древняя Греция, Римская империя) происходил непрерывный и интенсивный диалог между культурами Ближнего Востока, Южной Европы и Се­верной Африки. Исторические связи Северной и Южной Африки значительно слабее средиземноморских, и развитие этих частей кон­тинента шло разными путями. В географии известны «земноводные» понятия, включающие обширные акватории морей и приморские территории, такие как Арктика. Эта северная полярная область и природно-хозяйственный регион Земли включает окраины Евразии, Северной Америки и почти весь Северный Ледовитый океан.

Следующей особенностью эколого-экономических районов Ми­рового океана является пространственная организация производст­венной деятельности. Крупнейшие экономические полюса располо­жены в береговой зоне на границе суши и моря, а в географических центрах районов находится их хозяйственная периферия.

 

 

 

 

Основные факторы районообразования

 

Среди основных факторов районоооразования выделяется правовой, экологический, экономический     и     природно-ресурсный.

Правовой фактор предусматривает проведение границ районов в соответствии с международно-правовым режимом Мирового океа­на. Экологический фактор обусловливает специализацию района в глобальной или региональной системах энергообмена и круговорота вещества в биосфере, а экономический — в системе международного или внутригосударственного разделения труда. При выделении рай­онов учитываются перспективы освоения природных ресурсов мо­рей и океанов.

Как известно, районирование является особым видом простран­ственной дифференциации и рассматривается как разделение цело­го на целостные образования, характеризующиеся внутренней не­однородностью и определенной производственной структурой. Пространственная дифференциация в более широком смысле есть разделение целого на различные части. Поэтому при эколого-экономическом районировании Мирового океана необходимо учиты­вать природную, экономическую дифференциацию и международ­но-правовой режим. В отличие от традиционных представлений о физико-географическом районировании, основанных на законе гео­графической зональности, природная и экономическая дифферен­циация океана осуществляется нами на принципах концепции гра­ничных поверхностей. В результате дифференциации процесса хо­зяйственного освоения Мирового океана с учетом его природных особенностей и правового режима формируются международные и национальные океанские (морские) районы.

 

Принципы районирования

 

Важным принципом эколого-экономического районирования является иерархи­ческая упорядоченность и солодчиненность районов, учитывающие международный правовой режим. Целесо­образно выделить три уровня пространственной иерархии райони­рования (глобальный, региональный и локальный), которые с уче­том международного права дают следующую классификацию эколого-экономических районов:

- международные океанские районы, в том числе морских континентальных и островных государств;

-международные и национальные морские районы, в том числе морских континентальных и островных государств.

Если в национальных океанских и морских районах доминирует экономическая специализация, то в международных районах — экологическая. Как известно, экономическое районирование, вы­полняя функции выделения упорядоченных и организованных про­странственных систем, создает основу для управления. При эколо­го-экономическом районировании Мирового океана должен осуще­ствляться принцип программно-целевого управления.

 

Структура эколого-экономических районов Мирового океана

Основным элементом пространственной структуры эколого-экономических районов Мирового океана является береговая зона. Поэтому районообразующие признаки убы-

вают от контактной зоны «суша — море» к периферии района (гео­графическому центру), где хозяйственная деятельность минимальна и, соответственно, минимально воздействие на морскую среду. В океанских и морских эколого-экономических эксцентрированных районах наиболее активное взаимодействие производства и морской среды отмечается у побережья.

Производственная деятельность в районах концентрируется во­круг порта, являющегося коммуникационным узлом для формирова­ния портово-промышленного комплекса. На практике производст­венная деятельность может осуществляться на большом удалении от базового порта. Поэтому выделяются экваториально-мигрирующий и территориально-фиксированный блоки, образующие коммуникаци­онный каркас океанского или морского района. В эколого-экономические районы Мирового океана включаются приморские системы расселения и курортно-рекреационные зоны, отраслевые функ­циональные районы: ресурс одобывающий, транспортный и др.

Логическим и необходимым завершением разработки основ районирования Мирового океана служит выделение контуров меж­дународных и национальных океанских (морских) районов, которые станут реальностью в XXI в.

На основе вышеизложенных принципов выделяются контуры Севе­ро-Атлантического и Южно-Атлантического, Северо-Тихоокеанского и Южно-Тихоокеанского, Индоокеанского, Арктического и Антаркти­ческого международных океанских эколого-экономических районов. Каждый район характеризуется экологической (в широком смысле) специализацией в глобальной системе энергообмена и круговорота вещества в биосфере и экономической специализацией в междуна­родном и внутригосударственном разделении труда.

Особо необходимо отметить наличие в каждом районе океанских макроциркуляционных систем (водных масс), обеспечивающих их экологическую целостность. В большинстве районов (за исключе­нием Антарктического) выделяются мощные антициклональные круговороты и менее масштабные циклонические круговороты, к которым в Северном полушарии приурочены наиболее биопродук­тивные прибрежные зоны. В центральных частях антициклональных  макрокруговоротов расположены океанические пустыни (по биопродуктивности). В Антарктическом районе основной циклони­ческий круговорот характеризуется высокой биопродуктивностью, а менее масштабный антиииклональный — незначительной биопро­дуктивностью.

С циркуляционными круговоротами связано распределение по­лей загрязнения, наиболее характерных для континентального шель­фа, а в открытом океане (особенно в Атлантическом и Тихом) они выражены по периферии северных и субтропических циркуляцион­ных круговоротов, а также в малоподвижных зонах «разгрузки» (Саргассово и Баренцево моря).

 

Морские эколого-экономические районы

 

Самыми крупными по площади являются тихоокеанские районы. В Атлантическом и Тихом океанах расположено соответственно 30,9% и 29,4% площади мирового континентального шельфа. Если в среднем шельф составляет 7,6% общей площади Мирового океана, то наиболее значительна эта доля в Арктическом районе —-37,4% и минимальна в Антарктическом — 3,4%, Южно-Атланическом — 3,0% и Южно-Тихоокеанском — 0,2%.

На побережьях Северо-Атланического и Северо-Тихоокеанского районов расположены крупнейшие мегаполисы и курортно-рекреационные зоны Земли, сосредоточено 92% мирового судо­строения. На Северную Атлантику приходится половина стоимости мировой продукции морского хозяйства, далее следует Индоокеан-ский (23%) и Северо-Тихоокеанский (18%) районы, доля остальных составляет 9%.

На берегах Мирового океана насчитывается около 500 морских портов с грузооборотом более 1 млн т, из них свыше 300 располо­жено в Северо-Атлантическом районе. Суммарный грузооборот портов Северной Атлантики и Северо-Тихоокеанского района со­ставляет 75% мирового. Индоокеанский выделяется морской добы­чей нефти и газа, а Сеьеро-Тихоокеанский район — добычей рыбы и развитием марикультуры. В Южно-Тихоокеанском районе ведется добыча фосфатов, ильменита, рутила и других минералов из при брежно морских россыпей, в ближайшем будущем начнется мас­штабная добыча железо марганцевых конкреций, а в Океании по­лучит развитие туризм. В Южной Атлантике перспективы связаны с расширением добычи нефти газа на континентальном шельфе. Не­обходимо отметить роль океанских районов в регулировании пого­ды и климата Земли.

Особое место занимают Арктический и Антарктический районы по их вкладу в глобальный процесс тепло  и массообмена вещества и энергии в биосфере. В водном круговороте в Мировом океане велико значение самого мощного в мире Антарктического циркум-граничного холодного течения. В будущем предметом международ­ной регламентации наряду с биологическими ресурсами может стать кислород и пресная вода. Отсюда актуальность сохранения экологической специализации Арктического и Антарктического районов,   обеспечивающих   кислородом   основную   водную   массу Мирового океана. В Антарктиде аккумулированы самые крупные запасы пресной воды. Континентальный шельф составляет 37,4% Северного Ледовитого океана, что способствует освоению его энер­гетических ресурсов.

Международные морские эколого-экономические районы фор­мируются в Северо-Атлантическом районе: Балтийский, Северо­морский, Средиземноморский, Черноморский, Карибский и Мек­сиканский заливы. В Индийском океане выделяется масштабами нефтедобычи Персидский залив. В конце XX в. реально получила развитие такая форма сотрудничества, как формирование «земно­водных» экономических пространств. Например, создан Черномор­ский международный район экономического сотрудничества, в рамках которого реализуются совместные программы по развитию коммуникаций, экономики и экологии моря.

Таким образом, решение глобальных геоэкологических и геоэко­номических проблем возможно на основе установления нового меж­дународного порядка в Мировом океане, основанном на принципах районирования — выделения целостных эколого-экономических систем. Как будут развиваться события — по пути сотрудничества или конфронтации — ответит XXI век.

 

Резюме

Многомерное коммуникационное пространство Мирового океана обладает эксцентрированной структурой, где внешние границы обла­дают интенсивным энергетическим обменом.

Геополитические проблемы нового международного порядка в Мировом океане сопряжены с решением глобальных экологических проблем.

Установления нового международного порядка в Мировом океане являются геополитической проблемой будущего.

 

 

 

 

 

Глава .6.

 

АМЕРИКАНСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА

 

Соединенные Штаты стремительно вошли в начале XX столетия в число мировых лидеров и с распадом СССР остались единственной сверхдержавой. Политическая, экономическая и военная мощь страны, расположенной в Западном полушарии, позволяет говорить о геополи­тическом положении, в радиусе которого оказался весь мир. Домини­рующая мощь заключается в военных, производственных и информа­ционных технологиях, включая экспорт интеллектуального продукта (знаний). США отличаются социально-политической стабильностью, в то время как Европа стала эпицентром двух мировых войн, а многие страны прошли через тяжелейшее испытание революциями, переворо­тами, через массовые волнения и связанное с ними насилие. Соеди­ненные Штаты продемонстрировали всему миру возможность решать сложные социально-экономические проблемы демократическим путем.

После гражданской войны самым серьезным испытанием для стра­ны был лишь экономический кризис, или Великая депрессия 1929— 1933 гг,

 

У. Черчилль так сказал о США:

 

...Всегда можно быть уверенным в том, что Америка пойдет правильным курсом. После того, как исчерпает все альтернативы.

 

«Соревнованию» двух сверхдержав в гонке вооружений способство­вала информационно-коммуникационная революция, мировым лидером которой стали Соединенные Штаты. Одним из самых волнующих собы­тий на рубеже тысячелетий явилось открытие киберпространства Интер­нета. Эта глобальная информационная система знаменует эпоху Великих открытий на рубежах «всемирного океана» многомерного коммуникаци­онного пространства. Как в прошлом мореплаватель отправлялся из га­ваней Старого Света к невиданным землям, так и сегодня каждый чело­век может посредством Всемирной информационной магистрали совер­шить восхождение к неизведанным горизонтам. Знаменательно, что наи­больший энергетический (пассионарный) вклад в это открытие сделали люди Нового Света. Бесспорно, что это успех демократии и свободного предпринимательства. Но, может быть, есть здесь и психологическая со­ставляющая — ностальгия американцев по утраченной европейской ро­дине, скрывшейся за горизонтами Атлантики. Виртуальное пространство соединило мир, в котором каждый может быть центром Вселенной. Ус­тарели многие геополитические концепции. Теперь нет необходимости владеть тем или иным участком континента или Мировым океаном, что­бы владеть миром. Новый мировой порядок, возможно, будет опреде­ляться технологическим контролем виртуального пространства. Всемир-пая информационная магистраль за историческое мгновение вышла за технические границы электронной связи и стала фактором политической и экономической действительности. Информационно-коммуникационные технологии являются одним из наиболее важных факторов политической и экономической действительности, влияющих на формирование общества XXI столетия.

В Восточной Европе стало модным критиковать американскую гео­политику, при этом забывают известную заповедь: «победителей не су­дят», тем более что противник, проигравший «холодную войну», возом­нил стать частью западной цивилизации. Вместо бездумной критики необходимо прежде всего понять логику победителя.

Обратимся к природе западной (атлантической) геополитики, для ко­торой характерен процесс трансформации. Американская геополитика относится к модернизированному (гуманизированному) типу традицион­ной геополитики силы с опорой на военные альянсы и незыблемость го­сударственного суверенитета. Она выступает за распространение ценно­стей западной демократии с позиций силы. Западная Европа, прошедшая через трагический опыт мировых войн и не обладающая значительной военной мощью, выступает за приоритет цивилизационного диалога.

 

6.1. «Гуманизированная» геополитика силы

 

Среди трудов политологов, посвященных современной амери­канской   геополитике,   выделяется   «Великая   шахматная   доска» (1997) Збигнева Бжезинского, занимавшего должность советника по национальной безопасности президента США с 1977 по 1981 г. В книге излагается откровенный и упрощенный взгляд на американ­скую геостратегию. В конце XX в. Соединенные Штаты стали пер­вой и единственной мировой державой, господствующей в военно-стратегическом,  экономическом,  технологическом,  информацион­ном и культурном пространстве планеты. Мощь мировой державы опирается на способность быстро мобилизовать огромные эконо­мические и технологические ресурсы в военных целях и культурную притягательность американского образа жизни.

По аналогии с претендующими в прошлом на мировое господ­ство и морскую мощь Римской и Китайской империями можно сказать, что культурное превосходство играет для Соединенных Штатов важную цементирующую роль. Опирающаяся на военные завоевания Монгольская империя Чингисхана сравнительно быстро установила политический контроль над Евразийской степью, кото­рую геополитики определяют как «сердце мира» или точку опоры для   мирового   господства.   Отсутствие   культурного   превосходства привело к адаптации и ассимиляции монголов к местным условиям и распаду крупнейшей сухопутной мировой империи. В отличие от монголов западноевропейские государства достигли с помощью морской мощи настоящего мирового господства, опираясь на гео­графические открытия, колонизацию новых земель, торговлю и культурное самоутверждение. Но только Соединенные Штаты по масштабам и влиянию стали уникальной мировой державой, спо­собной не только контролировать все моря и океаны, но и с помо­щью берегового контроля силами десанта осуществлять власть на суше с большими политическими последствиями. Несомненно, Россия, Китай и другие преимущественно незападные страны бо­лезненно воспринимают гегемонию Америки, однако жесткая прав­да заключается в том, что в самоубийственной ядерной войне они неспособны победить. Кроме того, необходимо учитывать амери­канское господство в области глобальных коммуникаций, инфор­мационных технологий и массовой культуры. В мировой сети меж­дународных финансовых институтов и организаций также домини­рует американское присутствие. Соединенные Штаты, возникшие на рубеже западноевропейской цивилизации, обладают уникальной энергетикой маргинальных субкультур, имеющих общие религиоз­ные и этнические корни со многими зарубежными общинами. Это также усиливает мощь государства.

В начале XX столетия Соединенные Штаты, опираясь на док­трину Монро, вступили в борьбу за мировое могущество с Британ­ской империей, безраздельно «правящей морями». Была выработана доктрина военно-морского господства Америки в Тихом и Атланти­ческом океане, нашедшая практическое воплощение особенно по­сле строительства Панамского канала. Во время Первой мировой войны Соединенные Штаты, находящиеся в относительной изоля­ции в Новом Свете, вышли на мировую арену в качестве крупного геополитического «игрока». Американский экспедиционный корпус не только высадился с оружием в Европе, но и был символом эко­номической мощи заокеанской державы. Фундамент американской геополитики был обеспечен высокими темпами индустриализации и культурой, поощряющими предпринимательский риск и новатор­ство. Американская доктрина национальной безопасности базиро­валась на геополитических принципах изоляционизма «континен­тального острова» и необходимости создания самого мощного в мире военно-морского флота.   

Разрушительный характер Первой мировой войны ознаменовал собой  начало конца европейского  культурного,  политическбго и экономического превосходства над миром. Вторая мировая (под­линно глобальная) война закончилась главным образом победой Советского Союза (евразийского Хартленла) и Соединенных Шта­тов (континентального острова), разгромом Германии и утратой военно-морского могущества Великобританией и Японией. Таким образом, Соединенные Штаты избавились от перспектив мирового господства единой европейской державы (в случае победы нацист­ской Германии), японских притязаний на Тихий океан и Восточ­ную Азию и морского могущества Великобритании.

На этом фоне в недрах американского прагматизма начала фор­мироваться гуманизированная геополитика силы. В сущности, в ней нет ничего нового. Эта средневековая геостратегия использовалась европейскими конквистадорами, дарившими христианские ценности местным народам Нового Света с помощью огня и меча. Через 500 лет новая Америка решила отблагодарить «несознательную часть» народов Старого Света тем же способом. Причем у американских политиков нет сомнений в спорности такого подхода к внешней по­литике. Они убеждены: что хорошо для Америки, хорошо и для ос­тального мира, а ради собственных национальных интересов можно поступиться интересами других стран.

Американская геополитика явилась верным продолжателем гео­стратегии фашистской Германии, о чем свидетельствуют опублико­ванные секретные документы советско-германских переговоров 1939—1940 гг. Все, что намечали руководители Третьего рейха, на практике осуществили США. Прагматически заменив традицион­ную геополитику военной силы и «жизненных пространств» на но­вую (экономическую) геополитику и «зоны жизненных интересов».

Но даже самые изысканные интеллектуалы не могли предвидеть возможных союзников, оказавших неоценимую помощь, чтобы раз­рушить Хартленд — сердце Евразии. Этим верным и неожиданным союзником стала давно уже ориентированная на западные стандар­ты жизни бывшая партийная номенклатура, в тактической борьбе за власть разрушившая геополитическое пространство Хартленда.

Послевоенное устройство мира основывалось на биполярной модели, когда две сверхдержавы вели борьбу за мировое господство. Осуществилась на практике классическая геополитическая концеп­ция противоборства Моря и Суши — мировой военно-морской державы, господствующей в Атлантике и на Тихом океане, и круп­нейшей сухопутной евразийской державы, контролирующей Харт­ленд. Началась «холодная война» за мировое господство между Со­единенными Штатами и СССР (Евразией), Североатлантическим и

Варшавским военно-политическим блоком. Интенсивность кон­фликта сдерживалась возможными глобальными последствиями применения ядерного оружия. Геополитические фронты конфликта проходили на рубежах евразийского внутреннего полумесяца, или Римленда, от Берлина до Кореи, ставшими первыми плацдармами «холодной войны», поделенными на Западный и Восточный Бер­лин, Северную и Южную Корею.

Не забывая о советско-германской секретной договоренности о главном геостратегическом направлении Советского Союза на Юг к Индийскому океану, США наращивают военную мощь в береговой зоне Евразии. Американские ценности и технологии осуществили широкое наступление на основных стратегических фронтах Рим-ленда. План Маршалла позволил не только за короткие сроки вос­становить Европу, но и с помощью американских ценностей «по­корить» ее, превратив в военном отношении в «вассала» Америки (по образному выражению Бжезинского). Район Персидского зали­ва объявляется «зоной жизненных интересов» Америки. Советское вторжение в Афганистан сопровождалось одновременно увеличени­ем крупномасштабного американского присутствия на Ближнем Востоке. Только во Вьетнаме американцы проиграли войну за уси­ление своего присутствия в Юго-Восточной Азии.

На дальневосточном фронте совершили рывок к свободному предпринимательству новые индустриальные страны. Соединенные Штаты смогли предложить народам Евразии то, на что оказался не способен Советский Союз. Догматическая идеология не обеспечила эффективное экономическое и военное соперничество. С началом конфронтации в советско-китайских отношениях геополитическое и геоэкономическое пространство Хартленда начало сужаться.

На становление американского могущества благоприятное воз­действие оказал географический фактор. Изолированность и пери­ферийное положение по отношению к Старому Свету способство­вали становлению нации без негативного воздействия извне. И на Американском континенте соседние страны не угрожают безопас­ности и интересам США. Обширная и компактная территория со свободным доступом к двум океанам позволила создать эффектив­ный хозяйственный каркас страны с двумя коммуникационными полюсами экономического и технологического роста на Атлантиче­ском и Тихоокеанском побережьях, открытых к внешнему миру и внутренним районам страны.

Эксцентрированная двухполюсная система размещения произ­водительных сил создала уникальные геостратегические перспекти-вы, Калифорния и штаты Атлантического побережья США по сво­ей мощи сопоставимы с крупными державами. В результате Соеди­ненные Штаты могут на равных взаимодействовать с двумя другими мировыми полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе и Восточной Азии.

Соединенные Штаты являются самой сильной мировой эконо­мической империей. Они владеют примерно 35% мирового сово­купного богатства, оказывают влияние и контролируют половину деловой активности на мировых рынках. Абсолютно доминируют в области информационных технологий, рекламы и маркетинга, на фондовом рынке. Соединенные Штаты выиграли экономическое соревнование с Западной Европой и Японией. Экономика страны стала одной из самых конкурентоспособных в мире. В 90-е годы среднегодовые темпы роста экономики США были выше, чем в Японии, Германии, Франции и Великобритании. Особенно впечат­ляющим является сокращение энергоемкости производства за по­следние 30 лет — на 33%. За полвека удвоилось производство сель­скохозяйственной продукции, тогда как число занятых на фермах уменьшилось на 70%.

Военно-промышленный комплекс США обеспечивает не только внутренние потребности, но и свыше 50% мирового экспорта ору­жия. Крупнейшими получателями вооружения являются страны, расположенные вдоль внешнего евразийского пояса (Римленда), — Турция, Израиль, Кувейт, Египет, Япония, Тайвань и Южная Ко­рея. Основа военной доктрины США — максимально мобильная, оснащенная современной техникой, немногочисленная профессио­нальная армия. Численность вооруженных сил за период 1970— 2000 гг. сократилась с 3,1 до 1,4 млн человек.

Граждане единственной мировой державы и самой богатой страны мира убеждены в национальной исключительности и пре­восходстве над другими народами. Через это прошли и великие им­перии прошлого — результат известен. США доминируют в НАТО и ООН, диктуют свои правила при разрешении конфликтов, возни­кающих в «евразийском доме». Они применяют политику двойного стандарта: в одном государстве обвиняют президента в несоблюде­нии «прав человека» и наказывают народ, в других странах поддер­живают местную коррумпированную власть, способствующую реа­лизации американской геополитики. Стремление США к мировой гегемонии вызывает неизбежную внешнюю реакцию.

 

 

 

6.2. Евразийская геополитика США

 

После распада Советского Союза главным направлением стала евразийская геополитика США, ставящая целью американский контроль на рубежах евразийских цивилизаций. Однако продвиже­ние США от Римленда в глубь континента вызвало серию америка­но-евразийских войн (Балканы, Афганистан, Ирак) с непредска­зуемыми последствиями для международной безопасности.

Тектонические сдвиги на политической карте мира впервые в истории выдвинули на роль мирового лидера неевразийскую держа­ву, ставшую главным арбитром в отношениях государств Евразии. После поражения и развала Советского Союза Евразия по-прежнему сохраняет свое геополитическое положение. Наряду с Западной Европой в Восточной Азии формируется новый центр экономического развития и растущего политического влияния.

Континент Евразия занимает центральное место в классических геополитических концепциях. Контроль за евразийским Хартлендом является основой многих теоретических построений. Более 500 лет назад Американский и Евразийский континенты стали взаимодействовать в политическом отношении. Но если в средне­вековье европейцы открыли для себя Новый Свет, то в XX в. нача­лось американское наступление на Евразию.

Притягательность Евразии обусловлена следующими фактора­ми. Евразийский континент занимает осевое геополитическое по­ложение в мире. Здесь расположены два из трех мировых центров экономического и технологического развития в Западной Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. В Евразии живет 75% населения планеты, производится свыше 60% мирового ВНП и сосредоточено 80% мировых энергетических запасов. Здесь же находятся и основ­ные претенденты на региональную гегемонию и глобальное влия­ние, потенциально способные сделать вызов американскому преоб­ладанию.

Перед Америкой стоит сложная задача сохранения глобальных интересов и мирового господства. Поэтому наряду с современными коммуникациями и технологиями необходимо особое внимание уделять внешней политике.

Вряд ли найдется другой документ, чем стенограммы советско-германских переговоров в Берлине (ноябрь 1940 г.), которые с при­страстием изучали в США по окончании Второй мировой войны. Записи бесед Гитлера, Молотова, Риббентропа стали своеобразной «библией» в Белом доме и Пентагоне, с которой сверялась внешняя политика Америки. Эти материалы, тщательно скрываемые в СССР от общественности, стали фундаментом американской геополитики

Если обратить внимание на «зоны жизненных интересов» США то они оказываются в местах, указанных в германской геостратегии (Средиземноморье и Турция, Персидский залив, Восточная Азия). В Средиземном море «прописался» 6-й флот США с ударными авианосцами, Турция стала членом НАТО, Персидский залив — зоной особых жизненных интересов, на территории Южной Кореи, Японии, Филиппин и других приморских азиатских стран разме­щены военные базы США. Германская геостратегия после оконча­ния Второй мировой войны была подхвачена Соединенными Шта­тами. В чем же состоит суть американской геополитики в отноше­нии Евразии?

В конце XX в. началась реальная военная, культурная и эконо­мическая экспансия США в Евразии. В книге «Великая шахматная доска» Бжезинский моделирует возможные варианты поведения стран в будущем и дает рекомендации по сохранению единственной мировой сверхдержавы. Рассмотрим основные положения амери­канской геополитики в отношении Евразии.

Это гуманизированная геополитика с позиций силы. То есть США не планируют военную колонизацию, они предлагают внедрять демократические ценности и «права человека» на Евразийском кон­тиненте, а те, кто откажется от такого бескорыстного подарка, могут его получить с помощью самых «справедливых» бомб и ракет.

 

Борьба за мировое господство

 

На великой евразийской «шахматной дос­ке» продолжается борьба за мировое гос­подство.   Главными   фигурами   здесь,   по мнению Бжезинского, выступают Россия, Германия, Франция, Ки­тай и Индия. Эти крупные государства со значительными внешне­политическими амбициями имеют собственную геостратегию, и их интересы могут столкнуться с интересами США. Американское мо­гущество в Евразии должно положить конец амбициям других стран в отношении мирового господства. Цель американской геострате­гии — создать действительно готовое к сотрудничеству мировое со­общество и одновременно не допустить на политическую арену со­перника, способного господствовать в Евразии и бросить вызов Америке.

Но Евразия слишком велика и не монолитна в политическом отношении, представляет собой «шахматную доску», на которой одновременно несколько игроков ведут борьбу за глобальное гос­подство. На западной периферии Евразии в качестве главного игрока выступает Запад во главе с США, на востоке — Китай, на юге — Индия, представляющие соответственно три цивилизации. В Сре­динной Евразии, или, по образному выражению Бжезинского — «черной дыре», лежит «политически анархический, но богатый энергетическими ресурсами регион», потенциально представляю­щий большую важность для Запада и Востока. Здесь расположена Россия, претендующая на региональную гегемонию.

Величина территории, огромное население и разнообразие культур Евразии ограничивают глубину американского влияния, поэтому здесь, как в шахматах, возможны следующие комбинации. Если Запад во главе с Америкой включит Россию в «Европейский дом от Лондона до Владивостока», на юге не возобладает Индия, а на востоке — Китай, то Америка одержит победу в Евразии. Но если Срединная Евразия во главе с Россией даст отпор Западу, ста­нет единым геополитическим и геоэкономическим пространством или образует союз с Китаем, то американское присутствие на кон­тиненте значительно сузится. В этой связи нежелательно объедине­ние общих усилий Китая и Японии. Если Западная Европа сгонит Америку с ее «насеста» в Старом Свете, то это будет автоматически означать оживление игрока, занимающего среднюю часть (Россию).

В шахматной игре правила должны быть для всех одинаковые, включая взаимоуважение соперников. Бжезинский, являясь одним из архитекторов американской геостратегии в Евразии, не скрыва­ет, что он будет защищать игрока, ведомого Соединенными Штата­ми. Поэтому будем играть на стороне собственно евразийских иг­роков. Тем более что вряд ли кому хочется оказаться в качестве главного, пусть даже и геополитического, приза в чужой игре. Та­ким призом американский политолог считает пространство «черной дыры», куда входят Россия, Украина и Беларусь, а точнее — вос­точнославянский мир. Если это «черная дыра», поглощающая ок­ружающую материю, то почему Америка стремится ее контролиро­вать, опасаясь оказаться в ней самой?

Итак, каждый игрок преследует свои геополитические цели и формирует геостратегию их достижения. Как правило, это контроль над обширными территориями и крупными коммуникационными узлами. Географическое положение государства зависит от его во­енной, политической и экономической значимости. Чем выше мощь государства, тем шире его радиус геополитических интересов. Например, в прошлом Британская империя в евразийской геостра­тегии делала упор на контроль таких жизненно важных для морско­го могущества проливов и каналов, как Гибралтар, Суэцкий канал и Сингапур. Нацистская Германия ставила цель построить «тысяче­летний рейх», собрав под одной политической крышей не только воссоединенные немецкоговорящие народы, но и восточнославян­ские земли с дешевыми трудовыми ресурсами, включая житницы Украины. Императорская Япония также страдала навязчивой идеей национальной мощи и глобального статуса, которого стремилась достичь путем территориального владения Маньчжурией, а позднее — важной нефтедобывающей Голландской Ост-Индией. Российское могущество также веками отождествлялось с территориальными при­обретениями.

На этом историческом фоне Бжезинский формулирует евразий­скую геостратегию США. В отличие от «жизненного пространства» нацистской Германии евразийская геостратегия Соединенных Шта­тов включает целенаправленное руководство, или «управление», супер­континентом, чтобы сохранить свою исключительную глобальную власть и не допустить появления соперничающей сверхдержавы. На языке более откровенной древнекитайской терминологии это зву­чит следующим образом: имперская геостратегия заключается в предотвращении сговора между вассалами, сохранении их зависи­мости и недопущении объединения варваров. Если перейти с эзо­пова языка на современный, это означает, например, геостратеги­ческую задачу недопущения тесного сотрудничества России и Ук­раины, сохранения в Восточной Европе расколотого геопространст­ва и элементов конфронтации между «братьями славянами».

 

Действующие лица и геополитические

 полюса евразийской геостратегии

 

На новой евразийской политической карте Бжезинский отдает предпочтение таким крупным и активным фигурам, как Герма­ния, Франция, Россия, Китай и Индия. Среди крупных геополитических полюсов отсутствуют Великобритания, Япония и Индонезия, но в пределах более лимитированных возможностей рассматривается геостратеги­ческая активность Украины, Азербайджана, Южной Кореи, Турции и Ирана.

В Западной Европе объединенная Германия все более осознается как наиболее значимое государство и экономический лидер Евро­пейского Союза. Германия придерживается великой геополитиче­ской концепции особых отношений с Россией. Франция имеет свою геостратегию «Большой Европы» и рассматривает себя как ядро средиземноморско-североафриканской группы стран. Великобрита­ния исключила себя из европейской игры в результате двойственно­го отношения к объединению Европы и преданности угасающим особым взаимоотношениям с Америкой. Устранившаяся от авантюр великой Европы Великобритания становится «неподвижной» гео­стратегической фигурой, ушедшей на покой.

 

Бжезинский объективно оценивает геополитическое положение России:

 

Россия... остается крупным геостратегическим действующим лицом, несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье... она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как толь­ко она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значи­тельное влияние на своих восточных и западных соседей...

 

Россия еше не сделала окончательный выбор: демократический путь или опять евразийская империя. Она не определилась во взаи­моотношениях с Америкой: друг это или враг?

Китай реально стал региональной державой и не забывает о традиционном представлении о Поднебесной как центре мира. Экономический рост способствует усилению геополитического влияния Китая в Азии. Воскрешение «Великого Китая» неизбежно повлияет на американские позиции на Дальнем Востоке. Парадокс Японии заключается в отсутствии стремления к региональному до­минированию. Страна восходящего солнца предпочитает действо­вать под протекцией Америки. Япония, как и Великобритания в Европе, предпочитает не вступать в политические перипетии с ма­териковой Азией, где многие страны подозрительно относятся к ее претензиям на роль лидера.

Островная Индонезия с относительно неразвитой экономикой, внутриполитической нестабильностью и межэтническими конфлик­тами пока не может претендовать на роль активной геостратегиче­ской фигуры. Большое влияние на финансовое положение страны оказывает мощная китайская диаспора. Индия находится в процессе становления региональной державы и является наиболее сильным государством Южной Азии. Несмотря на историческое соперниче­ство с Китаем, Индия не вторгается в евразийские интересы Аме­рики и не является источником геополитического беспокойства в отличие от Китая и России.

Из новых независимых государств Бжезинский выделяет Украину:

Украина, новое и важное государство на евразийской шахмат­ной доске, является геополитическим центром, потому что само ее существование как независимого государства помогает трансфор­мировать Россию. Без Украины Россия перестает быть евразийской империей. Без Украины Россия все еще может бороться за импер­ский статус, но тогда она стала бы в основном азиатским импер­ским государством...

Ключевое положение Азербайджана в Каспийском регионе оп­ределяется энергетическим фактором. Азербайджану наряду с Ук­раиной Бжезинский отводит важную роль в противостоянии Рос­сии. Если Азербайджан будет под московским контролем, то труд­но будет говорить о подлинной независимости Среднеазиатских стран.

Турция и Иран после распада СССР активизировали свои пози­ции в каспийско-среднеазиатском регионе, зачастую нейтрализуя друг друга. В этих государствах существуют серьезные внутренние проблемы. Турция доминирует в Черноморском регионе, контроли­руя доступ из Средиземноморья, уравновешивает Россию на Кавка­зе, противостоит мусульманскому фундаментализму и служит фор­постом НАТО в регионе. Иран, несмотря на враждебность к США, играет роль барьера для российской угрозы американским интере­сам в районе Персидского залива.

Южная Корея как геополитический центр Дальнего Востока тесно связана с Соединенными Штатами, что позволяет Америке играть рот щита для Японии и не давать последней возможности превратиться в мощную военную державу. Растущая экономическая мощь Южной Кореи расширяет радиус его геоэкономического про­странства.

Обратим внимание на одну характерную особенность «игроков» на евразийской «шахматной доске». На западной и восточной пе­рифериях континента они находятся после Второй мировой войны под протекцией США. Соединенные Штаты оказывают покрови­тельство, политическую, военную и экономическую поддержку За­падной Европе и Японии. Перефразируя известное выражение, можно сказать: всякая протекция развращает, но абсолютная про­текция развращает абсолютно. По сути, Америка сделала своих стратегических союзников зависимыми от ее мощи, и они посте­пенно не только свыклись, но и считают это само собой разумею­щимся. Поэтому жесткий прагматик 3. Бжезинский выносит сле­дующий приговор Европе:

Горький факт заключается в том, что Западная Европа, а также все больше и больше и Центральная Европа остаются в значитель­ной степени американским протекторатом, при этом союзные госу­дарства напоминают древних вассалов и подчиненных. Такое положение не является нормальным как для Америки, так и для евро­пейских государств.

Главными архитекторами «Европейского дома» являются Франция и Германия, но их проекты отличаются друг от друга. Французская модель Европы Шарля де Голля «от Атлантики до Урала» противосто­ит «англосаксонскому» господству и «американизации» западной куль­туры. По мнению Бжезинского, для Германии приверженность к Ев­ропе является основой национального искупления, а тесная связь с Америкой необходима для ее безопасности. Поэтому Германия при­держивается формулы: «искупление + безопасность = Европа + Аме­рика». Для реализации этих проектов Соединенным Штатам остается роль строителя Европы, базирующейся на франко-немецком сотруд­ничестве. Поэтому главная геостратегическая цель Америки в Европе такова: путем трансатлантического партнерства укрепить американский плацдарм для продвижения в Евразию с факелом демократии. Естест­венно, важнейшая остановка на этом пути — Россия.

После краха Советского Союза в одночасье в «сердце» Евразии образовался геополитический вакуум. Ухудшилось геополитическое положение России. Вместо огромного просоветского военно-политического блока, образованного после Второй мировой войны по оси Россия — Китай — Югославия от Адриатики до Желтого мо­ря, остались геополитические «осколки». Распались Российская и Югославская «империи». Одна из двух мировых сверхдержав превра­тилась на международной арене в региональную державу Третьего мира с устаревшим ядерным арсеналом и непредсказуемым будущим.

Бжезинский рассматривает социальные последствия важнейших событий, повлиявших на распад Российской империи — от проиг­ранной русско-японской войны до унизительной войны в Чечне. В XX в. в результате войн, революций и репрессий значительно по­страдал генофонд российского народа. Россия в новых границах оказалась оттеснена на восток и север Евразии и отделена от За­падной Европы зоной «буферных» государств. Россия потеряла свое главенствующее положение на Балтике и в Черноморье, лишилась крупных военно-морских баз и торговых портов. Аналогично изме­нился статус России на Кавказе и в Средней Азии. Были утрачены прямые сухопутные выходы в Центральную и Западную Европу. Свыше 20 млн русских оказалось в ближнем зарубежье. При потере более 5 млн км2 территории сохранилась почти старая протяжен­ность границ. Новые границы не имеют соответствующей инфра­структуры. Сложилась новая угрожающая ситуация на Дальнем Востоке, хотя территориальные изменения не коснулись этого региона. Слабо заселенным сибирским территориям противостоит экономическая мощь Китая с почти полутомиллиардным населени­ем. Однако центральным геополитическим событием является, по мнению американского политолога, потеря Украины, без которой Россия не способна воссоздать евразийскую империю. С учетом сложившихся обстоятельств возникли три геостратегических вари­анта развития событий:

1)   «зрелого   стратегического   партнерства»,   или   глобального кондоминиума с Соединенными Штатами;

2)   возможность реставрации некоторого имперского контроля над ближним зарубежьем и создание державы, способной уравновесить Америку и Европу;

3)   создание евразийской антиамериканской коалиции в целях снижения преобладания Америки в Евразии.

Действительно, не только Россия, но и Украина стали стратеги­ческими партнерами США. Но прислушаемся к мнению Бжезин-ского на этот счет:

Хотя концепция зрелого стратегического партнерства и ласкает взор и слух, она обманчива. Америка никогда не намеревалась де­лить власть на земном шаре с Россией, да и не могла делать этого, даже если бы и хотела. Новая Россия была просто слишком сла­бой... слишком отсталой социально, чтобы быть реальным партне­ром Америки в мире... Мания получить одинаковый с Америкой статус в мире затруднила политической элите отказ от идеи приви­легированного геополитического положения России не только на территории бывшего Советского Союза, но и в отношении бывших стран — сателлитов Центральной Европы.

Новая российская элита оказалась неспособной обеспечить твердое геостратегическое лидерство страны в Европе. Это привело США к решению повысить значимость американо-украинских от­ношений и оказать Украине помощь в сохранении национальной свободы. В результате геополитические сомнения Россия относи­тельно статуса Украины столкнулись с американской точкой зре­ния, что имперская Россия не может быть демократической.

Под концепцией «ближнего зарубежья» скрывается несколько геополитических сценариев доктрины регионального экономического сотрудничества: создания «Славянского союза» России, Беларуси и Украины, «Евразийского союза» восточнославянских государств с Казахстаном и Киргизией и др. Во всех сценариях просматривается имперский контекст, обусловленный доктриной евразийства.

Азиатско-Тихоокеанский регион становится одним из мировых полюсов экономического и технологического развития. Однако по-гатический ландшафт Восточной Азии является взрывоопасным из-за масштабов наращивания вооружений и потенциальных конфлик­тов. С середины 90-х годов прошлого века регион стал крупнейшим в мире импортером оружия. Среди «дремлющих вулканов» наиболее взрывоопасны:

■     проблема политического статуса Тайваня;

■     проблема Северной Кореи и ее стремление стать ядерной державой;

■     спорные проблемы из-за потенциальных энергетических ре­сурсов континентального шельфа (Парасельские и другие острова, скалы Лианкур);

■     проблема северных территорий (южных островов Куриль­ской гряды);

■     территориальные   этнонациональные   проблемы   Тибета   и Синьцзяна;

■     многочисленные неурегулированные пограничные конфлик­ты и др.

После Второй мировой войны Япония, как и Западная Европа, до­билась успеха благодаря американской экономической помощи и при­крытию «ядерного зонтика». Таким образом, по мнению Бжезинского, создалась парадоксальная ситуация. Япония одновременно является мировой державой и протекторатом США. Не оправдались прогнозы о победе Японии в соперничестве с Соединенными Штатами. Япония уязвима и зависима от нарушений в мировых потоках энергетических и других ресурсов и внешней торговли. Япония одновременно богатая и политически зависимая в области безопасности от своего могущест­венного союзника, являющегося главным хранителем мировой ста­бильности и экономическим соперником Страны восходящего солнца, шрикано-японский договор о безопасности в действительности уза­конил протекционистские отношения — односторонние американские обязательства по защите Японии.

Таковы в общих чертах «наполеоновские» планы евразийской гео­стратегии США. Поэтому необходимо подчеркнуть, что они сильно преувеличены из-за типичной мании величия сверхдержавы. Страна, занимающая ничтожно малую долю — 3% численности населения Земли, никогда «не переварит» Евразию в американский протекторат.

Не восстановит контроля над Хартлендом и Россия, ослаблен­ная не только экономически, но и облученная радиацией атеизма. Россия болезненно реагирует на резкие высказывания и прогнозызападных политологов о ее дальнейшей дезинтеграции. В течение одного поколения бывшая сверхдержава прошла путь от одной крайней оценки к другой — «империя зла» превратилась в «истори­чески презираемую». Но не будем спешить с резкими оценками. «Путь с вершины — только вниз», и пройти его можно достойно, чтобы занять свое место в мире «равноразных миров». Скажем спа­сибо оппонентам, что они заставили заглянуть в глубины души и увидеть вырывающиеся оттуда тени. Проще всего рассуждать в это переломное время о геополитике, мечтая в очередной раз вымыть кирзовые сапоги в водах Индийского океана.

Российская империя объединила Великую Евразийскую степь, но почему она, добровольно отказавшись от этого пространства, сможет вновь его интегрировать во главе с Москвой? Не потому ли, что российский суперэтнос включает тюркские и горские народы, исповедующие ислам? Тогда зачем воздвигается Великая чеченская стена, ограждающая от России горский народ, против которого без­дарно провалилась «маленькая победоносная акция»? Почему вдруг Россия отправляется защищать братьев славян на Балканах, а свои тюркские братья оказываются врагами?

По нашему убеждению, исходя из сложившихся тенденций, наиболее реальным претендентом на геополитический контроль над Великой Евразийской степью от Владивостока до Одессы является Китай. Вполне вероятно, что в XXI столетии это пространство ста­нет экономическим протекторатом Поднебесной. Эта уверенность усиливается благодаря тому, что официальный Китай об этих пла­нах не заявляет, следуя древней традиции «черное постепенно пере­ходит в белое, и наоборот». Если Восточная Европа не сумеет пре­одолеть синдром криминально коррумпированной демократии, то чем глубже будет социальное расслоение по уровню и качеству жизни, тем выше будет невидимая и непреодолимая стена, отде­ляющая Россию, Украину и Беларусь от Запада. И настанет время, когда «варвары» сами потянутся по Великому шелковому пути в Поднебесную. Если возобладает природа «крови и почвы», то Ки­тай возвратит контроль над маньчжурскими землями по Амуру и Уссури. Юг российского Дальнего Востока станет китайской про­винцией «Старая граница», названной в противоположность Синь-цзяну (Новой границе). Курильские острова и Сахалин отойдут к Японии, а Северо-Восток — к США.

Но, прежде чем обратиться к Китаю и России, отправимся в Западную Европу, стремящуюся занять свою геополитическую по­зицию в международных отношениях, отличную от американской.

 

6.3. «Безграничная справедливость»

 

После падения «железного занавеса» перестал существовать ми­ровой порядок, основанный на противостоянии сверхдержав. У гос­подствующей западной идеологии либерализма появился соблазн — возвести на разрушенном фундаменте коммунистической (советской) утопии с помощью военной силы «безграничную справедливость». В этот волнующий миг торжества либеральной демократии нет време­ни и желания вспоминать «забытый гул» из глубины истории.

Демократия как никогда была в зените своего могущества. Не вызывала сомнений очередная военная победа. Но вдруг возникла угроза эпидемий. Беда не ходит одна. Расползлась болезнь души, порождающая страх и отчаяние. Богатство и деньги не защищали от угрозы смерти. Началось «попрание законов». В одночасье был раз­рушен фундамент гражданского общества, и цивилизация погибла. Примерно эти слова написал древнегреческий историк о закате афинской демократии.

Впервые за американскую историю в результате террористиче­ского акта 11 сентября 2001г. страна, живущая на острове-крепости, пережила удар, который поразил сердце Соединенных Штатов и символ западной демократии, экономической и военной мощи — Всемирный торговый центр и Пентагон. Башни-близнецы символически воспроизводили колонны израильско-иудейского храма царя Соломона в Иерусалиме, а геометрическая пентаграмма Пентагона подчеркивала охранительные функции огромного здания министерства обороны. И в этом содержится еще одно анонимное «послание» миру. Не существует вечных конфликтов и неприступ­ных крепостей. Потребовалась гибель нескольких тысяч американ­цев, прежде чем Запад осознал, что необходимо реально решать тлеющий десятилетиями израильско-палестинский конфликт на «симметричной основе», предполагающей предоставление Палести­не государственности. Развеян миф о новом властелине мира. Со­единенные Штаты при неоспоримой военной мощи могут мирно сосуществовать с другими народами только при наличии союзников.

После трагического дня в США, Германии и других западных странах раздаются голоса, требующие главенства силы над правом. Телевидение на весь мир транслирует шоу, где американский пре­зидент ставит подпись под законопроектом, позволяющим феде­ральным службам и полиции подслушивать телефонные разговоры и вторгаться в личную жизнь. Этот законопроект о попрании лич­ных свобод граждан получил название «Патриотический акт».    Первая в новом столетии Нобелевская премия мира была при­суждена под аккомпанемент американских ракет и бомб, взрываю­щихся на Афганской земле, Организации Объединенных Наций и ее Генеральному секретарю. Если на Западе это событие расценива­ется преимущественно как торжество демократии, то в мусульман­ском мире оценки диаметрально противоположные. Даже на хри­стианском Востоке (Москва) прозвучали слова: «Премия мира, по­смертно». Организация, созданная для поддержания международ­ной безопасности, в последние годы самоустранилась от выполне­ния главных функций. ООН часто выступает на Евразийском кон­тиненте в качестве статиста американской геополитики.

О закате Запада говорят и пишут уже столетие, но до сих пор цивилизация находила рецепты выздоровления после экономиче­ских кризисов и военных конфликтов. Но располагает ли западная цивилизация технологиями, способными преодолеть болезнь души, порождающую страх?

Первоначально американская акция возмездия получила назва­ние «Безграничная справедливость». Западная Европа по этому по­воду промолчала, а из-за протеста ряда мусульманских государств «красивое» название было отменено. Об этом забыли, и напрасно. После сомнительной «скорой» победы в Афганистане американская администрация объявила о расширении борьбы за торжество демо­кратии в Евразии. Еще падали на Афганскую землю «справедли­вые» бомбы, ракеты и гуманитарные пакеты с бисквитным печень­ем и джемом, а Запад уже был озабочен не только будущим «демо­кратическим» устройством Афганистана. Не успела закончиться военная операция, как Соединенными Штатами были названы дру­гие страны-изгои (Ирак, Иран, Северная Корея и др.), причислен­ные к «оси зла». Создаются опорные американские базы в Цен­тральной Азии, а на Южный Кавказ пока направляются военные советники. Китай и другие восточные страны не оценили этот пат­риотический порыв Америки. Опять пришлось вносить коррективы, от которых, однако, суть американской политики в Евразии не из­менилась. Соблазн подарить Евразии демократию с помощью ваку­умных бомб остался. И не только. Озвучены американские планы, предусматривающие превентивное применение ядерного оружия против ряда стран, включая Россию и Китай.

После распада Советского Союза наступил короткий романтиче­ский период в международных отношениях в Евразии. Его особенно олицетворял проект возрождения Великого шелкового пути. Однако геоэкономические   цели   евразийских   государств   и   Соединенных

Штатов не совпали. Для мира в Евразии приоритетным является создание трансконтинентальной коммуникации. Но от северного и южного маршрута нового коммуникационного коридора выигрывают прежде всего Россия и Иран — геополитические соперники США в Евразии. Поэтому рождается американский «мыльный проект» сре­динной трассы, походящей через два моря (Каспийское и Черное) и Южный Кавказ. Америка заинтересована в сохранении и расшире­нии контроля над регионами, обладающими стратегическими запа­сами энергоресурсов. В результате разновекторности международной политики драгоценное время мира упущено.

Соединенные Штаты внесли несомненный вклад в создание «дуги нестабильности» на рубежах евразийских цивилизаций. Вели­кая держава осуществляла активную поддержку исламского фунда­ментализма — террористических организаций от афганского Тали­бана до албанской «Освободительной национальной армии» на Балканах. Бомбардировки Югославии, Ирака и Афганистана сопро­вождались массовой гибелью гражданского населения. В недавнем прошлом осуществлялась не только моральная американская под­держка «террористов номер один» — Саддама Хусейна и Осама бен Ладана. Война «Буря в пустыне» привела к усилению американско­го контроля в зоне Персидского залива. В центре Европы страны НАТО превратили Косово в международный военный полигон. Благодаря американской политике, взалившей вину за региональ­ный кризис на сербов, вооруженные албанцы и мусульмане, по су­ществу, сформировали на Балканах европейский Талибан. Появил­ся соблазн с помощью курдов, борющихся за независимость, соз­дать аналогичную экстремистскую организацию на Ближнем Восто­ке и перекроить геополитическую карту региона.

Попытаемся озвучить «крамольную» мысль. Главная угроза миру заключается не в борьбе с международным терроризмом, о котором вслед за Западом, как попугаи, твердят в странах, потерявших свое геополитическое положение. Возможно, преувеличен фактор угроз от энергетического и экологического кризисов. Главный вызов исхо­дит от мирового порядка, основанного на «безграничной справедливо­сти» господствующей идеологии либерализма, ведущей к разжиганию на евразийских рубежах цивилизаций Третьей мировой войны.

Резюме

После самораспада СССР и тектонических сдвигов на политиче­ской карте мира впервые в истории на роль мирового лидера была видвинута неевразийская держава. Однако военно-политическое, эко­номическое и технологическое лидерство остается относительным без реального контроля над Евразией.

Америка оказалась в плену традиционной геополитики силы, прагматически заменив традиционную геополитику военной силы и «жизненных пространств» на новую (экономическую) геополитику и «зоны жизненных интересов».

Геополитической целью Америки является контроль над Еврази­ей, чтобы не допустить на политическую арену соперника, способного бросить вызов Америке. Поэтому вместо того, чтобы устранить пре­грады на пути информационных, материальных, торговых, транспорт­ных и культурных коммуникаций на рубежах евразийских коммуника­ций, был выбран силовой метод.

С окончанием «холодной войны» и падением геополитических ру­бежей конфронтации от Атлантики до Тихого океана Соединенные Штаты оказались не готовы к восприятию цивилизационной модели «равноразных миров». Одно дело - разрушить Берлинскую стену, не­соизмеримо труднее построить новый МИР. Здесь требуется длитель­ная терапия, а не хирургическое вмешательство.

Американская модель демократии, основанная на союзе Мысли и Капитала, возможно, после трагических событий на Балканах, Ближ­нем и Среднем Востоке найдет альтернативы геополитики «безгра­ничной справедливости» с позиций силы.